Повелитель морей

Четвёртый голем снимал с крепления искривлённый «ДШК» с погнутым стволом. Это на нас стена дома рухнула. Танку ничего, а пулемёту хана. Я этот пулемёт обменял на запасном складе на целый и голем начал его устанавливать на место, снаряжая патронами. Вообще немцы озверели, как мы их выбивать из этого района начали, не спеша, с толком, вызвали авиацию. Комбат первого батальона оказался очень токовым и мои идеи принял отлично. Начал он, а сейчас такими штурмовыми и тактическими группами действовала вся дивизия. Потери, несмотря на наступление, не такие и большие, где-то треть личного состава, поверьте, это немного, это немцы сидели в обороне, да и то большая часть ранены, которых вывозят в тыл, мы своих не бросаем. А следы ожесточённых схваток мы видели вокруг предостаточно. Около одного дома завал трупов в несколько слоёв. Наши дом захватили, выкинули трупы немцев в окна, это первый слой, немцы захватили, выкинул наружу тела уже наших, второй слой. У того дома таких слоёв семь было, и вонь страшная стояла. В этих местах бои уже две недели идут. У других один-два слоя, реже три, но почти у всех домов так. Погребением никто не занимался, представляете какой смрад вокруг стоял? Почти все бойцы повязали на лица что придётся, смачивая тряпицы. Да и немцы также поступали. Ну и от пыли эти маски неплохо защищали. Что по «ДШК», авиация свирепствовала, однако пока мне пулемёт не повредило, танк сам из завала выбрался, когда стена рухнула, я успел трижды принять атаку немцев с неба. В первом налёте было восемнадцать «Лаптёжников». По нам восемь работало. Сбил трёх, четыре с дымами уходили. Лётчики машины не покинули, просто не успели, упали в разных районах города. Потом прилетели бомбардировщики, решили работать с высоты трёх километров, и по тылам, а не по передовой, боялись своих зацепить. Так что вы думаете? Под восторг бойцов и командиров, что за этим наблюдали, я спустил танк кормой в воронку, задрав ствол орудия, и выстрелил. Почему от отдачи башня не слетела и не сползла на корму, сам не знаю, но фугас попал в третий бомбардировщик, первые два уже пролетели, ну и взорвался со своим грузом к тому же. С неба взрывной волной снесло ещё три машины, с дымами или огненными комками те начали падать. Потом снова «Лаптёжники», уже десять, которых прикрывали восемь истребителей. Сбил четыре «Лаптёжника», двух подбил, и двух «мессеров» сбил. Тут было три парашюта, расстрелял всех, кто под куполами был. Если там и был Путник, у него никаких шансов. Один лётчик с истребителя, двое с штурмовиков были. Потом был четвёртый налёт, но мой зенитный пулемёт уже повреждён, отбивался из танкового «ДТ», якобы снятого с машины, а на самом деле взятого из Хранилища. Сбил ещё одного «мессера», расстреляв лётчика. Гарантированный труп, шесть попаданий, одно в голову.

Вот тут были свидетели, и что неприятно, двое из политуправления. Ну мне и дали втык, объясняя, что беспомощных врагов нельзя расстреливать. В общем, письменным приказом запретили стрелять по немецким лётчикам. Этот приказ я попросил. Пришлось взять по козырёк. Пока по ситуации по штурму объектов, удерживаемых немцами, могу сказать так. Тот подвал где раненые и медперсонал санроты находился, я их Взором засёк, в тяжёлом положении они были, откопали, и сейчас уже последних эвакуируют. Потом нашли большой склад боеприпасов к немецкому оружию и с гранатами. Тут же рядом штабеля мин к миномётам. А так как склад фактически на передовой, с одной стороны наши, с другой немцы, те надеялись, что наши не заметят его во дворике, то тихо вырезав охрану, наши закидывали ящики на плечи и бегом в расположение, создавая мелкие склады боеприпасов. Большая часть бойцов уже вооружена немецким оружием, особенно автоматами, и такое пополнение боеприпасом тех порадовало. К складу с нашей стороны был проход, по нему бойцы с ящиками и бегали. Немцы долго не догадывались что их нагло обворовали. А когда стрельба и взрывы там пошли, наши перехватили группу что шла за боеприпасами, две других ранее взяли чисто, без шума, рванули туда, а склада по факту и нет, какая-то мелочёвка. Ну и плюс в некоторых подвалах находили помимо чудом выживших жителей города, их эвакуировали, ротные склады, оставленные советскими частями, что ранее тут держали оборону. Всё тоже в дело шло.

