Повелитель морей

–  Туманов, отползи ко мне, пообщаемся.

Я и так с открытого места собирался убраться, так что шустро двигаясь по-пластунски ушёл под берёзу, тут небольшая низина была.

–  Ловко, - оценил мои движения Потапов.
– Не пойму кто ты. На свежего призывника не похож. Опиши кратко что умеешь и знаешь, чтобы я знал на что рассчитывать.

–  Войну начал у Белостока, в составе тяжёлого отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. Седьмая танковая дивизия, Шестой механизированный корпус, Десятая армия. Выходили к своим бросив всю технику. Вышли, попал под суд, был лишён звания и направлен на передовую, так тут и оказался.

–  М-да, обстрелянный значит? А что со званием? Кем был?

–  Сначала главным и единственным снабженцем в дивизионе, техник-интендант второго ранга. Потом понижен в звании до батарейного старшины, а вот теперь красноармеец, - засмеялся и я стал под берёзой копать противовоздушную щель, где и собирался проводить основное время, а в стрелковую ячейку только вовремя начала боя перебираться.

–  Техник-интендант, это лейтенант вроде?

–  Да, соответствует армейскому лейтенанту, - подтвердил я.

–  Чёрт, у нас командиров не хватает, а тут целый лейтенант.

–  Но-но, меня судом звания лишили, так что давайте без этого. Я красноармеец и точка.

–  Ладно. Что имеешь?

–  Оснащён как красноармеец полностью. Винтовка «СВТ», штык-нож, финка, четыре гранаты, три оборонительные и одна противотанковая. Шинель имею, каску тоже. Лопатку как видите тоже. Заточена с одного края, можно использовать как топорик и как холодное оружие.

–  Три пехотные лопатки на весь взвод, - вздохнул тот, и кивнув направился дальше.

Я же продолжал углублять щель, сделал её двухметровой и глубиной метр. Глубже не стоит, в случае сотрясения стенки обвалится могут и засыплет, а тут хоть сам откопаюсь. Справа от меня в двенадцати метрах копал стрелковую ячейку пулемётчик с «ДП», ему одолжил лопатку один из сторожил взвода. Слева, метрах в десяти спал другой боец, тоже из новичков. Копать ему было нечем вот, каску использовать не догадался, и отдыхал, ждал пока инструмент освободится. Когда объявили, что завтрак несут, я как раз закончил, отдав лопатку соседу, тот только-только приступил к работе, когда незнакомый боец с двумя вещмешками пробегая мимо выдал на завтрак по одной ржавой селёдке и по два сухаря. Чая нет, хотите пить, вода вон, рядом блестит. Бойцы приступили к завтраку, жадно набрасываясь на пищу. Я же, сидя в своей щели, все вещи уже спущены, винтовка завёрнута в шинель, плащ-палатка как тент над щелью натянута, осмотрев селёдку, вздохнул, убирая её в Хранилище и достав котелок каши из гречки с мясом, с лепёшками, и приступил к приёму пищи. А вот не хочу желудок портить. Поев, я тут же попил чаю с мятой, и продолжил обустраивать щель, беря с блюда виноградины и закидывая в рот. Вкусные. В нишу вещмешок убрал, каску сверху, чтобы под рукой была, ремень уже застегнул, всё на себя навесил, проверил как магазины вынимаются, гранаты тоже проверил. Что ж, я готов.

До обеда время тянулось очень медленно. Когда мне лопатку вернули, пришлось чуть ли не с боем отбирать, уже присвоить успели, но выбитые на металле инициалы подтвердили, что моя, я выкопал подальше от берега ямку, для туалета, ну и мусор туда сносил. Часов в десять дня приходил ротный, пообщались, Потапов сдал ему меня, тот узнавал что умею и знаю, выяснил что я форму в этом году надел, по сути военный чиновник, покивал и ушёл. Тот видимо внимание привлёк, когда ко мне шёл, немцы вынесли на берег ротный миномёт и начали садить по нам, серьёзно меня разозлив, песком все волосы припорошило, я как раз пилотку снял, так что вскочив, встал за ствол берёзы, я сделал два прицельных выстрела, лейтенант наблюдал за миномётчиками в бинокль и когда те повалились, удивлённо посмотрел на меня.

–  Ворошиловский стрелок?

–  Может быть. Нормы не сдавал. Стреляю хорошо, не без этого.

После этого я сделал ещё три выстрела, все точные, трое немцев что собирались вынести своих убитых, тоже покатились по песку. После этого по нам начали садить все, кто был рядом, потом и гаубицы лёгкие подключились. Лейтенанту уже ушёл, а я в щели пережидал. Потом ремонт делал, стенки всё же обвалились, пришлось укреплять плетнем из камыша и веток. Так день и прошёл. Что интересно, бойцы радовались, что я так метко немцев подстрелил, наблюдая за этим из своих ячеек, а потом ругали что из-за меня под обстрел попали. Вот где логика? Она тут и не ночевала. На обед кстати выдали по банке рыбных консервов, луковицу и по пять сухарей. На ужин три сухаря и снова селёдка. Рыбный день. Кстати, я той что на завтрак давали пополдничал, часа в три дня. Знаете, а вкусная селёдка, жирная, несмотря на непритязательный вид. На ужин тоже не стал есть, в этот раз у меня была картошка-пюре, с жаренной докторской колбасой и подливой. Два куска хлеба, обошёлся без лепёшек, салат из помидор и огурцов, со сметаной, ну и чай с булочкой. Так что уснул я в своей щели, накрывшись шинелью, сытый и довольный. Днём ещё мороженки поел. Да, вот так воевать можно.

А ночью подняли, поступил приказ отходить. Я же говорил, мы тут надолго не задержимся. Сбегав к туалету опростаться, им не я один пользовался, ещё несколько бойцов рядом к нему бегали, ну и собравшись, мы выстроились в ротную колонну, которая влилась в батальонную, а та в полковую, и нас куда-то повели. Похоже немцы прорвались, перешли реку в другом месте и совершают глубокий охват. Это я подслушал разговор командира полка с комбатами. Те и сами точно не знали, что происходит, больше догадки строили. Как бы то ни было, вскоре мы вышли на ту дорогу по которой гнали нашу маршевую роту, и вот так двигались дальше. Над стрелковой колонной только штыки блестели. Шли практически всю ночь, нас часто подгоняли, чтобы держали высокий темп. Отмахали километров двадцать пять точно, ночь короткая. На месте оказались на рассвете, как раз светать начинало, у довольно крупного села, где виднелась маковка церкви. На околице, разбегаясь по сторонам от дороги, и начали готовить оборону. М-да, на весь полк, всей дивизии тут не было, всего две «сорокапятки» и одна «трёхдюймовка». Я же, подумав, направился ко взводному, появилась одна идея.

Лейтенант общался с комбатом. Когда я подходил, ротный кивнул на меня, и что-то сообщил, отчего старший лейтенант, что и командовал нашим батальоном, с интересом стал меня изучать.

–  Товарищ старший лейтенант, разрешите обратится к товарищу младшему лейтенанту?

–  Обращаетесь.

–  Товарищ лейтенант, есть предложение по укреплению боеспособности нашего первого взвода.

–  Почему не роты?

–  Я в первом взводе службу прохожу. Товарищ лейтенант, я тут до кустов бегал, с другой стороны снабженцы стоят, знакомые мои. Они с немцами несколько раз схлестнулись, есть трофеи. Один из них мой должник и предложил в оплату немецкое противотанковое ружьё. Есть целый ящик с боеприпасом к нему. Ружье модели тридцать восьмого года.

–  Что это оружие может?
– сразу заинтересовался ротный.

–  Однозарядное, с открытым прицелом, дальностью стрельбы четыреста метров. На ста метрах под уголком девяносто градусов берёт броню в тридцать миллиметров. На трёхстах метрах под тем же углом двадцать миллиметров. В хвостовой части пули находится заряд отравляющего вещества слезоточивого действия, отчего танкисты в подбитой машине высидеть не смогут, покинут её, тут их и бей. Лёгкие танки и броневики с бронетранспортёрами на дальности трёхсот метров будет уверенно поражать даже в лоб. С другой техникой как повезёт.

–  Отличное. Берите ружьё, я пока позицию для него подыщу, - обрадовался ротный, но старлей его остановил.

–  Боец, передадите ружьё старшине Васильеву во взвод тяжёлого вооружения.

–  Ружьё?
– я в удивлении расширил глаза.
– Какое ружьё? Вам товарищ старший лейтенант, наверное, голову напекло. Вон жара какая.

Оказалось, матерится тот умел виртуозно, по всему прошёлся, и по не застёгнутой пуговице воротника тоже. После чего приказным тоном велел передать ружьё во взвод Васильева. Застёгивая пуговицу, я поинтересовался:

–  Товарищ старший лейтенант, а где мне его взять?

–  Где хочешь, хоть рожай!
– рявкнул тот.

–  Разрешите идти?

–  Свободны.

Развернувшись, я направился к позициям нашего взвода. На ходу скрестив руки над головой, и помахав одной рукой, догнавший меня ротный поинтересовался:

–  Чего руками машешь?

–  Да знакомым своим сообщил что ружьё не нужно, долговая оплата не принимается. Могут валить. Итак тут задержались.

–  Подожди, а как ты Васильеву ружьё передавать будешь?