Повелитель теней. Том 3

Настороженно взглянув на явно помрачневшего Дэвре, де Бове поднялся и начал свой доклад. Он кратко описал оборонительную систему луара, а так же упомянул о странных приготовлениях алкорцев, которые те затеяли утром под крепостными стенами.

— Мы не знаем, что они собираются там делать, — заметил он, — но явно затевают что-то масштабное. Там не меньше двух сотен рабочих, а грузы продолжают подвозить. На площадке замечены инженеры крепостных стен, которых можно опознать по красно-синим эмблемам на тогах и плащах. В любом случае это играет на руку нам, поскольку говорит о том, что то, что они собираются построить, крайне важно для обороны города, и они пытаются отодвинуть начало битвы. Пока они заняты строительством, наши пешие войска подойдут, и мы ударим до того, как они закончат свои приготовления.

— Если успеем, — проворчал кто-то с боковой скамьи.

— Успеем, — ответил король, бросив взгляд в ту сторону. — Сегодня утром гонец из луара доставил нам письмо, в котором альдор предлагает до битвы провести поединок рыцарей. Нам предложено назвать условия и имя нашего бойца, а также выбрать время по своему усмотрению. Они не могут не понимать, что наша сдержанность вызвана тем, что мы ждём подкрепления, а значит, установим как можно более отдалённый момент проведения поединка. Они даже дают нам возможность ещё потянуть время, поскольку не называют имя своего поединщика.

— Мы примем это предложение? — спросил Вайолет, озабоченно посмотрев на короля. — Если они тянут время, то не будет ли разумно ударить сразу после окончания перемирия, пока они не построили то, что намерены использовать против нас?

— Может, они пока и не соорудили какое-то секретное оружие, но того, что уже построено, вполне достаточно, чтоб мы увязли на подступах к луару, — проворчал Леонард Дэвре. — Я ездил туда утром и попытался решить, как бы я стал пробиваться к стенам, и везде мой взгляд натыкался на препятствия: на острые колья, воткнутые в вал, на широкие канавы, через которые не перескочит моя лошадь, на подтопленные низины, тоже наверняка нашпигованые ловушками, скрытыми под водой. Или мы оказываемся под дождём стрел, выпущенных лучниками, спрятавшимися за деревянными щитами с бойницами, или будем вынуждены проходить между кучами срубленных веток, где наверно уже засели их пехотинцы с алебардами. Без поддержки пехоты и лучников мы потеряем половину кавалерии, даже не добравшись до основной линии их обороны.

— Звучит пессимистично, но разумно, — согласился король. — Вы согласны, барон Делвин-Элидир?

— Да, ваше величество, — на мгновение оторвав взгляд от карты, ответил молодой барон, и снова вернулся к её изучению.

— Мы в любом случае должны были бы принять это предложение, — произнёс граф де Бове. — Это старый обычай, он давно не применялся, но хартия, которой он был установлен, не отменена. Вызов изложен альдором, как вежливое предложение, но отклонить его мы не можем. Это часть рыцарского свода хартий о ведении войны. Стало быть, мы должны принять его приглашение, назвать условия, имя нашего бойца и день, когда будет проведён поединок.

— Сколько времени у нас на предоставление ответа? — уточнил Леонард.

— Достаточно для обсуждения и принятия решения. Ответ мы должны дать до темноты. В тёмное время суток большие сражения не начинаются. Таков закон. Стало быть, у нас время до следующего утра.

— Этого мало, — заявил Делвин-Элидир. — К следующему утру наша пехота только успеет подойти к границам луара и будет здесь не раньше, чем следующей ночью. При этом следует учесть, что солдаты идут пешим строем с небольшими привалами. Обозы отстают от них почти на сутки. Людям нужно будет хотя бы поесть и поспать после марша, иначе они не смогут сражаться.

— Тогда примем игру алкорцев, — со вздохом кивнул король. — Мы даже немного подыграем им. Пусть сами думают, как затянуть время до постройки своего секретного оружия. К ночи мы отправим гонца к альдору. В ответном послании мы примем его предложение, назовём условия поединка, имя нашего поединщика, но не станем называть день поединка, сославшись на то, что они сами не назвали своего рыцаря, который будет биться с нашим. Дадим им время для ответа до следующего светлого полудня. Если они не назовут время поединка, то снова адресуют это право нам, а мы, воспользовавшись скорым наступлением ночи, протянем до следующего светлого утра. Тогда наша пехота уже подойдёт, и люди успеют отдохнуть.