Пока наступление остановилось, обе стороны вели перегруппировку сил, подходило пополнение, боеприпасы подносились, уносили раненых и убитых. Я уже хотел было вернутся, как отметил что по следам танка, их видно, если знать что искать, идёт группа командиров. Одного капитана узнал, из штаба дивизии, плюс отделение бойцов комендантского взвода, в городе на освобождённых территориях ещё постреливали одиночные немцы. Вот двое других в форме политсостава мне были незнакомы. И нет, это не арест за расстрелянных немецких лётчиков, как можно было подумать. По фотоаппарату и блокнотам в планшетках ясно что братия пишущая, военные корреспонденты. Ясно, я у бойцов и командиров выступал чуть ли не как основная пробивная сила. Хотя почему чуть? Так и было. Сразу где наступление вставало, вызывали меня, расчищая проезд, и я сносил оборону немцев, ну и двигался дальше. Проблема в том, что не везде моя машина могла проехать. Ну и насчёт основного оружия, для города оно было несколько… крупновато. Некоторые дома складывались, или разваливались. Правда, это никого не волновало, немцы уничтожены, можно дальше идти. Похоже о моём танке хотят заметку напасть. Быстро отряхнувшись от пыли, я отстегнул командирский ремень, убрав пока его, накинул немецкую сбрую, с подсумками для магазинов к «МП», автомат на боку, на ремне кобура с пистолетом. Вид я теперь имел бравый и боевой. Вот танк… да с танком проблема. Краски практически не осталось, броня свинцом покрыта, пули оставляли следы, да осколки царапин множество нанесли. Немцы хоть ничего и не могли сделать с таким монстром, но всё же как бороться с ними знали, били из противотанковых ружей и карабинов по смотровым щелям и приборам, старясь их повредить, по сути всё они и сделали, всё разбито. Только мои големы ими как не пользовались, так и не пользуются, так что немцы лишь понесли огромные потери, стараясь повредить моей машине, и не более.

Встретил я гостей на подходе, познакомились, товарищи действительно из газеты. Из «Красной Звезды». Между прочим, известная и уважаемая армейская газета. Сообщив что остальные танкисты из моего экипажа ушли на кухню, я тут за машиной присматриваю, дал себя сфотографировать. Сбоку стоял, положив руку на ствол орудия, где облупившаяся краска уже давно отлетела. На башне можно рассмотреть контур красной звезды. Вот так меня улыбающегося и сфотографировали, опросили, взяв интервью, после этого те направились обратно. Лишь командир спросил, когда закончится пополнение боекомплекта. Ответил, что уже всё пополнено, жду, когда экипаж вернётся, тогда и выдвинемся. А тут как раз новый налёт, за чем я наблюдал с интересом. Капитан, что и привёл корреспондентов, бросился к танку, крича, чтобы я открыл огонь. То, что пулемёт в порядке и снаряжён, на нём не пылинки, тот видел. Я лишь отрицательно покачал головой, сообщая:

–  Не могу, политуправление запретило мне стрелять по немецким лётчикам. А в самолётах сидят эти лётчики. Если хотите, пожалуйста.

Я отошёл, давая ему доступ к пулемёту, тот лишь злобно выругался и встав к оружию начал вести огонь. Видимо о «ДШК» тот лишь слышал, выдал длинную очередь на всю ленту и запорол ствол. Конец машинке. Об этом я ему и сообщил.

Остановить немцев капитан не смог, но те заметили обстрел и прекратили штурмовку, отлетев. В принципе, груз те скинули на наших, да и на свою пехоту тоже, так что потянули к своим. Капитан матюгаясь покинул танк и нагнав корреспондентов, что нас фотографировали, увёл их, я вывел из провала подвала големов, что заняли машину, один из них быстро сменил ствол пулемёта, выкинув его, на запасной. Сам механизм в порядке был. Так танк урча движком, еле завели, да и сам двигатель что-то сбоить начал, а ведь воздушный фильтр поменяли, так и покатили обратно. С тем немецким складом боеприпасов бои стали идти ожесточённее. К своему оружию боеприпасов уже не хватало, но многие бойцы перешли на немецкое вооружение, на сегодня точно хватит, что завтра будет, увидим, так что получая боеприпасы вели прицельный или беспокоящий огонь. Иногда заградительный, когда немцы атакуя пытались вернуть свои потерянные позиции. Три батальонных миномёта смогли освоить, найдя трёх миномётчиков, те с составили расчёты из добровольцев. Пока били по огневым точкам противника, не особо получалось, но опыт постепенно рос, и цели мины почти накрывали. Особенно хорошо пошли ротные миномёты, из этих небольших миномётов можно стрелять через окна из помещения, что бойцы и делали. Вскоре стало известно о двух парнях, которые настолько их освоили, что первым выстрелом затыкали немецкие пулемёты или закидывали мины в окна домов где засели немцы. Им приносили мины к миномётам в первую очередь. Я подсмотрел за их работой, парни уникумы, хотя сегодня эти миномёты впервые увидели. Именно в такой момент я и подкатил к штабу дивизии. Покинув бронемашину, пригибаясь, артиллерия работала, и спустился в подвал. Тут шла боевая работа, к слову, это новое место штаба, он приблизился к передовой, ну и найдя комдива, обратился к нему.

