Потрошитель душ

Раздалась трель полицейского свистка, Прохор ускорил темп, благо до спасительного угла оставалось всего пара метров. Он занес ногу – и понял, что она проваливается в пустоту.

А затем он и сам полетел вниз. Прохору крайне повезло – ему удалось зацепиться за ветки росшей рядом старой липы. Понимая, что времени, чтобы отдышаться, у него нет, Курицын спрыгнул вниз – и осмотрелся.

– Он там, ваше высокоблагородие, там вот! – донесся до него чей-то бас.

– Так что же вы мешкаете, остолопы! – взревел Брюхатов, и Прохор увидел, как дрожит забор, сотрясаясь от телес полицейских, которые карабкаются на него с обратной стороны.

– Курицын, не глупите! – услышал он знакомый голос слепого сыщика. – Я гарантирую, что с вами ничего не случится! Не усугубляйте ситуацию, сдайтесь!

Сдаться? Куда там! Прохор не верил суперсыщику, который наверняка был заодно с полковником Брюхатовым. Что ж, идея проникнуть в квартиру Цицера пришла ему в голову спонтанно, но ведь он установил личность Джека-потрошителя!

Однако, если Брюхатов упечет его в каталажку, выдать на-гора сенсационную передовицу не выйдет. Да и не исключено, что полицейский чин хочет слямзить у него лавры разоблачителя жестокого убийцы. Поэтому оставалось одно – бежать, скрываться и опубликовать сенсацию. Победителей, как известно, не судят…

Курицын осмотрелся, подбежал к другому забору, перемахнул через него – и пустился бежать. Как назло, к нему прицепилась свора бездомных собак. И отчего животные, что голуби, что псы, так его не любят?

Позади слышались переливы свистков полицейских, громкие голоса и грохот кованых сапог. Прохор юркнул в проулок, затем снова перемахнул через забор, разом избавившись ото всех преследователей – как двуногих, так и четвероногих.

Он очутился в палисаднике небольшого частного домика. Курицын решил переждать погоню здесь, рассчитывая потом обратиться к начальству, которое наверняка одобрит его план, а узнав, что Прохору удалось установить личность кровавого убийцы, предоставит ему первую полосу в экстренном выпуске.

Внезапно откуда-то сбоку послышался дикий вопль, и Прохор увидел мелькание кружевных юбок. Потом раздался треск, и из кустов появился на ходу застегивающий штаны с лампасами бравый военный.

– Петечка, кто это? – вопросил боязливый дамский голос из-за кустов. – Мой супруг?

Военный, испепелив Прохора взглядом, подкрутил рыжий ус и ответил:

– Нет, Марфуша, не твой муж! А какой-то тип, по-видимому, им подосланный, из которого я сейчас сделаю фрикасе!

И с этими словами, подняв с пожухлой травы саблю, ринулся на Курицына. Тот метнулся в сторону, пытаясь объяснить, что отношения к мужу неизвестной ему Марфуши не имеет. Однако военный, видимо любовник этой самой Марфуши, чьему любострастному акту он помешал, озверел и слушать ничего не хотел.

– Вот тебе, вот тебе! – орал он, пытаясь огреть Прохора саблей, а тот, увертываясь, наконец добежал до калитки, перемахнул через нее и оказался в темном проулке. Прохор притаился под аркой, ведущей на соседнюю улицу, с которой доносились голоса и музыка.

– Туда он побежал! – раздался крик одного из полицейских. Преследователи прогрохотали по соседней улице, минуя арку и не подозревая, что именно за ней находится Курицын.

Внезапно Прохор услышал рычание, обернулся и увидел приблудную шавку, кажется, ту, что плелась в самом хвосте преследовавшей его собачьей своры. Шавка, зарычав, кинулась на него. Прохор оттолкнул ее ногой, шавка взвизгнула, и в этот момент из-за угла выкатились прочие псы. Они с рычанием устремились на Курицына.

А затем калитка распахнулась и оттуда появился темпераментный любовник Марфуши, держащий в одной руке саблю, а в другой пистолет.

– Убью негодяя! – заорал он и подкрепил свои слова выстрелом. Пуля угодила в стену, и на Прохора посыпалась штукатурка.

Не оставалось ничего иного, как выскочить из-под арки и податься на улицу, где его искали полицейские. Убедившись, что они удалились на значительное расстояние, Прохор помчался в обратном направлении. Все же ситуация складывалась не так уж и плохо!

Не успел он это подумать, как из-за угла вывернула полицейская пролетка, в которой находился полковник Брюхатов собственной персоной, а также слепой сыщик Бергамотов. Полковник, узрев Прохора, взвыл:

– Вот он, голубчик! Стоять, мерзавец!

Курицын посмотрел налево, посмотрел направо – а затем, подбежав к каналу, отчаянно сиганул в него. Температура ноябрьской воды была более чем бодрящая, и Прохор, чувствуя, что любимые яркие штиблеты тянут его на дно, с трудом скинул их. А потом, барахтаясь, поплыл на другой берег, откуда доносились музыка и смех.

Вылезши на берег, он, дрожа как цуцик, пожалел, что скинул штиблеты, но что было делать! До него доносились детский гомон, всполохи огня и крики:

– Представление начинается, дамы, господа и уважаемые дети, представление начинается! Наш цирк – самый веселый цирк в империи!

Прохор, миновав рощицу, понял, что угодил на цирковое представление. Его окружали акробаты, клоуны, шпагоглотатели. Воровато оглянувшись, Курицын заметил стоящий неподалеку вагончик. Толкнув дверь, он оказался в жарко натопленном жилище циркачей.

Он заметил в углу чьи-то огромного размера сапоги. Но делать было нечего – натянув их, он схватил висящий на крючке полушубок и выбежал прочь. Однако столкнулся нос к носу с клоуном, который, похоже, был безбожно пьян.

– Это же мои сапоги! – воскликнул тот, икая. – Люди добрые, меня обокрали!

Прохор снова дал деру, но на сей раз в погоню за ним устремились все циркачи, которые не были заняты на представлении. Курицын петлял между вагончиками, до смерти напугал выходившую из одного из них бородатую женщину и подмигнул хорошенькой воздушной гимнастке. А затем влез куда-то под развевавшуюся на ветру ткань.

И понял, что оказался в зверинце. Из клетки на него зарычала пантера, а чуть дальше воинственно хрюкнула огромная черная свинья. Прохор отшатнулся – и увидел, что оперся о клетку, в углу которой мирно дремлет питон.

Пантера снова зарычала, и Прохор от греха подальше вылетел из зверинца куда-то в темное помещение – это были задворки цирковой арены. Там находились трюкачи, готовящиеся к выступлению, и туда же возвращались с арены те, кто свое выступление завершили.

На него никто не обращал внимания, и это было Прохору только на руку. Он заметил, как несколько дюжих мужчин вывели из противоположной двери большую слониху, украшенную яркой попоной. Слониха сопротивлялась, пыхтела и топорщила единственный бивень – второй у нее был на три четверти отломан.

– Арлетта, ну не упрямься, ты же хорошая девочка! – уговаривал ее мужчина в ярком фраке и огромном цилиндре на голове. – Вот, смотри, что у меня есть!

Он сунул ей в хобот что-то из кармана, и слониха, отправив лакомство в рот, соизволила сделать пару шагов, а потом снова замерла как вкопанная.

– Через четверть часа, дамы, господа и уважаемые дети, на арене нашего всемирно известного цирка появится королева животного мира, легендарная Арлетта! – донесся из-за кулис зычный голос конферансье. – Пока же вашему высокочтимому вниманию предлагается выступление наших затейливых канатоходцев!