Потрясающий мужчина

— Я его вынесла. Наверное, он заполз в игровую на зимнюю спячку. Когда Бенедикт был маленьким, то как-то осенью нашел в игровой с десяток пауков.

Я в полной растерянности села на ступеньку. Что это там рядом, какая-то тень? Я подпрыгнула как ужаленная, стрелой промчалась в нашу новую комнату, не снимая туфель, бросилась на постель и, укрывшись с головой, заревела.

Я все еще лежала под покрывалом, когда пришел Бенедикт.

— Здорово здесь стало, — воскликнул он, открыв дверь.

Я всхлипнула, не высовывая головы из-под покрывала.

— Что случилось, киска?

— Паук величиной с кулак.

— Величиной с собаку?

— Мохнатый, как собака.

— Ох ты Господи! — из солидарности содрогнулся Бенедикт. Он-то пауков не боится!

— Твоя мать говорит, что здесь полно пауков, — зашмыгала я носом под покрывалом. — Ты не хочешь проверить?

— Мама преувеличивает, здесь нет ни одного.

Пауки приносят несчастье. Это знает каждый, кто их боится!

Наверное, он притаился сейчас в саду, чтобы ночью снова приползти. А может, и здесь еще остались пауки.

— Вдруг паук, который сидел на подушке, не тот, что исчез под диваном! Может, на диване сидит еще один паук! Или на покрывале, прямо на моей голове!

— Тут нет ни одного, — успокоил меня Бенедикт.

— Или он сидит на потолке в комнате и ждет, когда я выйду, чтобы броситься на меня! В этом вся мерзость пауков: если они захотят, то появляются где угодно.

— Киска, я все проверю. — Бенедикт чем-то пошуршал и сказал: — Выходи, воздух абсолютно чист.

Я вылезла из-под покрывала и бросилась на шею Бенедикту. Мой спаситель!

— Все будет хорошо, — сказал Бенедикт и поцеловал меня. — Забудь про паука. Переезд завершен, самое страшное позади.

Он был прав. Наконец мы снова лежали в нашей общей кровати. В объятиях Бенедикта я успокоилась.

— Так хорошо нам еще никогда не было, — сказал Бенедикт.

— Давай постараемся, чтобы так было всегда, — предложила я.

В дверь громко постучала его мать:

— Бенедикт, ужин готов.

5

На следующее утро Нора опять забарабанила в дверь, потому что мы проспали. Бенедикт не слишком расстроился, что не успеет позавтракать: у него в офисе кофе сколько угодно, и булочная рядом.

Я сварила кофе для нас с Норой, проклиная длительность процедуры, когда его приходится молоть самой, и решила в будущем не мучиться. В следующий раз куплю молотый кофе! Когда я положила в кухонный шкаф свои серебряные столовые приборы и поставила белую посуду, Нора заявила, что побережет свой благородный сервиз для более ответственных случаев. Прекрасно! Я торжествовала в душе: конец идиотской беготне между кухней и гостиной. Железное правило кухонной планировки: посуде и приборам — место возле мойки, чтобы избежать ненужной траты времени и сил.

На обед у нас были свежие помидоры с консервированным салатом из тунца. Нора посетовала, что ее суп-пюре, которого ей одной обычно хватало на неделю, уже кончился. С другой стороны, и помидоры надо съедать. Слава Богу, они ей никогда не надоедают. Бенедикт, по ее словам, тоже обожает помидоры. Я люблю Бенедикта. Но помидоры рано или поздно приедаются.

Поэтому сразу после обеда я отправилась в магазин. Накупила там кучу готовых блюд и сладостей, а к ужину — пиццу. И вдобавок — сушилку для посуды. Отныне я не буду вытирать посуду. В сушилке все сохнет само. Как деловая женщина в недалеком будущем, я не могу так бездарно тратить свое время. Домашнее хозяйство — это вам не центр трудотерапии.

Остаток дня я провела в ванной. А то у меня стал такой же одичалый вид, как у этого дома.

