Повелитель миров 4

— Берём ножки в качестве оружия. — Уже схватив одну из срубленных им только что ножек, перед этим метнув своё копьё на второй этаж, где оно, встряв в деревянную стену, осталось дожидаться своего хозяина, Юпериус бросил вторую ножку Ютиасу. Подцепив же мыском ноги ещё одну ножку, он подбросил её до Мишкена. — Так мы точно, никого не убьём. Главное, не перебарщивать с силой удара.

— А если у кого-то, наоборот, не будет хватать этой силы удара? — Поймав ножку стола так неудачно, что та стукнула при этом его по голове, забеспокоился брак.

— Тогда этого, кого-то, скорей всего — сожрут. — Зловеще усмехнулся Краниос, при этом одним ударом столешницы, отбросив прочь бросившихся к нему сразу троих оборотней. На обратном движении, столешница снесла с пути гиганта ещё троих оборотней.

Прекрасно понимая, что скорей всего так и случиться, Мишкен быстро стал смотреть то на Ареса, то на Краниоса, пытаясь решить, за кем ему в этой заварушке лучше было спрятаться.

Конечно, за гигантом было понадёжней. Вон ведь как тот, легко и не напрягаясь, словно таран, продвигаясь к лестнице, расшвыривал своей столешницей, бросавшихся на него оборотней. Но вот только была большая вероятность, самому ненароком попасть под эту самую столешницу.

Арес же, был уже не единожды, в опасных ситуациях, проверенным вариантом защиты. Тем более что неподалёку от него держался Юпериус, оберегавший своего ученика. Так что и в этот раз, впрочем, как и всегда, выбор пал на юного ученика монастыря Стихий.

Доспехи из металла Подгорного королевства, надёжно защищали тело Краниоса от ударов лап и когтей, сумевших доставать до него оборотней. Тех оборотней, которые хитро и продуманно, бросались в атаку, в те моменты, когда очередной удар столешницы, отправлял в полёт по таверне, бездумно лезших в лобовую атаку лохматых собратьев. Но таких счастливчиков, сумевших достать до гиганта, были единицы. Ведь следовавшие за тем Ютиас и Арес, по мере своих сил и возможностей, нанося удары, один ножкой стола, а другой посохом-шестом, быстро и жестко, ломая кости, разбивая волчьи носы и выбивая клыки, если и не отбрасывали прочь, то во всяком случаи, заставляли, завывая и поскуливая от боли, отступать сильно ретивых и нетерпеливых лохматых противников назад.

Замыкал шествие наставник Боя. Сжимая в каждой руке по ножке стола, он успевал, как защищаться, так и атаковать. Причём количество оборотней наседавших на него в надежде отрезать его от основного отряда, росло с каждым пройденным в направлении лестницы шагом. Причём росло это количество за счёт тех оборотней, которым уже «посчастливилось» попасть под удар столешницы Краниоса. Так что те везунчики, кто после удара гиганта еще был способен сражаться, больше уже не рисковали атаковать там, где их снова могли хорошенько приложить столешницей. И поэтому, все они, избирали для своей новой атаки, не настолько опасного (по их незнанию и глупому мнению) противника, которым им виделся наставник Боя. Ведь, как ни как, по сравнению с махавшим столешницей гигантом, тот выглядел вполне себе обычным, хоть и крепким, но рядовым человеком. Выглядел тем, кого даже находясь в своей человеческой форме, оборотни не считали за опасного, и достойного для них противника. А находясь в звериной форме, даже простой, обычный, не чистокровный оборотень, в одиночку мог, легко и, не напрягаясь, порвать два-три десятка таких людишек.

Несмотря на реальную опасность противников, которые легко могли ударом своей когтистой лапы располосовать тело до кости, а своими челюстями в один укус запросто перекусить хоть руку, хоть ногу, Юпериус не испытывал, даже и близко никакого страха, или волнения. Как и всегда, во время сражения, он отбросил прочь любые чувства и эмоции. Отгородил свой мозг и свои мысли от всего, что мешало бы ему быть максимально сосредоточенным на сражении. Быстро и спокойно он блокировал, уворачивался, уклонялся и бил в ответ. Причём делая это, всё с тем же спокойным выражением на лице, и полнейшим умиротворением в своей голове и сердце.