–  Чего тебе?
– недовольно повернулся тот ко мне.

– Танк в порядке?

Только что наши два дома потеряли, бойцов выбили, вот тот и кричал в трубку телефона что комбата под суд отдаст если оба дома не вернёт. А желательно ещё и у немцев парочку отобрать. Дивизия перегруппировавшись готовилась дальше освобождать этот район. Соседи по флангам тоже что-то готовили, но я бы на них не надеялся, потери у них большие. Наступать нечем и некем. Тут как раз тот капитан спустился в подвал, да и корреспонденты были с ним. Я же доложился что танк в порядке, экипаж готов к бою, но есть предложение.

–  Говори, - велел комдив.

–  Немецкая артиллерия. Со мной на связь вышли знакомые разведчики, они вроде армейского уровня. Говорят, могут корректировать огонь. А моя гаубица в танке вполне накрывает тот район. Прошу разрешения поработать по артиллерии противника. Там у города шестнадцать крупнокалиберных батарей у немцев. Хочу их все прочесать.

Тут снова грохнуло снаружи и сверху посыпался мусор. Как бы вторя моим словам.

–  Да, артиллерия нам дышать не даёт. Добро, действуй. Даю час на это, после снова присоединишься к тактическим группам. С танком оказалось куда легче и быстрее отбивать дома и освобождать район, пушки такого не дают, да и немцы выбивают расчёты как не прячься за щитом. Надеюсь выполнить поставленную задачу до наступления темноты.

–  Разрешите идти?
– кинул я руку к виску.

–  Идите.

Я направился к выходу, а тот капитан, подскочив комдиву, что-то зашептал ему, тыча в меня пальцем. Комдив почти сразу рявкнул в мою сторону.

–  Туманов! А ну стоять! Вернитесь.

Подбежав, я вопросительно посмотрел на него.

–  Товарищ боец, потрудитесь объяснить почему вы отказываетесь вести огонь по самолётам противника?

–  Согласно письменного приказа товарищей из политуправления, - доставая из кармана приказ, пояснил я.
– Согласно их мнению, в кабинах сидят живые лётчики, будущие военнопленные, а военнопленных убивать нельзя, это бесчеловечно.

Тот изучив приказ, со злостью смял его, но тут же выправил и велел мне:

–  Может сбивать немцев, я вам лично разрешаю.

–  Письменный приказ, пожалуйста.

Приказ мне быстро оформили, штаб всё же, а когда я выходил, комдив передал тот приказ от политруков главному особисту, чтобы разобрался и вставил фитиля этим двум придуркам. Оба политура тут же находились, и задрожали, струхнули изрядно. Ситуация там конечно интересна, но по мне так правильная, нечего лезть в те дела в которых не разбираешься. А снаружи как раз снова штурмовики появились, девять единиц. Я бросился к танку и открыл огонь. Сходу сбил троих, остальные ушли, пусть ещё трое и с дымами. Пять лётчиков в этот раз было, всех в воздухе расстрелял, ветер их на немецкую территорию унёс, и никто ничего не сказал, авиация тут с утра уже у всех в печёнках сидела. А чуть позже обо мне пошёл слух, что я так немецких лётчиков ненавижу, что готов их рвать даже зубами. Не оставляю в живых вообще. Кто-то из родных от их рук погиб. Этот слух начали особисты распускать, чтобы оправдать мои «зверства». Хм, не такой и плохой этот старший дивизионный особист. Если ко мне не лезет. Я же, поработав с авиацией, отогнал танк чуть в сторону, тут высотных зданий нет, ничего не мешает и приготовился открыть огонь, подняв ствол почти до предела. Чуть позже в какую яму спущусь, задрав ствол ещё выше. А теперь о возможности накрыть немецкие крупнокалиберные батареи. Тут да, есть один момент. В будущем создадут такие станции, которые могут отслеживать полёт снарядов и даже мин, и точно вычислять откуда их выпустили. У меня такие станции в запасе кстати тоже есть, хотя и немного, по паре единиц. Взор до немецких артиллеристов по дальности не достаёт, а я тут вдруг подумал, а снаряды видит ли он? В общем, начал отслеживать, и есть, видит, я подключил вычислительные мощности всех четырёх големов, это до прибытия корреспондентов было, и тут же получил координаты всех стволов что по нам работали. Так и узнал об этих шестнадцати батареях. Может и больше было, но работали пока только они. Вот случайно и узнал о ещё одной опции что давал Взор. Раньше я об этом даже и не подозревал, вот и решил проверить и испытать, благо комдив дал добро, его немецкие гаубицы тоже достали. Если сокращу, только спасибо скажут. А может и не скажут, тут с этим как-то просто. Должен, делай. И за что благодарить? За сделанную тобой работу, которую ты обязан сделать? Вообще-то не обязан, я зенитчик если что, и на танке на добровольных началах. И вообще, я раньше не замечал, а тут есть такое дело, приметил. Если ты родился в Советском Союзе, то ты ОБЯЗАН… Да просто обязан ему во всём и обязан делать всё что пожелают власть имущие. Ты должник по жизни. Причём сделано всё так что ты добровольно идёшь на это, а если не желаешь, то рвач и изменник. Не советский человек. Да, вот такой вывод. Не обращайте внимания, это всякие мысли с усталости и недосыпа в голову лезут, хотя с этим вдруг появившимся выводом, сам я вполне согласен.