Субботним утром я одержала следующую победу над Норой.

— Сейчас мы наведем порядок в шкафу, — твердо сказала я Бенедикту.

Признаться, мое заявление не порадовало его. Свой первый уик-энд он представлял себе без стрессов. Но без места в шкафу я никогда бы не смогла распаковать свои пожитки. Поэтому Бенедикту пришлось подняться в свою комнату. Через пять минут он позвал меня и с сияющим лицом объявил:

— Можешь раскладывать! — шкаф был почти пуст. Там висели лишь его летняя куртка и несколько новых вещей. Бенедикт показал на набитый до отказа оранжево-синий пододеяльник рядом со шкафом и две разбухшие наволочки. — А теперь, киска, мы отвезем этот ценный хлам на помойку, пока мама опять все не припрятала.

В этом весь Бенедикт. Вот как надо решать проблемы: раз, два — готово. Легко и с улыбочкой.

— Все эти художественные потуги Меди тоже созрели для помойки! — Он снял со стены фанерки со снимками гоночных автомобилей, жирафа Дали, голых девочек в розовой рамочке и швырнул все в наволочку.

Я засмеялась:

— Это сестра приклеивала репродукции на фанерки?

— Она использовала любую возможность всучить кому-нибудь свои дощечки.

Мы, как Деды Морозы в канун Рождества, потащили мешки вниз. Нора вышла из кухни.

— Мама, где тут у нас помойка? Мы с Виолой хотим отвезти старые шмотки. Я их больше никогда не буду носить.

— Конечно, теперь они не имеют для тебя значения! — Мамаша попыталась принять позу оскорбленного достоинства, что плохо сочеталось с тренировочным костюмом. — Будь добр, положи вещи в мою машину, я отвезу их нашему старьевщику. Меди тоже отдает туда все, что выходит из моды. Там выдают квитанцию о пожертвованиях, которая освобождает от уплаты налога.

Я удивилась. Почему же она годами хранила все эти курточки и пододеяльники?

— Я просто хотела, чтобы ты сам решил, что делать со своими вещами.

Как все просто!

Таким образом, мы поехали не на помойку, а в универмаг, чтобы заполнить вакуум в гардеробе, как выразился Бенедикт.

Бенедикт купил себе синий пиджак спортивного покроя, но очень элегантный. К нему три рубашки на каждый день в сине-белую полоску и три выходные белые. Это было необходимо для работы. Не исключено, что ему придется поехать с дядей к спонсорам клинического центра, а там требуется официальный костюм. Даже дядя на такие встречи вместо роскошной пилотской куртки надевал кашемировый пиджак. Кроме того, Бенедикт купил темно-синий галстук с мельчайшим белым узором и просто синий в разноцветную крапинку, смотревшийся почти фривольно. Все стоило очень дорого, но мы оба сошлись во мнении, что более дешевые рубашки и галстуки только обесценили бы шикарный пиджак. А продавец сказал Бенедикту: «Дешевые вещи — абсолютно не ваш стиль». И бросил презрительный взгляд на мои нефирменные кроссовки.

Когда мы вышли из магазина, Бенедикт вздохнул:

— Я вложил в одежду почти всю свою месячную зарплату, хотя еще ее не получал. Хорошо хоть, что наши затраты вычтут с кредитной карточки в следующем месяце. — И тут же купил себе еще две пары туфель! Бенедикт не трясется над своими деньгами.

Как пара, рекламирующая торговлю в кредит, мы прошлись по магазинам. Тут три пары дорогих носков для Бенедикта, там потрясающая спортивная рубашка и шикарные белые джинсы. Потом мы набрели на магазинчик редких вин и, чтобы обмыть покупки, купили десяток бутылок вина превосходного качества. Поскольку винная торговля не признавала кредитных карточек, я оплатила вино сама, а Бенедикт отблагодарил меня самым замечательным образом: купил мне темно-бордовую розу! Да, мы были самой настоящей парой из рекламного проспекта!