Повелитель теней. Том 2

Он снова вспомнил характеристику, которую дал Повелителю Теней де Мариньи. Айолин уже достаточно общался с землянами и убедился, что все они очень умны и образованы, но если колдун, сидящий в твердыне на Грозовой горе, удостоился такой высокой похвалы, то он превосходит своей мудростью и хитростью многих царедворцев Сен-Марко.

Айолин остановился на галерее, задумчиво глядя вниз, где на каменных ступенях крыльца сидел Марк де Сегюр, полируя точилом свой стилет и время от времени любуясь результатом работы. Даже сверху было видно, как хищно поблескивает белым пламенем острый клинок. Но перед внутренним взором Айолина было другое видение: высокий стройный мужчина в чёрном бархатном камзоле необычного покроя, проницательный взгляд голубых глаз, бледное неподвижное лицо, сдержанные манеры. Он во многом был похож на своих недавних товарищей, но его окружала странная аура загадочности и трагизма, словно он нёс в своей душе не только свою боль, но и боль потерянных душ, окружавших его. Дело было даже не в тенях, которые, словно языки чёрного пламени обступали его, было что-то ещё, что-то притягательное и пугающее. И таким диссонансом его суровому образу восставал в памяти полный сочувствия взгляд и негромкий голос, которым он спрашивал о том, чем он может помочь ему, Айолину, забредшему в отчаянии в его чертоги? Как он мог увидеть его, лежащего в холоде и тьме замкового подземелья так далеко от восточных гор? Как он мог донести свой голос, полный сострадания? И судя по тому, что де Мариньи не оспорил приметы, названные ему, можно с уверенностью сказать, что именно его Айолин видел в своих видениях, как и ангела в образе женщины с золотистыми волосами и ликом Святой Лурдес. И с этими двумя им придётся столкнуться в узком ущелье у стен замка. Леди Дарья просто раскроет свои белые крылья и унесёт Алмазное Сердце в Небеса. А Повелитель Теней обрушит на головы нападающих громы и молнии из клубящихся над ними туч.

Айолин нахмурился и невольно покачал головой. Картина, нарисованная его воображением, была пугающей. Неужели Ричард верит в успех своей авантюры? Но он не знает того, что известно Айолину. И он этого не узнает.

Он словно очнулся от сна и увидел, что Марк сидит, держа в руках точило и стилет и, подняв голову, смотрит на него. Поймав его взгляд, он отложил на парапет точильный брусок и, сунув стилет в ножны, легко взбежал по ступеням крыльца на галерею. Только теперь Айолин увидел, что его старый друг облачён в дорогой охотничий камзол с длинными полами, призванными закрывать круп коня. Камзол был сшит из чёрного сукна с узорчатым плетением и украшен парчовыми вставками и витым золотым шнуром. Он ладно облегал крепкие плечи и торс Марка, а на поясе был перехвачен широким ремнём из тисненой кожи с серебряной пряжкой, отлитой в форме двух дерущихся львов. Штаны из чёрного с серебристым отливом сукна были заправлены в новые ботфорты, подхваченные под коленями узкими ремешками с небольшими фигурными застёжками. Айолин поймал себя на том, что невольно залюбовался Марком. Тот всегда был хорош собой, и только его бедность не позволяла ему блистать при дворе. Но теперь, похоже, он не только перенял у алкорцев их изысканный вкус, но и раздобыл деньги на новый наряд.

Заметив его взгляд, Марк со смехом раскинул руки и повернулся, чтоб продемонстрировать другу новую одежду со всех сторон.

— Значит ли это, что приватная беседа всё же состоялась? — усмехнулся Айолин, одобрительно кивнув.

— Именно так, мой милый, — гордо вскинув голову, заявил Марк. — И спасибо за совет просить больше. Де Грамон пыхтел и пыжился, но был вынужден согласиться на мои условия. Им нужны сведения о луаре. Король рычит и требует выложить ему немедля все военные секреты алкорцев, а наш бедный Рене до сих пор под впечатлением от несчастной участи Раймунда, и потому согласился с назначенной мною ценой информации. К тому же, я прямо заявил, что не могу войти в круг приближённых наследного принца в потёртом сукне и ржавых латах. И снова он вынужден был согласиться с обоснованностью моих притязаний. К тому же он со вздохом сообщил, что его величество не терпит возле себя оборванцев и нерях, и его взгляд должен наслаждаться видом рыцарей не только благородных, но и красивых.

— Ну, в этом тебе теперь нет равных, — рассмеялся Айолин.

— Не прибедняйся, мой милый. По мнению тех, с кем мне уже пришлось перекинуться парой слов во дворце, барон Делвин-Элидир — одно из блистательных украшений двора Сен-Марко, хоть и не вышел ростом.

Айолин насторожился, вдруг уловив в его голосе нотку ехидства, а взглянув в глаза де Сегюра, заметил, то, что встревожило его ещё больше. Он хорошо знал Марка, и это выражение спокойной удовлетворённости при беспечной улыбке у него появлялось тогда, когда он знал, что загнанная им добыча уже не вырвется из западни. Именно с таким выражением он однажды пронзил стилетом шею алкорского рыцаря, которого мгновение до того скинул с седла, пронзил спокойным и точным движением, словно забил раненного на охоте оленя. И сейчас с таким же спокойным, внимательным и слегка азартным выражением он смотрел на Айолина.

