Потому что

Но вернемся в настоящее. Ян Хайгерер безобиден. Он не в состоянии причинить зла никому, кроме себя. Именно поэтому он и убил незнакомца. Все уже позади. Он успел написать об этом.

А теперь давайте отправимся в мое прошлое, еще на три года назад. Именно в то время я начал эту книгу. Тогда я создал Ксавера Лоренца. Он был хорошим, отзывчивым человеком, совершенно не агрессивным. Все любили его. Но однажды он бросил гранату в прохожих на улице. Погибла пожилая женщина. Почему? Он не хочет об этом говорить.

А теперь мы вернемся в мое настоящее.

26.08.98. Сегодня я получил последний отказ на свою рукопись. Я больше не буду беспокоить издателей. Хорошую книгу нужно прожить, так учат в Бостоне. Я последую этому совету и проживу свой роман. Заплачу за все. И через двадцать лет, когда передо мной снова откроются ворота тюрьмы, я переработаю рукопись. Вдохну в нее жизнь. Свою жизнь и свое убийство.

Давайте же, уважаемый читатель, опять перенесемся в будущее.

Итак, два десятка лет назад я, Ян Хайгерер, застрелил совершенно незнакомого мне человека. Наугад, без ненависти, страха, колебаний и угрызений совести. Почему? Потому. Ответ вы держите в руках».

31 глава

Сейчас я выпью еще виски. Прямо из бутылки, как показывают в плохих фильмах, когда за несколько секунд герою нужно напиться в стельку. У напитка вкус травяного чая. Не исключено, что Хелена каким-то образом выпарила спирт. Сейчас я ей позвоню и буду жаловаться. Номер своего телефона она оставила на последней странице моих мемуаров. «Я жду твоего звонка. Хелена», — написала она ниже.

И вот я у аппарата. Мы поговорили о новых облегченных сортах виски и прочих прелестях жизни. Язык у меня заплетался. Видимо, немного алкоголя в бутылке все же оставалось. Смешно, но, как выяснилось, Хелена никуда не уезжала. Она находилась в квартире своей подруги, в доме за углом. Я заметил, что не хотел бы так осложнять ей жизнь. Она ответила, что все нормально.

Как мои дела? Я и сам не знаю. Трудно оценить сразу. Пожалуй, мне нужен кто-нибудь, кто бы мне в этом помог. Раньше в мире существовали только Хелена и я. Теперь меня нет. «Звучит не так плохо», — заметила она.

Хелена по-прежнему само очарование. Ее рыжие локоны сияли мне через отверстия телефонной трубки.

В любом случае, сказал я, хорошо, что мои вещи снова у меня. «Нет ли в квартире зажигалки?» — спросил как бы невзначай. Но Хелене сразу понравилась идея сжечь вещественные доказательства. «Это лучше, чем выбросить рукопись в окно», — заявила она. Однако действительно надо было что-то делать. Я понимал, что признание в убийстве не может лежать на кухонном столе целую вечность. В противном случае оно становится неправдоподобным. А этого с меня достаточно!

Что же мне предпринять? Я терялся в догадках. Не мог принять решение самостоятельно. Но пока в этой квартире царила осень, уходить отсюда я не хотел. «Может, заказать тебе пиццу?» — предложила Хелена. Я не понял ее вопроса. Вот если бы угощение мне принес господин Граф. Но что делать рассыльному из пиццерии в моем романе? Вероятно, Хелена тоже была под хмельком.

— Как долго я могу здесь жить? — поинтересовался я.

— Оставайся навсегда, если хочешь, — ответила она.

Звучало прекрасно, но срок слишком долгий. Может, мне следует сообщить о своем местонахождении в прокуратуру? Идея не понравилась Хелене. Я должен забыть о Реле. Пожалуй, это будет нетрудно. Сейчас мне почему-то хотелось чем-нибудь усложнить себе жизнь.

— Я не слишком побеспокою тебя, если зайду завтра утром? — спросила Хелена.

Она? Побеспокоит? Но это ее квартира! Там, где у нормальных людей обычно бьется сердце, что-то затрепыхалось. Тем не менее я задумался, как бы смешно это ни звучало.

— Ты не помешаешь мне, наоборот, — произнес я.

Я повесил трубку лишь на следующее утро. Нам было о чем поговорить. В середине беседы мне пришла в голову достойная заключительная фраза.

— Хелена, ты когда-нибудь была в Бразилии? — поинтересовался я, терпеливо дождавшись прощания.

В издательском доме «Эрфос» я перечеркивал подобные концовки даже у самых известных авторов. Но я не был больше ни редактором, ни писателем, ни заключенным, ни свободным гражданином. Я чувствовал себя убийцей, которого осень взяла на поруки. Поэтому повторил свой вопрос.

— Пока нет, — ответила Хелена.

И я нашел эту фразу удачной.