Поведение
Шрифт:
Мне нет дела до других, как и им — до меня.
Другими словами:
Как другие ведут себя по отношению ко мне, пусть так себя дальше и ведут.
Как я вел себя по отношению к другим, так я и дальше буду себя вести.
Это позиция "честного безразличия" по отношению к чужим и своим действиям. Она сводится к признанию того, что "другие действуют, как считают нужным, и я тоже действую, как считаю нужным". Обижаться не на кого, любые претензии бесполезны, удивляться нечему, и можно от кого угодно ждать чего угодно. Единственные работающие критерии — внеморальные: действия могут быть эффективными или нет, вот и все.
Такого типа человек может всю жизнь вести себя согласно нормам данного общества, но только потому, что боится наказания, исходящего от других людей или от государства. Если по какой-то причине у него нет оснований опасаться неприятностей для себя, он способен сделать все, что угодно, не испытывая при этом никаких угрызений совести: он делает то, что считает
Существуют как отдельные люди, так и сообщества людей (организации или даже "народы" [36] ), практикующие подобное поведение как норму. Как правило, внутри таких сообществ существует жесткая система взаимного контроля, позволяющая своевременно предотвращать случаи опасного для коллектива в целом поведения и наказывать за проступки. Внеморальность таких людей сдерживается и внешними факторами, поскольку окружающие люди, как правило, не доверяют таким людям, справедливо ожидая от них "чего угодно".
36
Слово «народ» может применяться по отношению к этим образованиям только в переносном смысле. Подробнее см. ниже.
Не следует, однако, считать подобную позицию «злом». Она не противостоит этике (как, впрочем, и ее противоположности): она вообще ничему не противостоит, а просто игнорирует этические принципы. С другой стороны, эта позиция сама является принципиальной, и не является просто «слабостью». Человек, придерживающийся ее, чувствует собственную правоту, точно так же, как и придерживающийся какой-то этической системы. Более того, данная позиция требует известного самоограничения: например, человек, занимающий ее, не вправе обижаться на какие бы то ни было действия окружающих по отношению к нему, поскольку он не имеет возможности осуждать ни свое, ни чужое поведение.
Очевидно, что реальное поведение людей не может полностью соответствовать идеальной симметрии этических правил. Сплошь и рядом мы поступаем несправедливо, и это не всегда является злом. В конце концов, справедливость — только одна из ценностей, и ее достижение любой ценой не всегда приемлемо. Тем не менее этически нормальный человек, почему-либо поступающий несправедливо, чувствует свою вину и раскаивается в этом, даже если другого выбора у него не было.
Но, кроме того, имеются люди, сознательно отрицающие этические правила и следующие другим правилам, которые можно назвать "законами зла". Такие люди вызывают у окружающих ненависть и страх, вне зависимости от того, сколько реального зла они успели причинить. Это и неудивительно, поскольку понятие "плохой человек" вообще применимо только к ним. Всех остальных (в том числе и многих, совершивших в своей жизни скверные поступки) можно считать не столько дурными, сколько слабыми людьми, испугавшимися каких-то неприятностей для себя, или не сумевшими выдержать сильного искушения. Их можно презирать за это, но и только. В большинстве случаев они понимают, что поступили дурно, и стараются либо искупить вину, либо не думать о ней (последнее, разумеется, бывает чаще). Человек аморальный способен на любое действие, но по крайней мере опасается неприятностей для себя и не будет вредить окружающим без очень веских на то причин. Но "плохой человек" не просто вредит другим людям, но еще и уважает себя за это. У него имеется жизненная позиция, не всегда, правда, осознанная. Некоторые негодяи даже формулируют ее для себя в явной форме. Эти жизненные позиции антиморальны, но по-своему логичны, поскольку являются негативными вариантами этических систем, и имеют уровень общности, равный уровню общности позитивной этики. Это значит, что они поддаются описанию на том же языке, на котором формулируются этические законы.
Соответствующие правила (лучше называть их жизненными позициями) всегда антисимметричны, то есть отрицание встречается только в одной части формулы (левой или правой).
Таких формул оказывается четыре: тавтология вида f(I, O) = f(I, O) не имеет асимметричного аналога, поскольку введение отрицания в любую часть высказывания превращает его в противоречие. [37]
37
Формулы вида f(I, O) = f(I, O) бессмысленны в рамках нашей интерпретации, поскольку правила поведения вида "Я не делаю другим того, что делаю другим" неисполнимы практически.
Рассмотрим все варианты антиморальных жизненных позиций:
^f(I, O) = f(O, I)
f(I, O) = ^f(O, I)
^f(O, I) = f(I, O)
f(O, I) = ^f(I, O)
^f(I, O) = f(O, I)
Я не должен вести себя по отношению к другим так, как они ведут себя по отношению ко мне.
