Потомки Греев

Люсиль смерила меня уничтожающим взглядом.

– Признаюсь вам, что я люблю его, – гордо ответила она. Мне кажется, это был намёк.

– И также, что вы любите меня?

Я удостоилась ещё одного ужасающего взгляда.

Я снова была за кулисами и наблюдала за спектаклем оттуда.

Раен прекрасно смотрелся в этой роли. Мисс Хилл была права насчёт того, что он идеальный Ромео. Но этого же я не могу сказать о Люсиль. Она ведёт себя на сцене слишком вульгарно для молодой Джульетты и, по-моему, перебарщивает с флиртом!

Раен с Люсиль закружились в танце и он, нежно притянув к себе, поцеловал её. Я тут же отвернулась от этого мерзкого зрелища. В такие моменты, как этот мне хотелось убить эту Джульетту. Наконец, они закончили с поцелуем, и я снова могла смотреть спектакль. Послышались речи Джульетты:

– Что есть Монтекки? Разве так зовут лицо и плечи, ноги, грудь и руки? Неужто больше нет других имен? Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет. Ромео под любым названьем был бы тем верхом совершенств, какой он есть.

И снова мой выход.

На сцене была лишь Люсиль. Она лежала на кровати специально приготовленной для неё. Я подошла к ней с букетом цветов в руках и, изображая нежность и преданность, взяла её за руку.

– Цветы – цветку на брачную кровать. Увы, твой балдахин – земля и камни. Когда воды не хватит поливать, то для цветов даст влагу слез тоска мне. Мне каждой ночью будет долг святой носить цветы и плакать над тобой.

На сцену вышёл Раен, и мой взгляд неосознанно приковала его грудь, но я всё же смогла посмотреть ему в глаза. Я сглотнула, а моё сердце стучало так громко, что я не слышала ничего кроме учащенных ударов. Господи, хоть бы у меня всё получилось!

– Как, это изгнанный гордец Монтекки! Моей невесты брата он убил; она же, это нежное созданье, – как слышал я, – от горя умерла. Сюда пришел он, верно, надругаться над милым прахом. Я схвачу его!

Как и на многих репетициях, ранее, я схватила всё тот же ненастоящий меч и кинулась на Ромео. Он начал достойно защищаться. Я не сводила взгляда с его потемневших глаз, а он с моих. Мы дрались некоторое время, а потом, как и задумывалось, он «проткнул» меня своим мечом. На самом деле его меч прошёл всего в паре дюймов от моего тела, он просто насквозь проткнул одежду и с помощью оптического обмана, всем зрителям казалось, что я на самом деле убита.

Изображая поражение и смерть, я медленно осела на пол, зажимая рукой «раненое» место. Раен всё так же стоял на месте с опущенным мечом в руках.

– О, я убит! Когда ты милосерден – вскрой склеп и положи меня с Джульеттой.

Лёжа на холодном полу, я закрыла глаза. Теперь Парис мёртв. Мертва и я. Но пьеса продолжается. Хоть и не долго, но факт остаётся фактом.

Наконец в зале зажёгся яркий свет, и раздались громкие аплодисменты, значит, наш спектакль окончен. Я тут же ожила и поднялась на ноги. Все герои нашей постановки вышли на поклон. Я встала примерно посередине нашего ряда, рядом с Раеном и девушкой, которая играла мать Джульетты. Мы все взялись за руки и Раен ободряюще сжал мою. Я сжала его руку в ответ.

Все зрители стоя хлопали нам. Неужели у нас получилось?! Неужели я не забыла свой текст и остальные тоже справились с этим заданием?! Меня переполняло счастье.

Наш совместный поклон закончился и мы, расцепив руку, ушли за кулисы.

– Молодцы ребята, это была хорошая работа! – похвалила нас мисс Хилл.

Мне захотелось подойти к ней и расспросить о подробностях нашего выступления, всё ли смотрелось хорошо, все ли справились с ролью, но не успела сделать я и шага, как Раен притянул меня к себе и, встав прямо позади меня, на ухо, прошептал:

– Ты отлично играла, – его горячее дыхание обожгло меня. Я снова таяла. Я нашла в себе силы отступить от него и повернуться лицом к своему личному соблазнителю.

– А ты был великолепен, – улыбнулась я.

Раен тоже улыбнулся и на мгновение весь мир перестал для меня существовать.

– Жюри сейчас будут объявлять результаты. Пойдёмте на сцену.

Мы последовали за мисс Хилл на сцену. На ней уже стояли три группы участников. Наша группка встала с левого края сцены, и началось томительно ожидание вердикта судей. Они сидели за своим столом и тихо переговаривались. Двое учителей спорили друг с другом, остальные молча, писали что-то на листах. В зрительном зале опять началось перешептывание. Я просканировала зал взглядом, но родителей так и не нашла.

– Итак, дамы и господа, – официально объявил ведущий средних лет, одетый в чёрный деловой костюм с кроваво красным галстуком, – члены нашего многоуважаемого жюри подвели итоги и сейчас объявят нам победителей! – зрители с энтузиазмом закричали, – Мистер Бёрк, вам слово.

Директор кивнул и тяжело встал со своего стула, затем прокашлявшись, начал говорить:

– Все сегодняшние номера мне очень понравились. Я хотел бы всем вручить призы и присудить первое место, но, увы, мы все понимаем, что это невозможно, так что я приступаю к оглашению результата, – Бёрк взял со своего стола листок бумаги, – третье место на этом концерте заняла постановка мистера Кервика великолепной книги «Убить пересмешника»!

В зале раздались аплодисменты и, судя по всему, худощавый мистер Кервик вышел из толпы учеников и прошёл к столу жюри. Директор вручил ему грамоту и маленький кубок. Радостный, Кервик вернулся к своим подопечным.

– Второе место занимает... мистер Блелвиш с постановкой «Преступление и наказание»!

Снова аплодисменты и вручение грамоты и кубка побольше Блелвишу. Я почувствовала, что мои ладони вспотели, и тут же вытерла их об свои штанишки.

Неужели мы не заняли ни какого места?

– Я с радостью должен вам объявить, что заслуженное первое место сегодня заняла... постановка «Ромео и Джульетта» мисс Хилл!

Мои глаза округлились. Неосознанно я завизжала от счастья, и я была не одинока. Визг нашей группы разнёсся по всему залу и его подхватили зрители.

Моя рука вдруг оказалась в чей-то тёплой. Я знала, кто держит меня, но всё же посмотрела на него. Лицо Раена, как и моё светилось неподдельным счастьем. Мы смотрели друг другу в глаза, но внезапно моя ладонь оказалось снова одинока. Зато на талии поселилась его сильная рука, нежно прижимающая меня к нему.

Мисс Хилл чуть ли ни вприпрыжку подбежала к Бёрку и, взяв у него диплом и большой красивый кубок, даже чмокнула его в щёку. Директор покраснел, но жаль миссис Бёрк не попалась мне сразу на глаза. Её реакция была бы интересна.

Мисс Хилл с широкой улыбкой на лице вернулась к нам. Она зашла в самый центр нашей группки и подняла наш большой кубок высоко над головой. Кубок пошёл по рукам и когда он, наконец, оказался в моих, я смогла как следует разглядеть его. Он был пластмассовым, выкрашенным под золото. На его мраморном основании размещались четыре миниатюрных колонны. На них были выгравированы цитаты из знаменитых книг. Сверху размещался постамент, на котором на одном колене сидел мужчина одной рукой, державшийся за сердце, а другая была в агонии направлена в пространство.