Потерянные в прямом эфире

— Есть будешь?

— Чтобы ты плюнула мне в тарелку?

— Пф-ф-ф. Для меня это как-то мелковато. Предпочитаю пользоваться стрихнином.

— Боже мой, — Славка иронично схватился за голову, — в тебе зародилось чувство юмора!

— Оно всегда при мне было.

— Нет, раньше ты исключительно огрызалась и ворчала.

— Так это я тебя зеркалила.

***

Игорь появился дома через час. Причём сделал он это весьма эпично: ворвался в квартиру, прямой наводкой залетев на кухню прямо в обуви и верхней одежде. Я как раз наливала Макарову чай, и заметьте, прямо в кружку, а не на голову.

Мы со Славой синхронно вздёрнули брови кверху, пока ошалевший Ключевский рассматривал нашу честную компанию.

— Всё в порядке? — на всякий случай уточнила я.

— Ты на телефон не отвечала, — как-то обречённо отозвался Игорь, при этом с упрёком глянув на друга, который в этот самый момент выразительно фыркнул.

— И ты опять решил, что я сбежала?

— Нет, — Игорь мотнул головой, — но я подумал, что вы… Впрочем, неважно, — взял себя в руки. — Что у тебя с пальцем? — тут же переключился на друга.

— Сучка одна укусила, — хохотнул развеселившийся Макаров.

Что сделал Ключевский? Правильно, посмотрел в мою сторону.

Раздражённо закатила глаза.

— Собака. Его покусала собака.

— Да я ничего...

— Я вижу.

Вконец смущённый Игорь поспешил ретироваться с кухни, оставив нас вдвоём.

— Довела мужика? — не удержался от подколки Слава, при этом не забывая отрезать кусок моего лимонного пирога, испечённого накануне.

— У тебя какие претензии? — нахохлилась я. — Мне казалось, что ты первый станцуешь хава нагилу после моего ухода.

— Станцевал бы, — без особой радости признался он, — если бы это хоть сколько сделало Игоря счастливым.

Я нахмурилась.

— Да, непросто быть отцом-одиночкой, — пространно отозвалась я.

Макаров наградил меня выразительным взглядом:

— Ты так ничего и не поняла.

— А что я должна была понять?

С ответом он не спешил и всячески растягивал время, уминая остатки пирога.

— Скажу один раз. Надеюсь, что услышишь. На следующие полноценные отношения он отважился едва ли не через десять лет.

 Внутри меня всё натянулось тугой струной. И пусть я сегодня сама о чём-то таком говорила Игорю, слышать это со стороны было непросто.

— Ты же сам пытался отвадить меня от него, — дала я волю своей обиде.

— Просто я знал, что после Вики ты его добьёшь.

— Хватит! Хватит уже прикрываться этим «я знал». Вам просто нравилось играть в спасителей. Регина полагала, что он разобьёт мне сердце, а на деле тряслась за свою задницу. А ты не мог принять того факта, что он сам начал выбираться из того дерьма, из которого ты так старательно его тянул. А Игорю… А Игорю просто не хватило наглости послать вас. Тоже ведь доигрался. Благородный, тьфу… Но знаешь, в чём фишка? На тот момент он был сильнее нас всех вместе взятых, вот только… нашими стараниями считал себя поломанными.

Слава цокнул зубами и надулся, скрестив руки на груди.

— Я не снимаю своей ответственности. Поэтому прошу тебя об одном: не лезь.

***

Демон прошлого оказался не такими ужасными, каким рисовало его воображение. Так, мелкий рыжий бабайка, потрёпанный жизнью. Я прислушалась к своим ощущениям и с удивлением обнаружила, что не испытываю никакой злости по отношению к Макарову. Так, лёгкое раздражение, вызванное собственной глупостью.

Но мне всё равно было не по себе, как если бы я упускала из виду что-то важное.

Холодная вода отрезвляюще брызнула в лицо. Я стояла в ванной и с интересом разглядывала себя в зеркало. Отражение было тем же, но вот в глазах светилось что-то такое… что делало меня кем-то другим. Не было той озлобленности, что так привычно плескалась у меня во взгляде.

Обречённо вздохнув, я извлекла сотовый из кармана джинсов.

— Я действительно стерва? — спросила сходу, стоило в трубке раздасться знакомому «алло».

— Есть такое, — и не думала щадить мои чувства Алиска, — но мы все такие.

— Все — это кто?

— Женщины.

— Тебя вот когда последний раз так называли?

— Полчаса назад, — фыркнула сестра. — И поверь, это было самое безобидное из всего потока…

Ну да, нашла кого спрашивать.

— Боюсь спросить, что же ты натворила.

— Да так, недопонимание с одним мудаком на дороге.

— Надеюсь, все живы.

— Если физически, то — да.

Усмехнулась: Фёдорова, как обычно, была в своём репертуаре.

— Но если хочешь услышать про себя, то скажу так: есть у тебя такая привычка — биться до последнего.

— В смысле?

— В смысле, не дай бог кому-то тебя цапнуть, потом ещё лет десять от тебя будут огребать.

— То есть я злопамятная?

— Точно не скажу… Но не удивлюсь, если ты всё записываешь.

— Неправда! — встрепенулась я, а моё отражение в зеркале ещё и покраснело от возмущения. — Всего лишь общаюсь в выбранной другими манере. Как со мной, так и я…

— Да-да, лет десять будешь эту манеру педалировать. Леська, это нормально, но временами утомляет. Может быть, тебя не так легко задеть, но ведь обиды свои ты лелеять умеешь.

«Сама такая», — чуть не ляпнула я, вовремя сообразив, что вообще-то нет. Пусть сестра и стала с возрастом отличаться вздорной манерой поведения, но в целом она была быстро отходчивой и людям с ней действительно было проще.

Я вконец приуныла, повесив нос.

— Но, знаешь, я люблю тебя и такой, — заверила меня Лиса. — Говорят же, что в маньяках хороша принципиальность.

— То есть я теперь ещё и маньячка?!

— Всё может быть, — легко рассмеялась сестра, а я поняла, что фокусируюсь совсем не на том.

— Лиска, я тоже тебя очень люблю.

И пусть она говорила в шутку, я постаралась вложить в эту фразу всю свою серьёзность. Мы редко говорили о своих чувствах, но это не означает, что мы не дорожили друг другом.

— Ну всё, я сейчас зарыдаю, — спряталась за очередную шутку Фёдорова, но услышанное однозначно тронуло её.

— Увидимся на следующей неделе?

— Не могу, — немного замялась она. — Я к матери на несколько дней уезжаю.

А вот тема родителей нам всё ещё давалась непросто. И обходили мы её всеми возможными сторонами. Алису ранило то, что я столько лет отказывалась признать в женщине, родившей нас, хоть что-то материнское, но и мои обиды она вроде как признавала. Опять обиды. Устало сжала переносицу, слушая сбивчивые объяснения сестры о том, что «это же мама». А потом сама не выдержала: