Повелитель тьмы: Возвышение Дарта Вейдера

— Я не имею отношения к смерти Падме Амидалы. Она умерла лишь потому, что ты прогневался на её предательство, мой юный ученик.

Взгляд Вейдера уткнулся в пол.

— Вы правы, учитель. Я сам привёл в исполнение то, чего боялся больше всего на свете. Я виновен в её гибели.

В голосе Сидиуса послышались нотки сострадания: — Иногда Сила имеет на нас свои планы, мой мальчик. К счастью, я вовремя явился на Мустафар, чтобы спасти тебя.

— Спасти меня, — бесстрастно повторил Вейдер. — Да-да, конечно, учитель. И похоже, я должен быть признателен вам за это. — Поднявшись со стола, он подошёл к перегородке и встал напротив Сидиуса. — Но какой толк от власти, если она не приносит никакой отдачи? Какой толк от власти, если она не приносит услады?

Сидиус и ухом не повёл.

— В конечном счёте ты поймёшь, что власть — сама себе услада. Путь к тёмной стороне таит в себе множество опасностей, но это единственный путь, достойный того, чтобы им следовать. И не имеет значения то, как мы выглядим или кем нам пришлось пожертвовать. Мы победили, и галактика отныне наша.

Вейдер зафиксировал взгляд на наставнике.

— Графу Дуку вы обещали то же самое?

Сидиус сверкнул злобным оскалом, но лишь на мгновение.

— Дарт Тиранус знал, на что шёл, лорд Вейдер. Будь он более искусен в обращении с тёмной стороной, ты был бы сейчас мёртв, а моей правой рукой был бы ОН.

— А если вы повстречаете кого-то, кто сильнее меня?

На лице Сидиуса застыло некое подобие улыбки.

— Пусть твоё тело покалечено, в галактике нет никого сильнее тебя, мой мальчик. Такова твоя судьба. Мы оба это предвидели. Вместе мы непобедимы.

— Мне даже не хватило сил, чтобы одолеть Оби-Вана, — заметил Вейдер.

С Сидиуса было довольно.

— Да, не хватило, — сказал он. — А теперь представь, что мог сделать с тобой Йода, будь он на месте Оби-Вана, — в его голосе звучала жестокая искренность. — Оби-Ван победил, потому что прибыл на Мустафар с единственным намерением: убить Дарта Вейдера. Если бы джедаи всё это время проявляли подобную неколебимую решимость, если бы они концентрировались на том, что необходимо сделать, а не на своих страхах перед тёмной стороной, одолеть их было бы не в пример сложнее. Мы могли бы не справиться. Мы могли бы потерять всё. Ты понимаешь?

Вейдер совершил несколько глубоких вдохов.

— То есть, полагаю, мы ещё отделались малой кровью. И я так же должен быть признателен вам за это.

— Да, — отрывисто бросил Сидиус. — Должен.

Глава 20

Экипаж «Пьяного танцора» был удивлён признанием своего капитана ничуть не меньше самого Шрайна. Впрочем, многих из команды эта новость лишь утвердила в мысли, что они верно поступали, доверяя чутью и интуиции Джулы.

Шрайн и женщина, утверждавшая, что она — его мать, устроились в тёмном уголке кают-компании; пред ними на столе стояла нетронутая еда, чуть в стороне — бледно-голубые голографии, на которых был якобы изображён девятимесячный Роан, делающий свои первые шаги у крыльца их скромного домика. Он никогда не любил разглядывать собственные изображения, а потому происходящее только усиливало его смущение.

Учитель Нат-Сем однажды заявил, что причина такого поведения — тщеславие, и заставил Шрайна провести целую неделю, разглядывая своё отражение в зеркале. Тем самым он надеялся вбить в голову своего подопечного, что отражение можно принять за него самого с той же натяжкой, что и карту местности — за саму местность.

Эйл Дикс, Филли Биттерс и Старстоун столпились у корабельного терминала, к которому Филли сумел-таки подключить сигнальный маяк Бол Чатак. В настоящую минуту «Пьяный танцор» занимался передачей сигналов на частотах, которые джедаи должны были сканировать на случай непредвиденных обстоятельств, а возможно, даже пытались установить контакт с другими выжившими. Одарённый юный хакер, чьё лицо было почти таким же бесцветным, как и его короткие взлохмаченные волосы, по-прежнему делал всё возможное, чтобы привлечь внимание Старстоун к своей персоне, но та либо игнорировала его потуги, либо была настолько сосредоточена на происходящем, что просто не замечала их.

Шрайн подумал, что Оли и Филли могли бы составить неплохую пару. Возможно, у Старстоун невольно появился шанс встать на новую стезю.

В другой части помещения Бруди, Эрчир и Скек сгрудились у круглого стола за игрой в карты; вокруг них сновали дроиды, подбирая обронённые крошки и пролитые капли спиртного. Шрайн решил, что они тут неплохо устроились. Чем-то даже напоминали большую дружную семью, в полном составе собравшуюся в гостиной: дети играли в игры, взрослые смотрели трансляцию спортивного матча по ГолоСети, а наёмная прислуга готовила для них на кухне большой и вкусный обед.

Для него как для джедая всё это было, в общем-то, в новинку. Храм скорее напоминал ему одно большое общежитие, где каждый его обитатель чувствовал, что исполняет нечто большее, чем семейный долг. Постоянно приходилось посещать занятия или брифинги — рутинные дела, требующие постоянного внимания, — или участвовать в долгих медитациях и тренировках на мечах с мастерами или сокурсниками; и лишь в редкие дни позволялось выйти из застенков храма и побродить по Корусканту — вкусить аромат иной реальности.

В какой-то мере можно было считать, что джедаи жили по-королевски.

Орден был богат, влиятелен и пользовался любыми привилегиями.

«Возможно, ещё и поэтому мы проглядели пришествие беды», решил Шрайн.

Почему столь многие джедаи были слепы к тому, что готовил для них Палпатин? Потому что они просто отказывались понимать, как эта жизнь, полная привилегий, может внезапно оборваться. А те, кто всё-таки понимал, всё равно отвергали возможность того, что тысячи джедаев могут быть убиты одним точным, направленным в самое сердце ударом.

«Джедаями вертели, как хотели», вспомнил он недавние слова Дикс.

И Скек тоже был прав: осознавать то, что тебя использовали как пешку в чужой игре, гораздо хуже, чем просто проиграть.

Но Роан Шрайн — волею судьбы, благодаря стечению обстоятельств или велению Силы — выжил, и теперь вот сидит рядом со своей матерью. И не знает, что с этим делать.

На долгом жизненном пути ему уже доводилось лицезреть, как ведут себя матери и их дети, и он догадывался, какие чувства в подобных обстоятельствах должен испытывать сын и как он, предположительно, должен себя вести. Но единственное, что он ощущал сейчас по отношению к женщине, сидящей напротив, — это какую-то необычную связь в Силе.

Шрайн был не первым джедаем, нечаянно повстречавшим в долгих скитаниях своего кровного родственника. Ему доводилось слышать разные истории о падаванах, рыцарях, даже мастерах, по счастливой случайности встретивших своих родителей, братьев, кузенов…

К несчастью, концовку этих историй он не знал.

— Я никогда не стремилась во что бы то ни стало отыскать тебя, — молвила Джула, отключив голопроектор. — Я до сих пор не понимаю, как мог твой отец отдать тебя джедаям. Когда я узнала, что он связался с Храмом и что агенты джедаев должны вот-вот явиться за тобой, я попыталась уговорить твоего отца спрятать тебя.