Повелитель баталий

– Вы выключали зажигание у этой машины, когда подъехали сюда? – спросил майор.

– Нет. Мотор был заглушен.

– Понятно. Сработал аварийный отсекатель топлива. Где он здесь? Вы эту машину знаете?

– Не настолько хорошо, чтобы ответить на ваш вопрос.

Майор Хортия склонился над двигателем и скоро отыскал этот самый отсекатель.

– Вот он. Сколько секунд полагается держать кнопку нажатой? Кажется, пятнадцать.

– Не знаю. Не встречалась с такими ситуациями.

– На всякий случай подержу двадцать. – Хортия что-то нажал и не отпускал руку.

Полковник Костатидос не понял ни единого слова из разговора майора с капитаном. Ему хотелось бы услышать доклад младших по званию, но он не выдержал.

Американец спросил сам, не забыв добавить в свой голос нотку презрения:

– Что там произошло? Нашли что-нибудь?

– Нужно, господин полковник, учить язык страны, в которую вы едете по служебной необходимости. Не всегда бывает возможность спросить. При знании языка вы могли бы многое понять, даже не задавая никаких вопросов. Мы проверяем жизнеспособность машины.

– Вы разве начальник транспортного отдела? Это его дело.

– Извините, господин полковник, я сам решаю, что мне следует делать.

Это прозвучало почти как: «Тебя не спрашивают!». С соответствующими интонациями.

– Вы не любите американцев? – спросил полковник напрямую. – Что же такое плохое мы вам сделали? Откуда такие чувства?

– У меня одинаково нет причин любить их или ненавидеть. Я сотрудничаю с ними, когда возникает такая необходимость. Этого достаточно. А мое отношение к американцам сложилось в семье. Мой дед сначала встретился с вашими соотечественниками на Эльбе, когда закончилась Вторая мировая война, потом дрался с ними в Корее. Мой отец воевал с американцами во Вьетнаме. Я слышал мало хорошего о вашей нации. С самого детства.

– Вы, я вижу, абсолютно просоветский человек.

– Я только гражданин Грузии. Это для меня все. Но в слове «советский» я не вижу ничего плохого. Пусть будет даже «просоветский». Такая формулировка не звучит для меня оскорбительно. Дато, что с капитаном?

Вопрос был обращен к молодому врачу, присевшему вместе с фельдшером рядом с носилками. Доктор как раз снимал тонометр с руки Гиви.

– У него катастрофически низкое давление, – ответил медик.

– У Норфолка измерял?

– Не успел еще.

– Сделай. Только спирта доктору не давай. Нам с ним сегодня вечером работать.

Майор, уже не обращая внимания на полковника Костатидоса, не желая продолжать разговор с ним, убрал руку от двигателя и кивнул капитану Софикошвили. Дареджан попробовала завести машину, и на сей раз это получилось без проблем.

Доктора Норфолка будили долго, опять с применением нашатырного спирта. Его еле-еле уговорили измерить давление. Результат удивил врача.

– Господин майор, я не понимаю ситуацию, – заявил он.

– Что ты не понимаешь, Дато?

– И у капитана Джадиани, и у доктора Норфолка необычайно низкое давление. Этого быть не должно. У Норфолка оно вообще просто обязано сильно повыситься в таком вот состоянии.

– Что это может значить? – настороженно спросил Хортия.

– Это может значить, что не работает тонометр, – за врача сделала вывод капитан Софикошвили. – Приборы ненадежные. У моей мамы их три, и все показывают по-разному. Поэтому она целыми днями только тем и занимается, что измеряет давление.

– Давайте на вас проверим, – предложил врач.

– Давайте, – согласилась Дареджан, закатывая рукав своей офицерской куртки.

Врач измерил давление и проговорил:

– Не сильно, не критически, но повышенное. Это неудивительно. Вы же перенервничали. А у них пониженное, у обоих сразу. – Врач кивнул на жертвы аварии. – Это несмотря на то, что они в сознании или даже без такового должны испытывать стрессовое состояние. Или постстрессовое. Обычно это повышает давление.

– Ваши предположения?.. – спросил майор Хортия.

– Такое может быть после сильной дозы снотворного.

– Кто мог им дать снотворное?

– Вы меня об этом спрашиваете, господин майор?

– Меня интересуют ваши предположения. Нужно взять кровь на анализ. Есть такая возможность? Даст ли это что-то? Кровь покажет наличие снотворного?

– Кровь – да, покажет. Я могу ее взять, но не здесь, а на базе. Хотя даже и там нет возможностей для проведения лабораторного исследования.

– Капитан Макаридзе едет, – сообщил фельдшер.

Издалека доносился звук двигателя тяжелого грузовика. Возможно, даже не одного.

– Он должен был в село за автокраном заехать, – заявил майор Хортия. – Дареджан, в вашей машине можно расположить наших пострадавших?

– Если аккуратно, то можно. Положить их надо так, чтобы коробки с материалом не помяли. Впрочем, упаковка прочная, армированная. Можно уложить, думаю. Правда, у меня в грузовом отсеке пол металлический. Комфорта не обещаю.

– Доктор Норфолк потерпит, а Джадиани все равно без сознания. Ему только под голову что-нибудь подложите, и все. Готовьте машину, мы Гиви загрузим, а Норфолк сам устроится.

Глава 6

– Нам нужно подойти к лаборатории так, чтобы видеть как можно больше и оставаться незамеченными. Американцы наверняка наставили здесь кучу приборов контроля, – сказал старший лейтенант Станиславский. – Для нас это самое опасное место. Именно про него я говорил, когда предполагал возможность нашего провала. Поэтому я вижу единственный вариант. Вы остаетесь под прикрытием скал. Я должен буду находиться в зоне вашей видимости и вести наблюдение. Вы обязаны меня прикрывать. Надо искать такое место.

– У вас, товарищ старший лейтенант, бинокль есть. Издали смотреть будем, – предложил я, не очень зная ситуацию с системами контроля охраняемой территории, поскольку никогда прежде с этим дела не имел. – Если мощности бинокля не хватит, то можно мой прицел использовать. Он посильнее любого бинокля. Заберемся повыше и будем наблюдать.

– Что бинокль, что оптический прицел – лучший способ себя обнаружить, – возразил младший сержант Чубо. – Даже простые очки могут выдать. Индикаторы оптических систем работают на отражение от стекол. Они сразу засекают такие вещи и поднимают тревогу.