Потомок бога 3

Парень вздрогнул и слегка нахмурился.

Блондинка его явно отшила, но граф Рыльский понимал, что покроет себя позором, если сейчас подожмёт хвост и вернётся на своё место. Потому юнец начал что-то настойчиво шептать девушке. Но та лишь надменно усмехнулась.

Тогда граф поиграл желваками, склонился над столом и что-то яростно просипел. Он угрожает ей? Просит хотя бы для вида пустить его за столик?

Однако и на сей раз блондинка отмахнулась от паренька как от назойливой мухи и переключила внимание на принесённый ей поднос с чашечкой ароматного кофе.

Граф попыхтел пару секунду, а затем что-то резко проронил и с гордо поднятой головой пошёл к своему стулу. Аристократ всем своим видом показывал, что не девушка отшила его, а он сам счёл её недостойной его внимания. Классическая хорошая мина при плохой игре. Ведь все в кают-компании понимали, как на самом деле обстоит дело. Оттого-то графиня Белова окинула своего воздыхателя насмешливым взглядом.

— Теперь к этой ледышке только безумец подойдёт, — хмуро выдал капитан Морозов и подозвал одного из официантов.

— Да вы, Иван Петрович, провокатор, — улыбнулся я и принялся торопливо диктовать заказ подошедшему простолюдину.

— Что значит «провокатор»? — удивился капитан, изогнув брови.

— Буквально заставили меня попытать счастье, — усмехнулся я и велел официанту: — Принесите мой заказ к столику той прелестной блондинки. Думаю, я пообедаю там.

Румянцев, Морозов, кадет и даже простолюдин удивлённо выдохнули, выпучив глаза.

— Громов, ты точно никуда не выходил из кают-компании в последние пять минут? — подался ко мне Иван Петрович, обдав крепким запахом табака. — Или ты как-то по-другому видишь мир, не как все остальные?

— Господа, не надо желать мне удачи. Я и так справлюсь.

Подмигнув капитану, я встал со стула и двинулся к столу блондинки.

Тут же все разговоры затихли, а взгляды устремились на меня. Ясен хрен, что все ждали моего провала. Особенно Рыльский. Он аж весь загорелся и прикусил нижнюю губу, рассчитывая, что мой провал перекроет обсуждение его неудачи. Так сказать, пожар дома затмит собой сгоревший сортир.

— Разрешите? — спросил я у блондинки, изобразив свою самую дружелюбную улыбку.

— Долго, — хмуро ответила та.

— Знаю, но выбирал подходящий момент, — виновато вздохнул я и уселся за стол.

По кают-компании прокатился изумлённый вздох, словно я превратился в дракона.

Рыльский же буквально застонал, пойдя красными пятнами. Да, неприятно, когда твой враг, казалось бы, идёт на верную смерть, а возвращается с сундуком золота и вереницей юных гурий.

— Моего божественного внимания требуют тысячи дел, поэтому у меня каждая минута на счету, а ты выбирал момент, — укоризненно сказала Марена, глянув на меня чёрными глазами, внутри которых клубилась сама эссенция тьмы.

— Понимаю, потому искренне рад, что вы всё-таки приняли моё приглашение встретиться, — проговорил я, покосившись на изумлённого официанта, подошедшего с подносом еды.

Он быстро всё сгрузил на стол и пошёл обслуживать других людей. А те принялись шушукаться, поглядывая на нас с богиней. Правда, они-то не знали, что с ними в одной кают-компании находится сама Марена.

Она пригубила кофе и произнесла, пристально изучая меня:

— Признаться, ты заинтересовал меня, потомок Локи. Ты привнёс элемент неожиданности в наше болото. Не прошло и месяца, как ты в нашем мире, однако столько всего успел сделать. А если тебе удастся расправиться с Маммоной, тогда наш мир ждут ещё большие потрясения. Начнётся война богов.

— Но воевать, конечно, вы будете руками смертных и не совсем смертных, — вставил я, чуть быстрее чем надо наворачивая жареную форель с фасолью.

Марена тут надолго не задержится. Допьёт кофе и уйдёт, оставив меня одного. А это будет смотреться не очень хорошо, ежели мне в одиночестве придётся доедать свой обед. Как будто блондинка кинула меня. Мои недруги тут же начнут зубоскалить.

— Отчего же? Возможно, столкнутся и боги, но на других планах бытия, куда ты никогда не попадёшь, — щёлкнула она меня по носу, чтобы показать моё место.

— Да, я всего лишь далёкий потомок Локи. Однако именно я стану тем, кто нарушит баланс в этом мире. Не Велес, не Перун, а я.

— Поглядим. Больше шансов, что тебя постигнет неудача.

— Поглядим, — философски повторил я за Мареной, подумав, что в свете последних событий смерть Маммоны лично мне не очень-то и нужна. Ведь оказывается, она всего лишь пыталась завладеть Ларцом вечных зим, потому и хотела грохнуть меня руками своих слуг. Однако я уже заключил сделку с Семарглом и теперь должен убить Маммону. Я, конечно, попытаюсь сделать это, но без прежнего азарта.

А вот Марену надо как-то расшевелить. Всё-таки у нас чуть ли не свидание, а мы ведем какие-то тухлые речи, нагнетающие совсем не душевную атмосферу, а душную.

Я тут же попытался исправить ситуацию, включив на полную всё своё обаяние и остроумие.

Задача оказалась не из лёгких. Всё-таки передо мной богиня смерти, а не какая-нибудь смешливая Афродита или, на худой конец, Фрейя.

Но я всё же справился. Под конец нашей беседы ни о чём и обо всём сразу по лицу Марены скользнула улыбка. Так могла бы улыбнуться мраморная статуя, красующаяся на кладбище.

— Я уж думал, ты никогда не улыбнёшься, — честно сказал я и смахнул со лба воображаемый пот.

— Да, немногие способны заставить меня улыбаться. Последний раз я улыбалась, глядя, как Живу засыпало камнями храма, посвящённого ей же. Конечно, она не погибла, но зрелище было уморительным, — вспомнила богиня и встала из-за стола. — Раз уж мы столь чудно провели время, открою тебе кое-что… На одном из твоих спутников лежит печать скорой смерти. Он умрёт, причём от твоей руки. До встречи, Локки.

Она повернулась и ушла, провожаемая восхищёнными взглядами. А я изо всех сил сжал вилку, сдерживаясь, чтобы не выругаться.

Ненавижу такие игры богов! Вот знает же она, кто именно погибнет, а говорит загадками! Могла бы ткнуть пальцем в конкретного человека. А теперь гадай, кого из них я убью и за что. Пока мой фаворит — это, конечно, граф Рыльский. Он же технически мой спутник.

Бросив на него короткий взгляд, я встал из-за стола и направился прочь.

Меня сразу же догнал Румянцев, едва не лопающийся от любопытства. Его глаза сияли, а на губах застыла глуповато-восторженная улыбка.