Потерянные судьбы. Роман
Шрифт:
– Нюсенька, прости. Прости меня… – Саша гладил одноклассницу по спине, пытаясь успокоить. – Енто усё Витька… Усё из-за него…
Девушка подняла голову и посмотрела на Иванова красными от слёз глазами.
– Вы же лучшие друзья… Я не ожидала такого… Вы меня напугали…
– Витька заслужил.
– Я домой хочу, – Нюся встала и отряхнула платье.
– Я тебя провожу. Можно? – Сашке было неловко за всё произошедшее. – Я завтра уезжаю, Нюся… Я буду писать тебе и ждать ответа…
– Хорошо, я напишу.
Молодые люди пошли к хате Грищенко через поле, чтобы сократить путь.
Дойдя
– Усё, дальше я сама, иди домой.
– Так не хотца расставаться, – Сашка уже заскучал по своей девушке. Он крепко обнял ее и поцеловал в губы.
– Ты шо? – Нюська отстранилась и посмотрела на ухажёра испуганными глазами. – Стыд-то какой!
Оттолкнула Сашу и побежала к дому. Сидя на завалинке, её ждала мать.
– Садися, – Мария положила руки на колени и пристально посмотрела на дочь. – Степанида приходила…
– Я её видала, – Нюся поправила косынку на плечах.
– Скажи-ка мне, дочь, як на духу… – Маша повернулась всем телом к Нюсе. – Почём замуж собралась?
– Я? – удивилась девушка. – Не собиралася я никуда…
– Ну, как же, вона и Глашка слыхала, як Санька при всех сказал… Скажи, как есть, в подоле принесёшь?
– Мам! – Нюська вскочила с места. – Ты шо? Кто тебе такое сказал?
– Я, конечно, Степаниде верить неподвластна, но… Она гутарить, шо усе подтвердять, шо ты с Ивановым обжимаешьси…
– Мам, ну шо ты, ей-богу, нашла кого слухать… – Нюся вновь присела рядом с матерью и обняла её за плечи. – Ты мне не веришь?
– Ой, не знаю, девка… – вздохнула Маша. – Она ж прискакала, як коза, и давай мене туточки изливать, шо раз замуж, значится, с брюхом…
– Вот зараза такая, – прошептала Нюська и выпалила. – Пущай за Глашкой своей зыркает! Енто она у неё с пузом скоро бегать будет!
– Да ты шо? Неужто?
– Глашка мне сёдня рассказала.
– А чей же?
– Витькин.
– Ей же исчо шестнадцати нету! Ой, беда-а… – покачала головой Мария и встала с завалинки. – Пущай сами разбираютси, пошли в хату. Батька скоро приедеть. Шо енто он припозднилси сёдня?
На следующее утро, не успев выйти со двора, Маша встретила у своей калитки Степаниду.
– Ну-ну? – Стешка потирала руки.
– И тебе здрасте, – Манька закрыла калитку.
– Чаво молчишь-то? – не могла устоять на месте Степанида, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, докладай…
– Шо? Шо тебе докладать, дура ты шо ни на есть… – улыбнулась Мария и вышла на дорогу.
Стешка вприпрыжку догнала её и дёрнула за рукав.
– Чаво скрытничаешь? Усё равно усе узнають, када пузо на нос полезить.
– Чьё пузо? – Маша шла по дороге, улыбаясь сама себе.
– Чаво лыбиси-то? Пузо Нюськи твоей, – чётко ответила Стешка.
– Ну-ну. А Нюськи ли? – Маня загадочно посмотрела на соседку и улыбнулась ещё шире.
– Не поняла, – Степанида округлила глаза и громко произнесла. – Не, ну вы посмотрите, люди добрые, у неё девка порченая, а она исчо и скалитси.
– Думай, шо брешешь! – не выдержала Маша. – Орёшь исчо на усю округу, шоб девку мою опозорить? Ты лучше прикрой своё поддувало и сляди за своей!
– Ой ли! – соседка остановилась и поставила руки на бока. – Раз уж на замужество
позарилась, значится, брюхатая! Где енто видано, шоб в шестнадцать годков…– А в пятнадцать? – Мария перебила орущую собеседницу и прищурилась.
– В пятнадцать? Да судить надобно! Да ежели бы моя Глашенька…
– А вот теперича поди и спроси у своей честной Глашеньки! Где ж енто видано? Она, значится, мою Нюську поносить, а о своем грехе молчком?
– Шо? – Стешка растерялась.
– Иди, говорю, и спроси, неча до моей Нюськи доколупываться!
– Ты мою Глашку со своей распутной девкой не путай! Она у меня гордая и умная! А ты будешь внука нянкать, а Нюська твоя бестыжая никому ненужная будеть! Ушёл Сашка в армейку, дык оттудова привезёть себе жёнку!
– Ох, и глупая же ты, Стешка, – Мария не стала больше слушать злую соседку и пошла на работу.
***
Нюся с раннего утра уже вовсю хлопотала на ферме. Почистила своих коров скребком, напоила, положила половы в кормушку. Пришло время доить. Поставив маленькую табуретку у задних ног жующей коровы, тихонечко запела песню. Так она успокаивала своих подопечных.
– Нюська! – услышала крик с другого конца фермы. – Нюська, бяги сюды!
Девушку позвала одна из доярок. Грищенко отставила ведро и побежала на зов. Она увидела, как женщины поднимают Глашку и сажают её на табуретку. Было заметно по лицу, что Трофимовой плохо – она вся побледнела.
– Нюсь, вы рядом живёте? Отведи её домой, – попросила одна из женщин.
Грищенко повела соседку домой.
– К врачу тебе надобно, – прошептала Нюся.
Медленно шли девушки до дому, переговариваясь о чём-то.
– Глашка! – это бежала Стеша, узнав, что её дочери стало плохо на ферме.
– Мать твоя, – обернулась Нюся. – Тебе надобно с ней усё обговорить.
Степанида догнала девушек и с испуганным видом стала расспрашивать дочь, что, дескать, случилось. Нюська оставила Глашку с матерью и вернулась на ферму.
Стеша довела дочь до хаты сама.
– Доча, как свечереет, дохтур придёть, – Стешка сидела на кровати и гладила дочь по плечу. – Лишь бы не хворь какая сурьёзная…
Стешка вспомнила о муже, который болел неизвестной болезнью. Тоска и страх потерять единственную дочь охватили женщину. Степанида вышла во двор, прошлась вдоль забора и остановилась у сарая. Она почувствовала, как внутри солнечного сплетения образовалась тяжесть. Дыхание перехватило. Стешка облокотилась о стенку сарая и сползла вниз.
– Боженька! Не взбирай мою Глашеньку! Молю тебя! – заплакала Степанида во весь голос. – Остави дочечку мене, як же я буду без моей кровиночки… Грех на мне! Грех, каюси! Усё от зависти моей чёрной! Усё от неё! Любое наказанье выдержу, только дочечку излечи!
Стешка сидела на земле и рыдала, хлестая себя по щекам. Потом подняла голову к небу и начала креститься, шевеля губами. Она от всего сердца молилась, стоя на коленях и читая «Отче наш».
Излив душу, Степанида встала, отряхнулась и медленно пошла в хату. Зашла в комнату, посмотрела на дочь. Глашка мирно спала, обняв подушку. Стешка улыбнулась дрожащими губами и решила сходить к знахарке Полине, чтобы та приготовила какое-нибудь снадобье для Глаши.