Потерянное прошлое

— Я бы хотел, чтобы вы знали, — продолжал президент, — мы ни при каких условиях не собираемся плясать под дудку террористов.

— Я веду речь о вашей жизни. Я не могу гарантировать вашу безопасность до тех пор, пока тысячи преданных членов “Братства Сильных” видят, как их руководители подвергаются преследованиям.

— Это угроза? — спросил президент.

— Это дружеское предупреждение, чтобы вы были беспристрастны в деле Доломо. Почему вы выказываете дружеское расположение католикам, протестантам и иудеям, и не питаете добрых чувств к последователям “Братства Сильных”, прекрасным людям. Они все — прекрасные люди.

— Я скажу вам, как я собираюсь продемонстрировать свою беспристрастность. Я хочу предложить Конгрессу завтра же представить мне законопроект, касающийся мошеннических религиозных обществ. И мы оставим не у дел проходимцев вроде Доломо. Потому что именно так я их и называю, госпожа королева Аларкинская. Проходимцы.

— Что ж, я могу вам сказать только одно, господин президент американский. Вам некого винить, кроме самого себя. Потому что мы больше не собираемся с этим мириться.

— Не понимаю.

— Вам теперь придется иметь дело не с двумя беззащитными гражданами. Мы — народ. И у нас есть полное право защищать свою свободу любыми доступными нам средствами. Я предупреждаю вас. Взгляните на море. Взгляните на небо. Взгляните на землю. Мы больше не будем с этим мириться. Мы до вас доберемся.

— Кто это говорит?

— Прекрасная жена Рубина Доломо собственной персоной.

— У Рубина Доломо нет прекрасной жены.

— Это нарушение Женевской конвенции. Это низко. Вы заплатите за это. Я вас предупредила. Мы больше не будем с этим мириться.

Помощники президента увидели, как президент сначала повесил трубку, а затем жестом велел им удалиться.

— Смит, зайдите ко мне, пожалуйста, — сказал президент, нажав кнопку переговорного устройства, скрытую под ковриком под его рабочим столом.

— Как вы себя чувствуете? — спросил, входя, Смит. Чиун, азиат, работавший на фирму Смита, стоял с ним рядом.

— Я чувствую себя прекрасно, — ответил президент. Азиат поклонился и вышел из комнаты.

— Супруги Доломо захватили небольшой остров на Багамах. Они провозгласили сами себя независимым государством. Теперь они — руководители иностранного государства, и Бог знает, что только они имеют в своем распоряжении. Они абсолютно безжалостны и беспринципны. Я хочу, чтобы второй ваш сотрудник немедленно был послан к ним.

— Он потерян, — сообщил Смит.

— Нет! — воскликнул президент и покачал головой. — Если они сумели убрать его, то они сумеют убрать кого угодно.

— Возможно, но Чиун лучше, как я полагаю. Римо был не в самой своей лучшей форме.

— Тогда почему же вы послали его?

— У нас нет никого другого, сэр.

— Пошлите тогда этого.

— Я бы хотел, чтобы он остался здесь.

— Послушайте, если мы уберем их, то мне не будет угрожать никакая опасность, — сказал президент.

— А если они уберут его?

— Тогда они доберутся и до меня. Они предложили мне свои условия. Только что. Если я позволю им выйти сухими из воды, то они оставят меня в покое.

— Вы собираетесь принять их условия?

— Нет.

— Я просто подумал, а не лучше бы было сейчас сделать шаг назад, а потом убрать их в более подходящее время.

— Я не собираюсь торговаться с двумя ретивыми проходимцами.

— Возможно, речь идет о вашей жизни, сэр.

— Значит, я умру при исполнении служебных обязанностей, черт побери. Я президент Соединенных Штатов, а не какой-то там политикан. И я не собираюсь компрометировать эту должность сделкой с парой записных мошенников, оказавшихся еще и убийцами.

— Значит, таково ваше решение? — спросил Смит.

— Да, таково мое решение, — ответил президент. — Сегодня я собираюсь представить Конгрессу жесткий законопроект о мошенничестве в делах религии — такой законопроект, который сразу поставит “Братство Сильных” вне закона. И даже если этой парочке сойдут с рук их преступления, им больше не удастся пудрить мозги людям.

— Как скажете, сэр. Я могу предложить выслать войска на помощь правительству Багамских островов. Будем надеяться, что мы сможем разделаться с ними с помощью военной силы.

— Я бы лучше послал вашего пожилого азиата.

— Сэр, он останется здесь. Это — часть мер безопасности, неотделимых от моей организации в целом. Никто, даже президент, не имеет права приказывать мне: Президент может только внести предложение. Я имею право выбора: согласиться на предложение или отклонить его.

— И вы отклоняете мое предложение?

— Я не дам Чиуну приказа покинуть вас, сэр, — сказал Смит.

— Вы собираетесь убить меня, если вещество меня коснется, не так ли?

Смит не знал, как ему ответить. Президент ему нравился. Он уважал президента лично, но еще больше он уважал его пост.

— Да, сэр, — сказал он наконец. — Именно это я и собираюсь сделать.

— Потому что если я лишусь памяти и начну действовать как тот летчик, я могу привести к гибели все человечество, так?

Смит кивнул и сглотнул комок в горле.

— Да. Думаю, так будет правильно. Когда я вступал в должность, мне сказали, что вы всегда поступаете правильно. Так сказал мой предшественник. Вот что. У меня есть предложение. Вы посылаете Чиуна, чтобы он разделался с этой парочкой, а при первых признаках беспамятства вы пристрелите меня. Прямо в голову. Не позволяйте мне сделать со страной то, что летчик сделал с самолетом.

— Не могу, сэр.

— Почему?

— Потому что я не смогу нажать на курок, сэр. И поскольку дело выплыло наружу, то позвольте мне сказать вам, что Чиун может убить вас так, что никто не заподозрит, что это был не несчастный случай или сердечный приступ.

— О’кей, — уступил президент. — Вы и Чиун останетесь здесь. Но как вы узнаете, когда войдете в кабинет, что я не лгу вам и не притворился, что чувствую себя прекрасно, только для того, чтобы вы не убили меня?

— Для этого вам надо будет кое-что помнить, — заметил Смит.

— Вы и в самом деле всегда поступаете правильно, мистер Смит.

— Да, сэр, — отозвался Смит и вышел, но через полчаса вернулся, когда президент разговаривал с несколькими сенаторами о законопроекте, предусматривающем жесткие меры против мошенников, маскирующих свою деятельность под вывеской религиозных культов.

— Все прекрасно, — сказал президент, мужественно улыбнувшись.

— Да, сэр, — произнес Смит и закрыл дверь.

— Кто это? — поинтересовался один из сенаторов.

— Просто мой новый секретарь, — ответил президент.