Потерянный разум

Хейли тем временем продолжала говорить. — Еще снятся какие-то желания, которые ребята хотели сделать во время дня. Например: побегать, поиграть со всеми, кто-то даже учиться хотел. — последнее она произнесла с таким чистым негодованием, мол УЧИТЬСЯ. — В этих снах нет ничего интересного, кроме последнего, третьего. Третий сон — это мечта. То, о чем мечтают ребята. Когда они видят такой сон, то их сон становится странным, они словно начинают просыпаться, но затем снова крепко засыпают.

Сон, мечта, желание, страх, поставить себя на место человека. Я понял, раз мои предыдущие способы оказались недейственными, я попробую новый. Узнаю этих двоих получше, а желательно узнать все, и, транслируя их хотелки к ним же в голову, заставлю пробудиться. Решение спонтанное, но лучше, чем ничего.

— Спасибо Хейли, — улыбнувшись ответил я. — Что ж, мне пора идти, но я обещаю заглянуть еще. Смотри, накопи много денег!

— Хорошо, дядя Артур, — обняв меня, произнесла девочка, а затем упорхнула к другим детям.

Покинув приют, я направился в сторону клуба, хотелось пройтись. На выходе из здания я заглянул к кухарке и легонько намекнул, что если с Хейли и остальными детишками что-то случится, то Господин Артур вам таких пиздюлей вставит, вовек не забудете. Женщина мой настрой уловила и криво улыбнулась.

Вынув телефон и набрав нужный мне номер, я поднес аппарат к уху, но ответил мне не тот, кого я ожидал услышать.

— Прости, Артур, но сейчас Сакико не желает с тобой разговаривать, — в трубке прозвучал голос Микасы и звонок прервался.

«Это еще что за хрень?!»

Глава 8

Всеми любимый изгой

Поймав такси, не хотелось беспокоить Седзе, через полчаса я добрался до клуба и уже оттуда, набрал номер на телефоне. На этот раз звонил Микасе.

— Эй, Артур, — встретил меня Любимый, но мой жест рукой остановил говор мужчины.

— Микаса! — присаживаясь в мягкое кресло, стоящее за столом моего кабинета, произнес я, когда трубку, на другом конце подняли. — Что там происходит?! Почему Сакико не хочет со мной говорить и…

— Артур, — голос Микасы дрожал, а самой девушке скорее всего сейчас было очень тоскливо. — Ты пропал на три с половиной недели. В школе не появлялся, дома тебя не было. Ты хоть знаешь, что произошло, ты хоть знаешь… — договорить японка не смогла, так как настоявшийся в горле ком, выплеснулся в жалобный плачь.

Девушек Одзава можно понять. Их сестра сейчас лежит в коме без каких либо надежд на выздоровление и это сильно на них давит. А сама Сакико, вспомнил я, скорее всего обиделась на меня еще и из-за того, что я оставил молодую особу без ответа, тогда, на крыше учебного заведения. И вот не скажу же я, что почувствовал сильную жажду крови, подумал, что это теракт, и помчался выискивать, как оказалось, воображаемых террористов.

— Артур, — еле как справляясь неконтролируемым потоком эмоций, сказала Микаса. — Юки… она…

— Я знаю, — как можно мягче сказал я. — Навещал ее несколько раз. Мне очень жаль, Микаса, — мне действительно было жаль, тем более что все это произошло по моей вине.

Девушка вновь разрыдалась, а я так и не нашел слов, дабы хоть как-то ее успокоить. Но не хотелось тянуть кота за хвост, поэтому я перешел сразу к дело. Понимаю, что это будет нетактично с моей стороны, но, да простят меня боги.

— Микаса, послушай, — начал я, а девушка немного сбавила свою нарастающую истерику. — Я знаю, как вытащить Юки из комы, — эти слова были произнесены специально. В нынешнем состоянии с нахлынувшим горем, людям легче поверить в бредовые слова о решении их проблем. Мне стало противно от того, как я обманываю желтоволосую, но особого выбора у меня не было.

— Как ты это сделаешь? — с надеждой в голосе спросила японка.

— Прости, Микаса, но фокусники не раскрывают своих секретов, — решил я смягчить обстановку шуткой в конце, но по следующему тону девушки, понял, что зря я это сделал.

— АРТУР! У меня сестра в коме, а ты тут шутки шутить изволил! У тебя голова вообще не осознает происходящего! — кричала Микаса знатно, я даже отодвинул телефон подальше от уха, дабы сохранить слуховой аппарат, данный мне с рождения. Орала она секунд двадцать, а после мне надоело это слушать.

— МИКАСА! — гаркнул я так, что Санко, мирно сидящий на диване и чистящий апельсин, вжался в спинку. — Прекрати кричать. Да, виноват, прости, но насчет способа я серьезно. И звоню я тебе, потому что для его осуществления мне требуется твоя помощь.

В динамике слышалось тяжелое дыхание, а затем и голос Микасы. — К… какая… помощь?

— Мне нужно осмотреть комнату Юки, а также, чтобы ты рассказала мне про свою сестру все, что знаешь.

— Но…

— Это важно, Микаса. Просто доверься мне.

Одзава долго молчала, но все же согласилась и сказала мне приезжать. Охрану о моем прибытии она обещала предупредить.

Положив телефон на деревянный стол, я с тяжестью в глазах посмотрел в потолок.

«Видимо, запланированную вечеринку придется перенести.»

— Санко…

— Любимый, — отрезал мужчина.

— Эх. Как же меня заебали твои петушиные прозвища.

Мужчина тут же залился громким смехом. — Да ты… хех… господин Артур. Не гневайтесь… хахахаха!

Я встал со своего кресла и выхватил наполовину почищенный апельсин из рук мужика, на что тот недовольно хмыкнул.

— Давай, рассказывай. На какой встрече присутствовал? — спросил я.

Мужчина улыбнулся, но эмоции дрогнули. — Нанимал новых официанток. Ты же меня знаешь, Артур, я подхожу к такому делу как найм персонала очень серьезно.

«Врет и не краснеет.»

— Артур, а как ты относишься к наркотикам? — странный и пугающий вопрос прозвучал из уст мужчины.

— Отрицательно, — резко ответил я. — С такой гадостью лучше не иметь никаких дел.

— Ясненько, — неоднозначно ответил Санко. — Так, ладненько, мне пора.

Мужчина все же умыкнул у меня оставшуюся дольку апельсина и выветрился из комнаты.

Все это действо сопровождалось моим недоверчивым взглядом.

***

Как и обещала Микаса, охрана пропустила меня к особняку, а старенький дворецкий встретил у ворот и проводил внутрь.

В холле меня ожидала Микаса. Девушка была сама не своя: бледное, исхудавшее за три недели тело, видимо, японка недоедало из-за стресса, хотя обычно, во время этого фактора люди наоборот прибавляют в весе, некогда ярко-желтые волосы казались блеклыми, а глаза, направленные на меня, было сложно отличить от глаз мертвой рыбы.