Повелитель снов

«Манит, манит, манит карусель в путешествие по замкнутому кругу…» – вспомнилось мне. А вслух я произнес:

– Круг… Бесконечное множество бесконечно малых прямых, замкнутых в бесконечности.

– Что?

– Ураборос. Змей, жалящий себя в пяту. Бред мироздания.

Глава 87

На душе у меня было горько. И пусто. И хотя даже у приговоренного и уже взошедшего на эшафот теплится надежда – вот появится гарольд, и известит монаршую волю о помиловании, и тем – только укрепит свою власть, ибо в ней – не только казнить – это может и разбойник, – но и миловать, что делает государя подобным богам… Или – слетит голубь, и исполнит Волю куда более высокую, и вместо тягот, цепей, улюлюканья толпы, любопытных, страждущих лицезрения чужой смерти глаз – будет жизнь…

Но сутки бессонницы, наполненной событиями, тревогами, надеждами и – редким мучительным забытьем, сделали мое восприятие мира и собственного состояния каким-то отстраненным и словно не важным… Не важно было, где я, что со мною теперь и – что станется…

Я огляделся… Мы сидели в просторном гараже при каком-то особняке; по стенам тускло горели плафоны, и понять, день теперь или уже ночь, было невозможно. Голова, опьяненная неведомым снадобьем, постепенно прояснялась. И выходило…

Да. Все, что делал генерал до этого, – было просто, понятно и конструктивно. Сначала послал за мною Алефа и Луку, а когда те встретили нежданный вооруженный отпор, явился сам и одним выстрелом решил проблему. Потом легко и спокойно выяснил, что я знаю, чего – нет… И – отправил в сонное небытие. Но – небытие временное. И теперь – свободно так и ненавязчиво рассказывает о давнем и недавнем прошлом… Зачем?

Душу облегчить? Растревоженную совесть пригладить? Да нет у него на душе никакой тяжести, да и совести никакой нет. Что тогда? Эйфория? Кураж? Поделиться со мною информацией, отвлечься, расслабиться… Все равно никому и никогда не скажу… Нет. Не тот уровень. Генерал – не сявка и не фартовый, чтобы языком зря молоть. Зачем тогда он притащил меня в этот подвал? Выполняя пожелание Альбы? Тогда – главенствует здесь не генерал, а эта мрачная дама? Или – тот, кто стоит за ней?

«А стоят за ней силы мрака и тьмы…» – нашептал мне голос, но был он ироничен и несколько не ко времени… Да, если разложить деяния любого человека до простых составляющих, то откроется истина – страшная или возвышенная: кому, собственно, служит этот человек – Господу или его лукавому антагонисту, нежити, небытию…

Я тряхнул головой: не вполне еще отошел… Итак… Если генерал действует неконструктивно и вместо простого варианта выбирает рискованный… Значит, и он, и Алеф – оба зависят от Альбы, зависят серьезно! И это – мой шанс.

– Послушай, генерал… Твоя Альбина Викентьевна…

– Во-первых, она не моя, во-вторых… – Чувствовалось, что Боброву хочется выразиться коротко и жестко.

– То есть методику в виде готового «продукта», по крайней мере, в полном объеме она тебе так и не выдала, а? – перебил я его. – Умная женщина. Тут и особой логики не нужно: как только методика будет у тебя – надобность в ней отпадает… Это касается, кстати, и Алефа: зачем ему платить тебе деньгами или информацией, если можно…

– Прекрати нудить, Дрон! Постоянное взаимное недоверие – условие нашей работы. И с Алефом мы, так или иначе, сумеем выстроить приемлемые для нас схемы.

– То-то голос у тебя звучит радостно, как стекло по кровельному железу… Итак, Альба методику «зарыла». И возможно, в прямом смысле этого слова: степь велика, копать – не перекопать… Ни диска, ничего. И все – у нее «в голове». Я прав?

Лицо Сергея Сергеевича было не просто кислым: оно было таким, словно он пережевывал лимон целиком, и челюсти свело настолько, что уже ни выплюнуть, ни проглотить.

– Дронов, ты умный… И должен мне поверить. Жизнь…

– «…дается человеку один раз, и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» Николай Островский. «Как закалялась сталь».

– Прекрати юродствовать! Ты должен понять – жизнь ценна сама по себе, и… ты останешься жить только в том случае, если перейдешь на мою сторону!

– То есть?

– Будешь работать на меня.

