Потерянный экипаж

После этого Раббе связался с командиром спецподразделения Отто Гинцлером.

— Обеспечьте на двадцать два часа фургон, — приказал он.

— Все фургоны в работе, господин штурмбаннфюрер, — осторожно заметил Гинцлер.

— Вы что, разучились понимать язык? — спросил Раббе.

— Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер!

— Явитесь с фургоном сами.

— Куда прикажете подать?

— В тюрьму. Перед этим заедете ко мне. В двадцать один тридцать.

— Слушаюсь!..

Так все устроилось. Но Раббе нервничал по-прежнему. Конечно, Хеттль прав. Следовало заставить работать одних са-лашистов. Пусть бы они арестовывали коммунистическую сволочь. Но посадить бы Хеттля на место Раббе! Наверное, и ему было бы не до дипломатии после такой диверсии! Подумаешь, в конце концов событие: два дохлых коммуниста! Но здесь, видите ли, союзная страна. С союзниками надо считаться. Обходить их неудобно!.. А по правде говоря, грош цена этим союзникам. Солдаты у них — сволочь, и весь народ — сволочь, рвань, цыгане, подлецы, предатели! Поменьше бы дипломатничали — больше толку было бы. Зажать всех в кулак, расстреливать каждого третьего, чтоб никнуть не смели! А то еще доносят!..

— Майор Вольф! — доложил дежурный офицер.

— Просить! — сказал Раббе, останавливаясь.

В голову штурмбаннфюрера пришла внезапная мысль: а не Вольф ли сообщил в Будапешт о нерасторопности гестапо? Черт его знает, этого Вольфа! У него высокие связи. Вполне мог напакостить. Но если он…

— Хайль Гитлер! — сказал Вольф, дружески улыбаясь с порога.

— Хайль Гитлер! — мрачно отозвался Раббе. — Входите.

— Вы так на меня глядите, — посмеиваясь, сказал Вольф, проходя в кабинет, — так глядите, что можно подумать — у вас на меня по меньшей мере пять секретных донесений.

— Боитесь? — мрачно полюбопытствовал Раббе.

— Если донесения у вас — нет, — сказал Вольф. — Вы же не дадите им ходу, Гюнтер. Вы меня слишком хорошо знаете.

— Иногда выясняется, что совсем не знаешь человека, — возразил Раббе, усаживаясь за стол.

— Ко мне это не относится, — уверенно сказал Вольф. — Мы же друзья, Гюнтер. От вас у меня тайн нет.

— Хотел бы надеяться, — сказал Раббе.

— Послушайте, Гюнтер, — сказал Вольф. — Если у вас плохое настроение, это печально. Но откладывать свой визит я не хотел.

— Слушаю.

— У меня к вам маленькая просьба.

— Все ваши просьбы маленькие. Говорите.

— Прежде всего благодарю за Кандыбу. Он мне помог. Прекрасно сработал.

— Ага! Ваш летчик все-таки врал?

— Представьте себе, нет!.. Как видите, психологический метод себя оправдывает, Гюнтер.

— Трудно поверить.

— А вы поверьте!.. Штурман всерьез принял Кандыбу за русского капитана и, видимо, настолько был взвинчен, что чуть не избил его! Согласитесь, это смешно!

— Он его бил?..

— Не успел. Вмешалась охрана.

— А он не заподозрил во власовце информатора?

— Исключено! Охрана слышала, как он кричал, называл Кандыбу дураком за то, что молчит на допросах. Все равно, мол, выхода нет! И все равно он его сведения сообщит кому надо.

— Он их сообщил вам?

— Да, Гюнтер. Он, понимаете ли, решил, что удачно выпытал у Кандыбы правду!

Раббе исподлобья взглянул на майора:

— Слишком быстро он начал работать на вас, Вольф.

— По-моему, гораздо важнее то, что он начал работать, Гюнтер!

— И все-таки…

— От ошибок никто не гарантирован, Гюнтер. Но мне думается, с Телкиным ошибки не будет. На него произвело очень большое впечатление напоминание о «смерше».

— Рад за вас, если так… Впрочем, вы уже передали его показания в Будапешт?

— После Кандыбы — передал, конечно.

— Значит, недолго осталось ждать.

— То есть?

— Наши летчики проверят, лгал он или говорил правду.

— Ах, да… Конечно… Но я спокоен. Хотя моя просьба имеет прямое отношение именно к штурману Телкину.

— Слушаю вас.

— Скажите, Гюнтер, что у вас намечается на сегодня? На завтра?

Раббе посмотрел на Вольфа с подозрением. Это что? Попытка получить сведения об арестованных на станции?

— Что вы имеете в виду? — спросил Раббе.

— Вы не намерены ликвидировать кого-нибудь?

— А почему вас это интересует?

— По очень простой причине, Гюнтер. Я хотел бы, чтобы мой штурман принял участие в этой… э… операции.

— Хм!..

— Так надежней, Гюнтер. Сами понимаете, что так надежней. И хорошо бы парочку русских… У вас нет русских, Гюнтер?

Раббе немного успокоился. В просьбе Вольфа он не видел никакого подвоха. Вполне естественная просьба.

— Как раз парочка русских у меня есть, — сказал он. — Две русские девки. Девки вас устроят?

— Это даже лучше, — сказал Вольф. — Это просто прекрасно! Женщины! Вы меня обрадовали, Гюнтер. После женщин Телкину некуда будет деваться. Да! Женщины — это хорошо!

— Вы хотите дать ему оружие? — спросил Раббе.

— Нет! Зачем? Я пошлю с ним Миниха. Вы разрешите, надеюсь? Миних отлично фотографирует.

— Вы Телкину нож дайте, — посоветовал Раббе. — Пусть отрежет девкам… Но как Миних будет снимать ночью?

— Ему подсветят фарами… Нож — это тоже идея. Да. Очень хорошо!.. А когда вы намечаете операцию?

— Сегодня, — сказал Раббе. — Пусть Миних созвонится с Гинцлером. Тот в курсе дела.

— Вы опять меня выручаете, Гюнтер, — сказал Вольф. — Не знаю, как вас и благодарить!

— Сочтемся, — сказал Раббе. — Ничего, сочтемся, Вольф.

2

Фигуры пастуха и подпаска растворились в сумерках, но еще слышалось постукивание овечьих копытец и разноголосое меканье отары.

— Хороший старик! — сказал Бунцев. — Верно, Оля, хороший старик?

— Да, — сказала Кротова. — И мальчишка. На молдаванина похож.