Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
Счастливчик надел свой бронзовый шлем и побежал к центру палубы, где с мечами в руках стояли самые крепкие моряки из его команды. Геликаон перебрался через борт с криком: «За Зидантоса!» Затем он прыгнул вниз, на палубу микенского корабля. Все моряки, вооруженные мечами, секирами и дубинками, приготовились к штурму. Геликаон ударил мечом по лицу первого, плечом толкнув другого на палубу, затем прыгнул вперед и вонзил меч в грудь третьего. Четвертый нападавший прицелился из лука ему в голову, но огромная дубинка сбила его с ног. Гершом ринулся врукопашную схватку, дубинка Зи-дантоса ударила по бронзовым доспехам и отбросила ми-кенцев. Еще больше воинов с «Ксантоса» спустились на корабль, и сражение было кровавым и жестоким. Геликаон убил еще одного моряка. Начался
Появился тощий моряк с «Ксантоса» с двумя кривыми кинжалами и перерезал нападавшему горло. Геликаон поднялся на ноги. Гершом стоял справа, а худой моряк – слева.
Микенские воины бросились на них. Геликаон приготовился встретить новую угрозу. Гершом и моряк ринулись вместе с ним в ряды микенцев, разя и убивая.
Геликаон увидел Глаукоса с мечом в руках. Его охватила ярость, и, отбросив противника, он бросился на молодого воина. Сверху на палубу обрушился дождь из стрел.
Когда Геликаон подбежал к Глаукосу, то услышал, как кто-то крикнул: «Мы сдаемся! Спрячьте оружие! Проявите милосердие! Мы сдаемся!» Повсюду раздался звук падающего оружия. Глаукос сурово смотрел какое-то время на Гелика-она. Затем, увидев, что все вокруг прекратили сражаться, бросил свой меч. Геликаон посмотрел на юношу и увидел ненависть в его глазах.
– Ты плыл вместе с Зидантосом, – сказал Геликаон. – Ты знал, что они с ним сделали. Но ты все равно к ним присоединился. Мне следует прирезать тебя как свинью. Но я не буду. Я отвезу тебя туда, где тебя ждет Аргуриос.
Глаукос ничего не ответил. Геликаон отвернулся от него. Худой моряк, который пришел ему на помощь, чистил лезвие своих кинжалов. Геликаон подошел к нему. Этот человек был немолод, ему было, по крайней мере, около сорока.
– Прими мою благодарность. Как твое имя?
Глаза мужчины были темного цвета, а выражение лица спокойным.
– Я Атталус.
– Ты храбро сражался, и я у тебя в долгу, Атталус.
Отвернувшись от него, Геликаон прокричал приказ своей команде:
– Принесите канат! Я хочу привязать всех пленников к борту. И бросьте веревки всем морякам, которые еще в воде.
Моряки спустились с «Ксантоса» и собрали микенцев на палубе, привязав к борту. Затем Геликаон приказал опустить на корабль тело Зидантоса. Обернутое в окровавленную ткань, оно лежало в центре палубы. Геликаон вытащил из мешка изуродованную голову и приложил к шее. Затем вынул золотое кольцо из кошелька и положил в рот Зидан-тоса – подарок для паромщика Гадеса, чтобы он переправил старого друга через темную реку. Когда Счастливчик встал на колени рядом с телом, воцарилось молчание. Помедлив, Геликаон поднялся на ноги и пробежал взглядом по пленникам.
– Это Зидантос, – сказал он. – Кто-то из вас знал его недолго. Некоторые, может быть, схватили его и притащили в лагерь. Он был хорошим человеком, отцом шестерых дочерей. Зидантос плавал по Зеленому морю дольше, чем большинство из вас прожили на свете. Он был хеттом, и мы должны отправить его к богам по хеттскому обычаю. Все вы будете присутствовать на церемонии, во время которой у вас будет время подумать о своем участии в его убийстве.
Аргуриос сидел один на берегу, погрузившись в свои мысли. Поступок Коланоса – это еще одно пятно на чести микенцев. Пытки и убийство Зидантоса были ужасным-зверством. Не только Коланос ответит за эти события в бухте Толстого царя. Когда Агамемнон узнает, что Аргу-риос спас Счастливчика, он придет в ярость. Аргуриосу очень хотелось бы отказаться от этой прогулки с Геликао-ном. Если бы он остался на берегу, тогда, возможно, убийцы преуспели, и такой хороший человек, как Зидантос, теперь готовился бы отплыть домой к своей жене и дочерям. И как юный Глаукос мог принять такое решение, связавшись с жестокими убийцами? Это оставалось тайной для Аргуриоса, которая очень тяготила его. Тут он заметил
мальчика Ксандера, который испуганно приближался к нему. В одной руке он держал деревянную чашку и булку с сыром в другой.– Я думал, ты проголодался, господин, – сказал он.