В общем, я пока собирал данные по стволам, решил с крупнокалиберных начать, их тут не так и много, шестнадцать пока, всё также, вот средних стволов, уже больше, батарей за двадцать наберётся. По моим исчислениям, двадцать восемь. Из всего этого примерно треть работает по нашему району, остальное по другим заявкам. Город большой. Миномётов под две сотни. Что ж, начинаем работать, десять выстрелов с одного места и меняем позицию. Не то чтобы я боялся, что меня засекут, просто на всякий случай, да и дань привычки. Наконец определившись с одной батареей, там как раз залп дали, кстати, в батарее пять орудий было, и прозвучал грохот первого выстрела. Похоже два орудия стояли рядом, между ними метров десять всего, вот там снаряд и должен лечь. Моя цель не орудия, как ни странно, а расчёты. Таким фугасом шансов у них не будет. Жаль результата не увижу, пойму, что накрыл только если больше стрелять не будут. А выбрал именно эту батарею по той причине, что она с ещё двумя била по нашему госпиталю, иногда были прямые накрытия. У меня Взор уже на два километра девятьсот метров брал, видел где ложатся их снаряды. Разброс у моей короткоствольной гаубицы на большом расстоянии конечно немалый, но и близкие накрытия выводят расчёты и орудия из строя. Вот и решил с этих трёх батарей и начать. Так и работал, вижу снаряды летят, я по ним и бью, откуда те прилетают. Так те три батареи отработал, потратил одиннадцать фугасов. Решил, что хватит, и ещё две заставил замолчать, эти уже по нам работали, когда открыл кормовой люк и выбиравшись на корму, танк в это время ещё раз грохнул, накрывая очередную цель, и подозвал сержанта из комендантского взвода. Он в стороне обходил часовых. Когда тот подбежал, я наклонился и ухватив его за шею, прокричал в ухо:

–  Трёх немцев видел. У одного вроде рация, по подвалам переходили. В том провале видел.

Тот кричать не стал, молча кивнул и убежал к своим. Немцев мне Взор показал, и сержант, забрав бойцов, убежал в ту сторону, куда я пальцем тыкал. Эти суки пока до штаба добрались, успели шестерых наших убить, четырёх подносчиков боеприпасов в ножи взяли, санитара, и раненого что самостоятельно шёл в тыл. Я же перестав вести огонь, начал менять позицию, а то увлёкся, и уже два десятка снарядов выпустил с одного места, пора. Несколько позиций благодаря Взору я себе уже подобрал. А пока двигался, бойцы взяли тех немцев, одного убили, двух живыми, командир разведки дивизии приказал, очень свежие языки нужны. Двоих своих потеряли, ещё один ранен ножом. Тёртые волчары, взять их было не просто. Я уже на позиции был, ну и сделав пристрелочный выстрел по одному миномёту, больно уж он нашим мешал, пришлось задрать ствол до предела, но накрыл, после чего продолжил работать по крупным батареям. Всего три фугаса выпустил, и раз, всё, все батареи, включая среднего калибра, перестали вести огонь. Похоже немцы решили, что их видит русский корректировщик, и пока его ищут, батареи спешно перекидывают на запасные позиции. Такой убийственный огонь им явно не понравился. Однако поставленной задачи я не выполнил. О полном накрытии, считай уничтожении, можно говорить только о пяти крупнокалиберных батареях, и об одном батальонном миномёте, вот и весь результат этой контрбатарейной стрельбы. С другой стороны, в городе стало неожиданно тихо, немцы не стреляли, только миномётные мины ещё хлопали, разрываясь, но редко.