Другими словами:
Я не буду делать для других того, что они делают для меня.
Это позиция обмана, которую еще можно назвать паразитической. Получая нечто, человек принимает это, не считая нужным
за это чем-то заплатить.Реализовываться эта жизненная позиция может по-разному, и проявляться в разных действиях — начиная от тривиальных (типа невозвращения долгов) и кончая весьма изощренными.
Эгоизм и неблагодарность, характерные для такого субъекта, растут по мере удовлетворения его аппетитов. Поведение окружающих, работающих за него, дающих ему деньги и терпящих его капризы, он склонен объяснять их обязательствами по отношению к нему (если это его родители, друзья, партнер по браку и т. п.), причем за собой он никаких обязательств не признает [38] и даже стремится свести к минимуму то малое, что ему приходится исполнять. Людей, не позволяющих себя обманывать и паразитировать на себе, такой человек может уважать и даже побаиваться, но держится от них подальше.
38
По типу "Я не просил их, чтобы они меня рожали — пусть теперь кормят и терпят меня, раз уж им захотелось ребенка"; "Я его не люблю, это он хотел на мне жениться — пусть теперь оплачивает мои расходы" и т. п.
Как правило, такие люди в глубине души убеждены, что они выше [39] окружающих, и уже тем самым имеют особые права. Интересно, что окружающие часто соглашаются с этим. Во-первых, чужая уверенность заразительна. Во-вторых, такие люди часто бывают обаятельными, привлекают и даже завораживают. Более того, иногда они кажутся более симпатичными и приятными (на первый взгляд), чем "просто хорошие люди". [40] Это неудивительно: обаяние чаще всего сводится к тому, что человек "всем своим видом" возбуждает ожидания чего-то приятного. (В этом смысле щедрость, веселость, искренность обаятельны.) Но человек может возбуждать и ложные ожидания, в том числе и принципиально неисполнимые. И это может казаться более привлекательным, чем обычно. Другое дело, что этичные люди так себя не ведут — не потому, что сознательно воздерживаются от такого поведения, но потому что чувствуют, что этого делать нельзя. Паразит и эгоист этого не чувствуют. Очаровательный мерзавец и хладнокровная кокетка "всем своим видом" показывают, что они могли бы дать другим людям нечто совершенно потрясающее. Такое поведение воспринимается всерьез, хотя по сути дела это просто утонченная ложь. Впрочем, такие люди лживы во всем, и обычно не брезгают прямым обманом, поскольку не чувствуют при этом ни малейшей неловкости. [41]
39
По праву рождения, образования, ума, внешности, или "просто потому, что это так" — не столь важно.
40
Именно отсюда идут представления об "особом очаровании порока".
41
Конечно, существуют и менее эстетичные варианты паразитизма такого рода. Особенно отвратительными выглядят попытки использовать хорошие чувства людей, чтобы паразитировать на них. "Вечный больной", всю жизнь умирающий от рака и потому живущий за счет семьи; "страдающая жена алкоголика", в чье положение все обязаны «входить»; "бедный родственник", камнем висящий на шее у семьи — все это разные проявления того же самого поведения.
Перейдем ко второму варианту антиморального поведения.
f(I, O) = ^f (O, I)
Я буду вести себя по отношению к другими так, как они не ведут себя по отношению ко мне.
Другими словами:
Я буду делать с другими то, чего они со мной не делают (не могут или не хотят).
Если предыдущее правило — это жизненная позиция паразита, то это — кредо насильника. Такой человек не ждет, что другие сделают ему что-то хорошее: он рассчитывает, что они не смогут ему помешать сделать с ними что-то плохое. Он вполне может быть честным, поскольку склонен не обманывать и выманивать, а отнимать то, что ему нравится.
Он не считает себя лучше других. Скорее, он убежден, что другие хуже него — то есть слабее (во всех смыслах этого слова). Мораль его проста: если человек не может удержать то, что имеет, то он и недостоин это иметь. Если я могу что-то отнять у него, значит, я вправе это сделать. Все решает сила (опять же в самом широком смысле слова).
Такие люди обычно не пытаются внушить к себе симпатию — скорее, они хотят, чтобы их боялись (или, на худой конец, не связывались бы с ними). В отличие от первого случая, где основным инструментом вымогательства служит конфетка (внутри пустая), такие люди предпочитают политику кнута — начиная от демонстрации обычной бытовой наглости и кончая ломанием костей. Тем не менее слабые и завистливые иногда восхищаются подобными людьми, лебезят перед ними. Иногда возникает даже своеобразный культ бандита и насильника, прославляемого в качестве "сильной личности".