Потерявшие имя

– Одна сторона готова стереть меня в порошок. Вторая даёт «сладкий леденец». А что даст третья? Кто направляет Сида? Кому не страшно противостоять «Аду» и «Раю»? – Задрав голову, я попытался разглядеть звёзды на, «загаженном» светом фонарей зоопарка и города, небе. Вспомнив, что Сид также смотрел и ругал звёзды, я рассмеялся им в «лицо».

Утром я сразу из зоопарка ушёл в свою квартиру. Неприятно ощущая сосущее чувство под ложечкой, ассоциирующееся у меня сейчас с аскезой. Вторая часть меня жаждала сорвать трубку телефона, позвать Джил и Дженнифер на оргию плоти. Включив в душе ледяную воду, я дрожал, сморкался и рычал, стараясь заглушить все голоса и радужные картинки, холодом, болью и судорогами, рвущими мои мышцы. Для большей уверенности я готов был удариться головой о край ванны, когда меня подхватили сильные руки Теда.

– Успокойся, Ким. – Его тепло, его голос, остановили головокружительное кружение Мира во Времени. Я в его руках истекал слезами, как когда-то кровью. – Они любят бить по слабым местам. Прикоснуться к «почкам», они набухают, а после их ухода начинают болеть. ДЖИЛ!!!

Через какое-то время я начал чувствовать тепло в своём теле. Кончики пальцев рук и ног кололи маленькие иголочки. Пахло яблоками. Нежные руки Джил втирали, мяли, возвращали мои мышцы к жизни.

Ближе к вечеру я проснулся, чувствуя себя «нормально», для человека, проспавшегося после запоя. Волны лёгкой вибрации прокатывались по моему телу, вызывая дрожь в руках и ногах. Хотя одно отличие было – голова была чиста и легка. Звонивший будильник не заставлял расколоться голову на части, а побуждал к действию. Только вот тело было несогласно с головой. Не с первого раза попав по кнопке будильника мои усилия не принесли плодов. Только посмотрев на дисплей будильника, я понял, что звонит телефон (до моего пробуждения оставался ещё целый час).

– Спускайся, – голос Теда в трубке был напряжён, – к тебе посетитель.

Молча положив трубку, попытался прожечь взглядом потолок, но до небес мой взгляд так и не дошёл. Собрав силу воли в кулак, спустил дрожащее тело с кровати и отправил его в ванную. Контрастный душ вернул тонус в тело, прогнал дрожь, но лёгкая дезориентация осталась. Чтобы не вызывать конфликт между ясным мозгом и расслабленным телом, мне пришлось направлять негативные эмоции в другое русло. Как приятно сейчас было костерить Теда с его клиентами. Когда он убедил меня закончить учиться на ветеринара, я поддался. Его предложение получить диплом психолога, несколько удивило меня, но у меня была куча свободного времени. Подвох заключался в предоставлении Тедом мне клиентов, которым наличие у меня диплома психолога никак не помогало. Этим людям, потерявшим нить своей жизни, было достаточно взглянуть на мои руки, без перчаток. В особо тяжёлых случаях, я просто опускал капюшон, и в них просыпалось желание жить и действовать. Традиционные объятья наполняли их уверенностью и задором. Мы всегда смеялись после объятий, даже если это была «принцесса несмеяна», залетевшая по пьяни на одной из вечеринок.

Если в душе моё тело отрезвила холодная вода, то вид Сида на моём месте встряхнул мой мозг. Это «чучело» в капюшоне спокойно сидело на моём месте. Хоть мне его лица не было видно, его взгляд парализовал меня. Тот, кто сидел на моём месте, походил на моего школьного друга ещё меньше, чем в тот день, когда он пришёл впервые в этот паб. Внутри меня разрасталось настойчивое желание поддаться панике и убежать. Моя голова невольно начала поворачиваться в сторону входной двери паба. Пустой взгляд моих глаз зацепился за хмурое лицо Теда. Качающийся из стороны в сторону подбородок бармена заставил подняться моей душе из пяток. Когда голова вернулась на место, мне пришлось сглотнуть комок вины, чтобы она не проступила на лице.

– Привет, Сид. – голос мой хоть и не выражал искреннюю приветливость, слава богу, не дрожал от страха. Глаза видели отличия в облике Сида: другая одежда (похожа на монашескую рясу Светлого); другой взгляд (требовательный, задающий вопросы, на которые уже знает ответ); энергетика (больше не было видно чёрного сгустка в области сердца).

– Садись. – его рука указала мне на приготовленный напротив него стул.

