Потусторонний. Книга 5

Мысль о чужих жертвах меня немножечко царапала, и эти неприятные ощущения вызывали некоторое удивление. К смерти я давно привык. Проклятье, да я сам являлся когда-то своего рода смертью. На пути к цели погибают многие. Это нормально.

Правда паладинчиков было жалко. Они хоть что-то пытались сделать, а не бухать в казематах на Урале.

Так, отмести и забросить. Вернёмся к игумену. Он сообщил, что их исследовательские центры уже разбомбили. Значит, попытаться выкупить состояние разработки по имплантам бесполезно. Хотя, чего это я тороплюсь?! За спрос язык не вырезают.

От неожиданной мысли, пусть и очевидной, я даже вывалился из транса. Проморгался, проходя в себя. Чего время тянуть? Надо сейчас и звонить!

— Так и надо им. Так и надо! — каркнула старушка божий одуванчик. Седая, очки в роговой оправе на лице, улыбка такая, с которой пирожки горячие на стол ставят. — Безбожник он!

— Таков подлец, — поддержала её товарка напротив. У этой волосы были красные, но морщины на лице ещё глубже. — Церков он разогнать хотел, ирод! Но ужо ему теперича!

— Отдать бы его церкви. Проклянут пусть. Отлучат.

Я даже заинтересовался беседой, правда, изобразив, что снова провалился в сон. Не стоит отвлекать старушек в среде их обитания.

— Цареубийца! Такой мерзавец! А лицо то такое благородное честное! Видала я его!

— Они же дружили! С ума сойти!

Может, я ещё сплю?

— Говорят, он англикосов хотел призвать! Хотел Камчатку нашу отдать заморским!

— Бабки, да что вы несёте? — вмешался мужчина сзади. — Какая Камчатка?! Из ума выжили, старые?!

— А ты новости почитай! Почитай! — в унисон заголосили бабки. — Наркоман паршивый! Утром уже везде про то говорили!

— Как там графа того звали, а? Колготин?! Который всё рассказал?

— Носков! — поправила товарка. — Носков он, на всех экранах уже!

— Слово против слова?! Ерунда! Деньги они там зарабатывают, а народ дурят! —проворчал незнакомый мужик. — Кто зарабатывать будет, тот и говорит! Отвлекают от чего-то! Небось опять налоги поднимать собрались!

— Там побоище было лютое! Столько трупов! Носков правду говорит. У него докУменты нашлись. И эти… Доказательства нашёл. Дескать, графа Басков и князь Разумовский лично убивали Его Императорское Величество и Патриарха. Святотатство.

Какой-то чёрт из табакерки этот Носков. Откуда взялся? Что за доказательства? Где достал?! Я, определённо, что-то пропустил.

— Князь-то этот уже утром за границей был, в Англию убёг, ирод. Вражина какая! Церкву развалил, разбомбил! Земли продал почти! И туда же, на остров этот, будь он неладен.

Мужик опять что-то буркнул, но уже не так уверенно. Меня же новости порадовали. Значит, одной проблемой меньше.

— Простите, сударыни, а что там Истинной Церковью?

— Уже всё отменили, юноша! — осуждающе покачала головой бабуля в очках, хоть от обращения заулыбалась.

— Первым указом председатель временного правительства Егорушкин всё исправил, хвала Иисусу. Вот когда могут, то быстро отменяют! — добавила красноволосая.

— Всегда бы так! — подытожила моя соседка.

Дальше терпеть было невозможно. День перезагрузки в усадьбе Обухова выбил меня из новостной повестки напрочь.

— Так, а что с Разумовским, сударыни?

— Убёг же, говорю. В Англию! Куда ж они все бягут-то!

— Вот вечно они уткнутся в свои наушники и не слухают ничего! — не удержалась красноволосая.

— Простите, сударыни. Простите…

Я поднялся, протиснулся мимо бабулек и прошёл к тамбуру. Двери беззвучно распахнулись, выпуская из пассажирского вагона. Тут было потише, капсула с туалетом занята, в очереди никого нет. Даже телефоны у стенда никто не заряжает. Можно говорить открыто.

Впрочем, будь здесь толпа, это всё равно бы ничего не изменило. Просто так чуточку комфортнее.

Я набрал игумена.

— Господин Артемьев? Вы живы? — он поднял трубку на первом гудке. — Что с Зорким? Никак не могу с ним связаться. В новостях говорят, что паладины церкви брали штурмом Зимний Дворец, дабы остановить врага Российской Империи. Первая Церковь оправдана! Зоркий был среди них? Мне кажется, вы об этом что-то можете знать, Илья.

— Да, знаю. Зоркий был там. Он ушёл так, как уходят воины. Я бы даже сказал: красиво ушёл, каждому бы такую смерть.

Пётр тяжело вздохнул:

— Жаль слышать. Он был достойнейшим среди достойных. Церковь его не забудет. Ни в коей мере. Но простите, вы звоните наверняка не из праздности греховной? Зоркий верил в вас, надеюсь, что не ошибался.

Ни за что бы не подумал. Вёл себя одноглазый совсем не как человек, в кого-то верящий. Запоздало такое признание, но всё равно пришлось по душе.

— Именно, ваше высокопреподобие. Правда, я не уверен, что вы сможете мне помочь. Речь идёт о проекте двадцать-двадцать.

Цифру пришлось вытягивать из памяти одного из поверженных мною когда-то давно епископов. Слава всему хорошему, что быстро отыскал нужного в океане. И слава всему хорошему, что он не выпал, пока меня несло по рекам времени против течения.

— Я не понимаю о чём вы, Илья, — искренне удивился Пётр. Ну, в целом логично. Он игумен. Подобная информация это немножко другой уровень.

— Вы говорили про совет епископов, ваше высокопреподобие. Прошу вас, незамедлительно донесите до них эту информацию. Я собираюсь выступить против…

Дверь распахнулась и мамочка с маленькой девочкой остановились у туалета. Ясные голубые глазки девчушки уставились на меня с нескрываемым интересом. Мамочка заулыбалась, словно извиняюсь.

У меня же слова в горле замёрзли.

— … против плохиша, — закончил мысль. — Про которого говорили медиумы. Понимаете?

— Плохиша? — игумен Пётр точно удивился. — Какого плохиша?!

— Очень плохого дяденьку, у которого мы отберём все игрушки.

— Илья, возьмите себя в руки. Что за театр? — стал закипать игумен.

Дверь в туалет открылась, оттуда вышел опрятный мужчина, и быстрым шагом вернулся в вагон. Я дождался, пока мама с дочкой не войдут, и после продолжил.

— Я знаю, как остановить Пожирателя. Для этого мне бы не помешала помощь с проектом двадцать-двадцать. Я готов стать испытателем. Действовать надо быстро. Вы же знаете, что время наше ограничено? Прошу вас вот прямо сейчас пойти с этими словами к совету епископов. И дальше уже связаться со мною. Спасибо