Не подав виду, Айолин развернулся и вошёл в дом. Он знал, что Марк следует за ним. Пройдя через приёмную залу, Айолин вошёл в свой кабинет и остановился у окна, глядя на улицу, а потом обернулся. Марк стоял рядом, и свет падал на его лицо, отражаясь в светло-серых глазах.

— Значит, ты уже начал восстанавливать связи при дворе? — беспечно спросил Айолин, глядя на него.

— Да. Я встретился с де Грамоном, Адемаром и де Мореном. Виконт Монтре снизошёл до того, что пригласил меня на завтрашнюю охоту, которую устраивает по случаю совершеннолетия сына.

— Даже Монтре? Чем ты его так зацепил?

— Полагаю, внешностью. Судя по его липкому взгляду, он испытывает слабость к высоким брюнетам.

— Я не замечал за ним такое.

— Ты слишком чист, чтоб проявлять интерес к людским порокам. Это склонность интриганов и шпионов, вроде меня. Я многое замечаю. Например, несмотря на то, что Рене де Грамон рад назначению, он сильно встревожен. Его сыщики сбиваются с ног, выискивая алкорских шпионов при дворе. Рене — наивная душа, он думает, что если я два года подвизался в свите энфера, то насквозь вижу всех вражеских лазутчиков. Он говорил со мной ровным голосом, но в его взгляде была мольба. Знаешь, этот хитрец умеет смотреть глазами милого несчастного щенка, которого хочется покормить с рук. Он дал мне понять, что королю нужны шпионы альдора, неважно, будут они таковыми на самом деле или нет. Главное, чтоб их можно было в этом обвинить. Они ищут среди слуг, фрейлин и стражников, проверяют гвардию и тех, кто вечно без дела толпится под дверями тронного зала. Не слишком перспективное занятие.

— А где, по-твоему, нужно искать?

— Ближе к королю. Возле самого трона. Больше всех узнают те, кто всегда где-то неподалёку. Это я знаю по личному опыту. Например, какой-нибудь преданный Сен-Марко рыцарь из свободных баронов, который уверенно пробивает себе дорогу в фавориты, и при этом отказывается принести вассальную клятву. Человек, который входит в военный совет, является роднёй командующего армией и пользуется симпатией короля, благодаря своей внешности, поскольку король любит красавчиков, хорошо подвешенному языку, поскольку он прислушивается только к убедительно изложенным аргументам, и своей смелостью в отстаивании собственных интересов, завуалированных под интересы королевства. Король испытывает тайное восхищение перед храбростью, которая граничит с наглостью.

— И ты полагаешь, что такой человек может служить врагу, только на основании отказа от принесения вассальной клятвы? — с холодной улыбкой уточнил Айолин.

— Конечно, нет. У него есть право отказаться от этого, но это уже говорит о том, что он не собирается вечно хранить преданность.

— Что насчёт временной клятвы?

— Нарушить её не является тяжким грехом. Я сам приносил такую альдору и тут же нарушил её. Ведь есть куда более важные вещи.

— Например?

— В данном случае, не деньги. Человек, о котором мы говорим, вероятно, очень богат и сам может подкупить кого угодно. Но, может, он просто ненавидит короля?

— За что?

— Ты мне скажи! — прорычал Марк и, внезапно схватив Айолина за плечи, прижал его к стене рядом с окном. Тот попытался высвободиться, но тут же увидел возле своей шеи блеск тонкого лезвия. Взгляд Марка казался острее и смертоноснее его стилета, и Айолин почёл за благо не сопротивляться. — Скажи мне, друг мой, — приблизив губы к его лицу, шепнул Марк, — за что ты так ненавидишь короля? Настолько сильно, что готов убить его.

— С чего ты взял?

— Я слышал твой разговор с де Мариньи. Кстати, он был куда осторожней в высказываниях, чем ты.

— Ты подслушивал, — вздохнул Айолин, вспомнив, что де Мариньи, войдя за своим котом, не прикрыл дверь, а потом сразу сел к столу.

— Я же шпион, — усмехнулся Марк. — Я слышал всё, и я понял, что твой гость знает о твоём отношении к королю. Можно было б и его отправить к палачам, но я думаю, что мы повременим с этим. Говори, Айолин, иначе уже эту ночь ты проведёшь на дыбе. Ты служишь альдору?

— Я даже не бывал в луаре!

— Возможно, но это не так важно, потому что луар повсюду. У них везде свои люди. Они добрались до Беренгара и склонили его к переходу на сторону Синего Грифона. Они могли добраться и до тебя. Откуда ты знаешь леди Дарью?

— Она гостила у меня некоторое время назад.

— Вот и ответ! Она очаровала энфера, он осыпал её милостями и был так огорчён, когда она исчезла! Но, может, она исчезла из луара не просто так? Может, энфер отправил её на поиски друзей? Новых друзей луара.

— Я ничего не знаю о её отношениях с энфером. И ей наплевать на нашу войну.

— Ей, возможно, но не нам. Айолин, я не хочу отправлять тебя на пытки, но если сам не смогу добиться ответов, я буду задавать вопросы через палачей.