— Мы сможем ещё немного помедлить, — заметил седой рыцарь с длинными усами, которые выдавали в нём северного барона. — Если мы не будем назначать время, а укажем лишь день, испросив их мнение о часе поединка. На согласование уйдёт ещё несколько часов. По упомянутой хартии расписан порядок действий, который предполагает множество уловок для того, чтоб не соглашаться с противником сразу, а предлагать другие варианты. Пока идёт обмен письмами, время уходит.

— Найдите текст этой хартии, — приказал король своему секретарю и тот поспешно и немного испуганно кивнул, видимо, соображая, где её искать, и есть ли она среди бумаг канцелярии. — Пока же давайте решим, что мы сообщим альдору. Нам нужно определить условия поединка и назвать имя нашего рыцаря. Насчёт условий, я полагаю, сомнений нет: это будет конный поединок на боевых копьях. Копья должны быть длиной не более семи локтей с острым наконечником. В случае потери копья бой продолжается на мечах до смерти одного из участников.

— Кто будет участвовать в поединке? — спросил Леонард Дэвре.

Король, прищурившись, смотрел на него. Леонард, как конный рыцарь в тяжёлом вооружении представлял собой эталон бойца для копейной схватки, но насколько проворен он будет в своих тяжёлых латах, если дело дойдёт до боя на мечах?

— Кто у нас победил в недавнем турнире? Там, кстати, были и рыцари из луара и Магдебурга, — произнёс Ричард, сделав вид, что не помнит имя победителя, чтоб его назвал кто-нибудь другой. Он посмотрел на Делвин-Элидира, тоже участвовавшего в том турнире, но тот снова рассматривал карту и не торопился отвечать.

— Это был гвардеец, ваше величество, — произнёс принц Жоан, сидевший в конце стола, куда был «сослан», впав в немилость после оплошности при штурме цитадели Девы Лардес, — кавалер Булатов, которому вы поручили моё обучение.

— Победителем был я, поскольку выбил того гвардейца из седла, — процедил король, а потом добавил: — хотя признаю, что он был хорош. Что ж до твоего обучения, то он явно не преуспел, поскольку не научил тебя ни почтительности, ни отваге.

— Он должен был учить меня биться на мечах, — спокойно ответил принц. — И скоро на поле боя у меня будет возможность доказать вам, что этому он хорошо меня научил. Пока же я выдвигаю его для участия в этом поединке. Принять ли моё предложение, решать вам, мой король.

Ричард какое-то время задумчиво смотрел на сына, в то время как в зале повисла напряжённая тишина. В реплике принца многие усмотрели некоторую дерзость. Даже Делвин-Элидир, оторвавшись от карты, поднял голову и обернулся к принцу, а потом взглянул на короля. Заметив его взгляд, Ричард чуть заметно усмехнулся.

— По крайней мере, у тебя теперь хватает смелости говорить без дрожи в голосе, — произнёс он. — Не знаю, чья это заслуга, твоего учителя фехтования или ещё кого-то, но судя по всему, ты готов отвечать за свои слова, потому я принимаю твоё предложение, за которое ты теперь несёшь ответственность.

Делвин-Элидир снова уткнулся в карту, чтоб никто не заметил, как он невольно закусил губу от досады. Король сам принял решение, но снова переложил ответственность за него, на сей раз на своего сына. А принц так наивно попал в расставленную для него ловушку.

После совета молодой барон спустился по лестнице во двор и вошел в тёплый, пахнущий скотиной хлев, где на сене устроились гвардейцы. Остальные члены совета поспешно садились на коней и разъезжались по своим лагерям. Снова начался дождь, и они торопились вернуться под крышу, откуда теперь можно будет не выходить до того момента, как последуют новые приказы короля. Никому из них даже не пришло в голову войти в хлев, который многим казался слишком презренным местом для их высоких особ. Но Айолин был не настолько высокомерен и прекрасно понимал, что для солдата на войне нет деления на презренные и достойные помещения, особенно, если идёт дождь.