Повелители сумерек

Он продолжал, оглядев собеседников и убедившись, что к его словам прислушиваются:

— Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Стоит нам дать толчок развитию наук и механизмов, и весь мир придет в движение. Он будет перестраиваться заново, что избавит нас от назойливой опеки окружающей среды. Сначала мы захватим ее всю, не оставив на картах ни одного белого пятна, откуда нам могли бы бросить вызов. А затем обустроим по собственному вкусу. Для этого нам потребуется много рабочих рук — и умов. Пусть все совершат люди. Они будут действовать, не зная тех сил, которые приводят их в движение, и не различая той цели, к которой они влекутся. А мы пожнем плоды их трудов и насладимся их вкусом.

Васильев посмотрел на Федора Кузьмича.

— Действия европейских обществ уже привели к взлету науки и промышленности. А мы по-прежнему ютимся в своих лачугах из бревен и соломы. Пора воспрянуть и действовать! Английское общество ожидает, что российские коллеги присоединятся к их плану, всячески содействуя прогрессу и модернизации.

— Судьбы мира вы заранее предрешили, — не стал спорить Федор Кузьмич. — А что же Отечество? А как же благо России, в отцы которой вы набиваетесь?

— А что Россия? Я полагаю, в новом мире эта любовь к своим гробам неминуемо станет бесполезным пережитком, — ответил Васильев. — Нам надлежит встать над национальными границами ради общего блага.

— Позвольте, цель вы предлагаете славную, — присоединился к разговору Павел Петрович, — однако пути к ней неисповедимы. А нам необходимо понимать, где мы есть, куда ведет нас исторический путь, что будет за несколькими ближайшими поворотами. Чтобы не оказаться нам с этими идеями в глухом закоулке на сырой грунтовой дороге.

— А вы взгляните на это с другой стороны, — предложил Васильев Павлу Петровичу с опасной улыбкой. — Если мы не последуем примеру наших дальновидных коллег, сменится несколько людских поколений и отсталая Россия превратится в страну дикой охоты.

— И все же спешить не стоит, — заключил Федор Кузьмич. — Когда впереди еще столетия, можно спокойно ждать и не торопиться. Спешка и необдуманность в деле реформаторства не раз в нашей истории приводили к трагическим последствиям. Нам нужны стабильность и развитие без застоев и революций. А иначе овчинка выделки не стоит.

— Право слово, — снова начал горячиться Васильев, — складывается впечатление, что в русской крови есть нечто, отвергающее всякий настоящий прогресс. Ничего такого не чувствовали? — поинтересовался он.

— Это для англичан все игра. А Россия — сила мирового масштаба. — Федор Кузьмич заметно рассердился. — И не считаться с нами нельзя: все-таки растянулись от Одера до Берингова пролива.

— А тогда я вас спрошу: где наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда-либо думал, кто за нас думает теперь? Это вам не в ералаш играть. Реализация озвученных мною планов — дело решенное, и цель наша договориться о совместных и согласованных действиях. А вы, по извечной российской традиции, все сводите к силе и хотите посмотреть, кто кого одолеет, — с горечью высказал Васильев. — Договариваться надо, а не силой мериться. Ошибка и беда России не в том, что она считает себя силой, а в том, что она считает себя главенствующей силой.

— Таковы, стало быть, предложения и таков в самом общем виде план действий, — резюмировал Павел Петрович. — И кто же его помимо ваших английских друзей и наставников разделяет?

— Тут значение имеет, не кто разделяет, а кто и когда будет реализовывать. Впрочем, назову Александра Ивановича. Он сейчас в Лондоне и готов бить в колокол — будет поддерживать публично, насколько это в его силах. И граф вам небезызвестный. — Васильев двинул головой в сторону старца.

Федор Кузьмич оживился более чем за все время разговора.

— Вам следовало упомянуть об этом сразу и без промедлений. Ответьте, где вы встречались с его представителями?

— Видел графа собственной персоной, — несколько резко ответил Васильев, — заезжал в гости по его личному приглашению. Так что мы теперь с ним, можно сказать, приятельствуем. Граф просил вам засвидетельствовать его почтение. Благодарит вас за последовательную позицию по балканскому вопросу и русско-турецкую кампанию.

— Он известен как игрок опытный, стратегически мыслящий и дальновидный. — Федор Кузьмич стал размышлять вслух. — И что же он намерен предпринять?

Старец был искренне заинтересован.

— Граф наши идеи всецело разделяет, — видно было, что Васильеву доставляет удовольствие вытаскивать из рукава козырного туза, — и полностью поддерживает.

В иной момент разговора васильевское «наши» не прошло бы мимо его собеседников незамеченным, но сейчас Федор Кузьмич был увлечен вновь открывшимися обстоятельствами, а Павел Петрович то посматривал на большие настенные часы, то вытаскивал из кармана золотой брегет. Что касается Николая Петровича, то он, как и прежде, почти не принимал в беседе участия, избрав для себя роль радушного хозяина.

— Он даже планирует в ближайшее время перебраться из своей карпатской глуши в Лондон, чтобы быть в центре разворачивающихся событий.

— Что ж, я дам распоряжения русскому консулу о всемерном содействии. — Федор Кузьмич заходил по комнате. — Если он решит отправиться морским путем, мы поможем ему быстрым кораблем и надежным капитаном.

Старец остановился напротив Павла Петровича.

— Стоит ли в таком случае нам торопиться с превентивными мерами? Мы могли бы вступить с графом в переписку для выяснения всех обстоятельств и его мотивов. И уже после принимать решения о способе действий.

Павел Петрович стоял, демонстрируя превосходную военную выучку. Он начал было отвечать, когда в дверь постучали.

Следом за громкими тревожными звуками в залу ворвался запыхавшийся лакей подшалевшего вида.

— Покорнейше прошу прощения, — от волнения усовершенствованный слуга забыл свой новомодный говор, — в докторе срочная надобность!

Он посмотрел на удобно расположившегося в кресле Васильева, рядом с которым стоял старец, обменявшийся быстрыми взглядами с Павлом Петровичем.

— Жар у мальчонки… Вы его видели… Да я вам рассказывал. Мечется в горячке, кожа горит. Хрипит да молчит. Как бы не случилось чего. Ничего ведь не помогает. Хотели уже за священником посылать, да я про вас вспомнил. Доктор же у нас есть! Уж не обессудьте, не дайте пропасть мальцу!

Петр закончил скороговорку и перевел дух. Васильев кивнул ему и присоединился к стоящим.

— Господа, обстоятельства вынуждают меня временно вас покинуть. Одна из так называемых вами овец требует моего внимания, а я пастух добрый. — Он едва ли не выхватил шляпу из рук подавшего ее Николая Петровича. — Вижу, дела наши пошли на лад. Надеюсь, мы обо всем договоримся по моему возвращению.