Аргуриос сурово посмотрел в веснушчатое лицо мальчика, затем кивнул:
– Я голоден, – взяв чашу, он начал есть. Это была жидкая похлебка, но специи приятно жгли язык. Хлеб тоже был свежим. Он поднял глаза и увидел, что мальчик ждет поблизости. – Что-нибудь еще? – спросил Аргуртос.
– Я хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли меня.
Аргуриосу всегда было неуютно с молодыми, даже когда он сам был молод. Теперь он не знал, что ответить. Воин посмотрел на мальчика. Тот был бледен и, очевидно, испуган.
– Не бойся меня, – сказал Аргуриос. – Я не причиню вред детям.
– Я хотел бы никогда сюда не приезжать, – внезапно признался Ксандер. – Мне хотелось бы остаться дома.
– У меня тоже были такие желания, – рассказал ему воин. – Детство – безмятежное время, но когда ребенок становится мужчиной, он видит мир таким, какой он есть на самом деле. Я тоже скорблю о Зидантосе. Не все микенцы похожи на тех людей, которые убили его.
– Я это знаю, – сказал мальчик, усаживаясь на песок у ног Аргуриоса. – Ты спас меня и чуть не умер тогда. Я испугался. А ты?
– Смерть не пугает меня, мальчик. Она приходит ко всем. Счастливые умирают героями, и их имена остаются в памяти людей. Несчастные умирают медленно, их волосы становятся белыми, а тело теряет силу.
Аргуриос съел похлебку и хлеб. Поставив пустую плошку на камень рядом с собой, он взял шлем и пошел туда, где собрались моряки с «Пенелопы», которые смотрели на море и гадали, чей корабль или корабли вернутся с победой.
Одиссей сидел отдельно от своих людей и разговаривал с Андромахой, одетой в зеленое платье. Это была удивительная женщина. Аргуриос чувствовал себя неуютно с женщинами – даже больше, чем с детьми – но ему нужно было поговорить с Одиссеем. По дороге он заметил, что юный Ксандер идет рядом с ним. Мальчик поднял глаза и радостно улыбнулся ему. Аргуриос попытался нахмуриться и приказать ему уйти, но открытая улыбка мальчика его обезоружила. Микенец подошел к Одиссею, который увидел его и жестом пригласил сесть, после чего представил ему Андромаху. Аргуриос постарался придумать что-нибудь.
– Сожалею, что вы стали свидетельницей такой ужасной сцены, – микенец вспомнил, как Геликаон вытащил голову из мешка.
– Я уже видела отрезанные головы раньше, – ответила девушка холодно.
Аргуриос не смог придумать, как продолжить разговор. Ему этого и не хотелось. Он повернулся к Одиссею.
– У меня есть дело в Трое, – сказал он. – Можно, я поплыву с вами на «Пенелопе»?
– Не уверен, что у меня есть свободное место, – холодно заметил Одиссей.
– Он спас мне жизнь, – внезапно вмешался в их разговор Ксандер.
– Разве? Я хотел бы услышать эту историю.
Аргуриос развернулся и ушел прочь.
– Подожди, подожди! – закричал Одиссей. – Дай мне послушать историю, которую расскажет парень. Давай, мальчик, расскажи нам историю о храбром поступке.
Аргуриос остановился. Ему не хотелось оставаться с недружелюбным жителем Итаки, но ему все равно нужно было в Трою. Он стоял, пока Ксандер на одном дыхании не поведал им о буре и сломанном борте, и о том, как он оказался в бушующем море. Одиссей внимательно слушал, затем посмотрел Аргуриосу в глаза. Выражение его лица теперь было более дружелюбным.
– Ты – удивительный человек, Аргуриос. Для удивительных людей на «Пенелопе» всегда есть места. Но будет тесно.
– Это не важно.
Кто-то закричал, и люди на берегу вскочили на ноги. Они увидели, как «Ксантос» ищет путь между мелями. Он тащил на буксире военную галеру. Заинтересованный увиденным, Аргуриос подошел к кромке воды и посмотрел на приближающиеся корабли. Команда микенской галеры стояла вдоль борта судна. Когда они подошли ближе, Аргуриос увидел, что все пятидесят человек связаны. «Ксантос» начал разворачиваться, направившись к самому глубокому месту бухты.