Это вон Краниос мог себе позволить, наслаждаться происходящим. Восторженными вскриками, колкими замечаниями и оскорблениями противника, всячески демонстрируя, насколько он был в восторге от творившегося сейчас в таверне безумства. Юпериус же, такой роскоши не мог себе позволить. Ведь он прекрасно знал, какой сердечной болью может закончиться, когда ты, расслабившись, позволяешь дать волю чувствам.

Четыре удара ножками стола, нанесённые с такой скоростью, что слились буквально в один единственный удар, отбросили прочь, двух прыгнувших на наставника Боя оборотней. Атаковавшую с самцами самку-оборотня, чью небольшую грудь, покрытую не настолько густым мехом, как всё остальное тело, Юпериус успел заметить в тот момент, когда противница вскинулась вверх на задних лапах, в попытке достать своими челюстями до его глотки, он отбросил назад ударом ноги.

— Да чтобы вас! — Раздался недовольный вскрик Краниоса, не рассчитавшего свою силу и случайно, снёсшего ударом столешницы один из опорных деревянных столбов, идущего по второму этажу таверны балкончика.

— Обязательно такой погром устраивать! — Возмутился Ютиас.

— Я не специально. — Оправдываясь, попытался убедить выглянувшего из-за барной стойки и недовольно посмотревшего на него хозяина таверны Краниос.

И в это «не специально», верилось с трудом. Особенно после того, как новый удар столешницы, снёс вместе с тремя оборотнями-аристократами и часть лестничных перил.

— Да и вообще… — Вдруг возмутился гигант. — Чего это я оправдываюсь!? Сами развели здесь какой-то зверинец, с неадекватными посетителями. А я значит, крайний.

На последних словах возмущения, Краниос ещё раз ударил столешницей, отшвырнув прочь трёх последних, преграждавших путь к лестнице оборотней, недавно бывших юными аристократами. Заметив же, снова, устремлённый на него, теперь уже не просто недовольный, а в этот раз, по настоящему разгневанный взгляд хозяина таверны, он напомнил тому общепринятое, как на Атлантиде, так и на Земле правило. Золотое правило, которого придерживались во всех тавернах, постоялых домах и прочих забегаловках, где отдыхали, пили, ели и естественно устраивали, довольно таки часто драки с погромами.

— По поводу оплаты, за устроенный погром, обратишься к блохастым, которые будут не в состоянии унести отсюда лапы, до прибытия стражи. А таковых, мы тебе оставили в нужном состоянии достаточное количество. И можешь не благодарить.

Последние слова, успев уже подняться по лестнице на второй этаж, Краниос сказал чисто для того, чтобы не дать ничего возразить хозяину, было уже открывшему с возмущённым и негодующим выражением на лице рот.

Ринувшихся верх по лестнице, вслед за отступающими на второй этаж чужаками, четверых оборотней, продолжавший следовать последним Юпериус, сбросил обратно вниз несколькими точными, невероятно быстрыми и в меру сильными (бил то он хоть и со всей возможной своей скоростью, но отнюдь не со всей силой, чтобы не поубивать оборотней) ударами ножек стола. Хотя последнего, четвёртого оборотня, прыгнувшего на лестницу сбоку, со стороны, где были сломаны перила, он отправил в обратный полёт вниз, хлёстким ударом ноги.

— Ложись! — Только услышав позади себя, громкий, предупредительный крик Краниоса, пятившийся спиной вверх по лестнице Юпериус (да и как было иначе, ведь нельзя было повернуться спиной, к снова ставшим подтягиваться к подножию лестницы оборотням), тут же выполнил, то, что от него и требовалось. Стремительно откинувшись назад, распластался спиной на ступеньках.

Даже не сомневаясь в исполнительности Юпериуса, одновременно со своим предупредительным криком, стоявший наверху лестницы Краниос, швырнул вниз свою столешницу, которая пронеслась в каких-то двадцати сантиметрах над вытянувшимся на ступеньках наставником Боя.

Успевшие подтянуться к подножию лестницы семеро оборотней, увидев, как Юпериус опрокинувшись на спину, растянулся на ступеньках, решили, что тот просто напросто споткнулся и упал. Так что они незамедлительно, мешая друг другу (ведь каждый хотел первым добраться до опрокинутого противника), стремительно бросились в атаку. А навстречу им уже неслась, брошенная Краниосом столешница.

Атаковавшую лохматую семёрку, снесло, врезавшейся в них столешницей к входным дверям, которые находились не меньше чем в двадцати метрах от лестницы.