Когда моя пятая точка коснулась прохладной поверхности стула, я осознал, как горят мои уши, лицо и макушка. Сид придвинул по чистой поверхности столешницы рисунок. Сначала животное, изображённое на нём, показалось мне странным и знакомым, но разобрав, что на его голове не рога, а прибор ночного видения, тогда мне стало всё ясно. Думая, что со стороны было видно, как моя кожа меняет поочерёдно все цвета радуги. Внутри меня эмоции устроили чехарду: страх, стыд, злость, гнев (как защитная реакция, ослабленного организма, на вину).

– Ты знаешь, что нарушил все мыслимые и немыслимые законы, – я решил выпустить гнев, оправдывая себя тем, что нападение является лучшей защитой, – человеческие и…

Мою неоформленную гневную тираду, разъярённой девочки, прервала Мэдисон, поставившая на стол две кружки пива и две бутылки с витаминизированной водой. Моей прерванный гнев вылился через взгляд, способный испепелить маленький городок муравьёв. Девушка усмехнулась, в глазах её читались азарт и уверенность (следовать полученным инструкциям Теда), опустила в кружки с пивом по соломинке.

– Наггетсы? – Красивые глаза девушки пытались заглянуть под капюшон гостя. Капюшон качнулся в кивке и Мэдисон удалилась, отчаянно качая бёдрами.

Такая её реакция подлила масла в огонь (передо мной она так не выставляла себя), все мои эмоции «дистиллировались» до состояния гнева, переходящего в ярость, и процесс завершился, очищающим сознание, смехом. Я смеялся до слёз, мне хотелось встать со стула, обойти стол и обнять Сида, но картинка на столе между кружками с пивом и бутылками воды, подсказывала другой выход.

– Тебе высказывают свои претензии представители Тёмных. Они считают тебя моим протеже, а значит, я в ответе за все твои поступки. Чтобы понять, за что меня хотят наказать, мне пришлось следить за тобой. В полицию мне идти не было резона, так как я друзей не предаю (даже таких странных, как ты), плюс ты перешёл дорогу Тёмным. Это говорит о твоих деяниях как не о самых плохих на этом клочке суши.

– Суши? Мне принести? – Мэдисон появилась из-за моего плеча, поставив на середину стола (Сид ловким движением убрал рисунок и расчистил стол) большое блюдо с горячими наггетсами.

– Дорогуша, – эта девушка начинала играть на тонких струнах моего терпения, хоть мы ни разу не целовались, – попроси Теда выдать тебе чистой бумаги и карандаши с мелками. – Посмотрев в непонимающие глаза девушки, пришлось пояснить. – Бумага и карандаши для моего друга, а мелки для тебя. Нарисуешь классики на заднем дворе. Попрыгаешь, выгоняя излишки энергии (может мозги на место вернуться).

Фыркнув, девушка достала из-за передника листки белой бумаги, а из его кармана на груди карандаш. Аккуратно положив всё это перед Сидом, она, удаляясь ещё раз фыркнула, задев мой локоть бедром.

– Почему ты решил действовать именно так? – припадая к трубочке, я пытался заглянуть в глаза Сида, спрятанные под тенью капюшона.

– Предназначение. – Зачерпнув горсть нагеттсов, он отклонился к стене паба, показывая, что готов больше слушать, чем отвечать.

– С чем ты сегодня пришёл? – Я не собирался так быстро сдавать свои позиции. – Ты пришёл обвинять или просить?

– Как живёшь? – Рука Сида сделала многозначительный жест.

Мне пришлось включать весь потенциал своего мозга, активировать интуицию и подсознание. Его жест мог упрекать меня, что я спрятался от мира, но он вёл себя точно так же. Или этот широкий жест обозначал большее? Например, мою жизнь после аварии? Он и другие люди мало что знали про меня. Значит, сопоставляя его затворничество с моим ему был интересен мой образ жизни и мышления. Кошки внутри меня перестали скрести стенки черепа, ёжики успокоились, значит – это правильный путь.

– Ты желаешь узнать, чем я живу? Почему не сломался после аварии?

– Да. Всё это.

Мне хотелось врать ему в лицо, рассказывать придуманные мной небылицы. Тяжело вздохнув (пиво помогало расслабиться, уйти от всплывающей боли, хоть на время), из моего рта полилась история.

Мальчик, мечтавший объехать весь мир, чтобы посмотреть на животных из зоопарка в местах их обитания. Мальчик, желавший встреч с самыми красивыми девушками. Мальчик, проводящий в седле мотоцикла сутки напролёт, гордость и краса родителей. Этот мальчик сломался после аварии, пытался покончить с собой, когда услышал приговор своим мечтам и чаяниям в коротко брошенной фразе «Квазимодо» одной медсестре другой возле дверей его палаты. Его сопли и слёзы во время реабилитации, как право на самостоятельное решение – решение уйти из этого мира, когда ему вздумается.