– Расписку кровью писать? Или как?

– Или как. Крови уже достаточно. Пока ты почивал, пистолетик, из коего я уложил бедного Луку, побывал в твоей ладошке, и одно убийство на тебе уже висит. Ствол, само собою, останется у меня, и если только взбрыкнешь – на нем повиснет еще пара трупов совершенно добропорядочных и ни в чем не повинных граждан… Убитых с исключительной жестокостью. Тебя найдут быстро, обещаю. И, учитывая особый цинизм преступления и твое неадекватное поведение в камере временного изолятора – неадекватное поведение я тебе тоже устрою, любые твои возможные показания насчет генерала внешней разведки и какого-то там «проекта смерти» искренне сочтут полным и всесторонним бредом. И соответственно, отошлют или на обследование в психушку, или запрут в одиночку – это детали, что о них… Где ты и скончаешься безвременно… Убедительно изложил?

– Доходчиво. Что будет с Аней?

– Ничего. Живите дружно и счастливо или – дурно и скверно – это ваши дела. Но – в России. Чтобы из-под руки не ушли. – Он замолчал, поиграл желваками. – Мне нужна методика Альбы. А не ваши куцые жизни. Но вам они – дороги. Не спеши решать, Дронов, ты человек горячий, ляпнешь, не подумав…

– Тебе честно, генерал?

– Откровенно.

– И вижу, что время изменилось. И понимаю, что ты поступаешь в соответствии с ним. Тот, кто не поспевает за временем, остается вне его. Ты прав: я хочу жить. И хочу соответствовать времени. Но…

– Я все изложил тебе мотивированно, Дронов. И логично. Мне ни к чему тебя убивать. Ты и без того будешь повязан по рукам и ногам.

– Дай сигарету.

Я закурил, окутавшись дымом… Затягивался быстро, выдыхал еще быстрее… Бобров – умный. И вербовки проводил не раз и не два. И понимает, что я ему не верю. Потому что правильнее – использовав человека – списать. Чтобы проблем не возникало. «Нет человека – нет проблемы». Но и другое он понимает: в том положении, в каком я нахожусь, люди цепляются за соломинку. И рассуждают одинаково: вот сейчас я выберусь из этой пиковой ситуации, а потом… Самое грустное в том, что это – чистая правда… И я именно так и думаю… И – он это знает. Круг. Бред мироздания.

– Ну?

– Согласен, генерал.

– Что-то ты больно напряжен для согласного.

– Думаю. Как остаться в живых после того, как непосредственная надобность во мне отпадет.

– Ну и слава Будде. Ты стал мыслить конструктивно. Эмоции всегда мешают. Применение я тебе найду, будь уверен. Ты слишком умен, чтобы умереть.

– Жизнь покажет.

Глава 88

– Кофе у тебя здесь есть, Сергей Сергеевич?

Генерал налил мне из термоса крышку до краев. Кофе был слегка остывший, но очень крепкий.

– Ты не ответил на главный вопрос, генерал. Даже на два.

– Слушаю?

– Где Аня?

– Здесь. И Аня, и Альба, и Аскер. Все здесь. И пара моих ребят.

– Что с Аскером?

– В коме.

– Почему он еще жив?

– Куда спешить? Руки не дошли. Ведь погибнуть он должен смертью героя… И – мотивированно.

– Например, от руки Алефа?

– Возможно.

– Зачем вам Аня?

– Пожелание Альбы.

– Я тоже – ее «пожелание»?

– Да.

– Зачем я ей?

– Не знаю.

– Зачем я тебе?

– Ты же понял: развести Альбу на методику. Существует диск; не может она постоянно грузить «из головы»… Тебе нужно узнать – где он.

– Почему не сам?

– Мне она не верит.

– Хватит темнить, генерал! Если Альба у тебя и что-то скрывает… Нет людей, способных выдержать любое психологическое или физическое воздействие. У всех – свой «порог». И ты это знаешь и – не можешь дожать Альбу? Не верю!

– Да нельзя ее ни дожать, ничего! – взорвался вдруг Бобров. – Она – ненормальная! Законченная стерва, шизанутая, дерганая, непредсказуемая! С ней даже говорить невозможно – словно уплывает куда-то и взгляд – сквозь тебя… Попытался я на нее надавить, как ты сказал, психологически и – что? Она зажигалкой – щелкнула, ладошку под пламя подставила и – улыбается… И боли не чувствует, в этом я поручиться могу!