Повеса (Том 2)

Было уже темно, и, когда Реджи повернулся к Элис, глаза его невозможно было разглядеть - лицо казалось неясным светлым пятном.

– Возможно.., возможно, в конечном итоге я все-таки выкарабкаюсь.
– Он осторожно дотронулся пальцами до щеки Элис.
– Спасибо вам, Элли. Спасибо за все.

Она на какое-то мгновение накрыла руку Реджи своей, словно давая молчаливое обещание помочь в его борьбе с самим собой.

По дороге домой она корила себя за то, что, радуясь решению Реджи бросить пить и обещая ему посильную помощь, она в глубине души сожалела о том, что теперь Дэвенпорт никогда уже ее не поцелует.

Глава 19

Приехав в Ашбуртон-Хаус, граф Уоргрейв тут же удостоился чести видеть хозяина дома, лорда Майкла Кеньона.

– Ричард, я так рад, что вы в Лондоне!

– радостно приветствовал графа Кеньон.
– У нас получилась прямо-таки встреча бывших офицеров девяносто пятого пехотного полка - только мой старый друг Рэйф составляет исключение.

Кеннет Уайлдинг, он же виконт Киббол, недавно вступивший в законный брак/пожал графу Уоргрейву руку со словами:

– Мы так давно не виделись, лорд. Кажется, в последний раз мы встречались с вами во время битвы при Ватерлоо?

– Вы правы, - кивнул Ричард.
– Меня увезли оттуда в Лондон с перебитой ногой, а вы отправились в Париж с оккупационной армией. Надеюсь, выполняя свой воинский долг во французской столице, вы взяли от жизни все что можно.

Все расхохотались.

Ричард поприветствовал друга Майкла, Рэйфа, герцога Кондоверского, с которым был знаком по палате лордов, и все четверо направились в столовую. После обеда, когда они уже попивали портвейн, беседуя о том о сем, Майкл вдруг сказал:

– Вы что-то сегодня даже молчаливее обычного, Ричард. Неужели на вас так давит груз отцовства?

– Простите, Майкл. Груз отцовства - это очень приятное бремя. Я просто думаю о том, как поживает мой непутевый двоюродный брат.

– Никаких сообщений о том, что Дорсет разрушен или сдут ветром в море, пока не поступало, так что Реджи скорее всего ведет себя более или менее прилично, - сказал Майкл, иронично подняв бровь.

– А я и не знал, что вы с ним знакомы, - улыбнулся Ричард.

– В Итоне он был поистине легендарной личностью. Его знали все, кто учился там в одно с ним время.
– Майкл легонько подтолкнул графин с портвейном, он заскользил по гладкой полированной поверхности стола из красного дерева к Рэйфу.
– К великому сожалению.

– Реджи был вовсе не так плох, - мягко заметил герцог. Глаза Майкла сверкнули весельем.

– Готов признать, что отношусь к нему предвзято. Мы с Реджи довольно близко знаем друг друга уже добрых три десятка лет, но наши отношения, что называется, не сложились. Рэйф ладил с ним куда лучше.

– Вы писали мне о вашем двоюродном брате, Ричард, но при этом не сообщили мне о нем почти ничего - если не считать того, что он ваш наследник и что вы передали в его собственность какое-то имение. Почему вы назвали его непутевым? Он что, бесчестный человек?
– полюбопытствовал Кеннет Уайлдинг.

Вместо ответа Ричард вопросительно взглянул на Майкла, который тут же сказал:

– Видите ли, Реджи Дэвенпорту никогда нельзя было дать однозначную оценку. Он не бесчестный человек - как раз наоборот, он человек чести, хотя понятия о чести у него свои, и подчас весьма странные. Но нормального человека он может свести с ума.

– Что вы имеете в виду?
– задал новый вопрос Кеннет, художник, живо интересующийся людскими характерами.

– Проблема Реджи в том, что он всегда заходит несколько дальше, чем следует, - принялся рассуждать вслух Рэйф.
– Существуют определенные нормы поведения. Их порой трудно четко определить, но я, к примеру, всегда точно знаю, где проходит черта, которую не следует переступать. В этом и состоит секрет моего успеха.
– Рэйф слегка улыбнулся, словно подсмеивался над собой.
– Что же касается Реджи, то он обычно переступает эту черту. Что и сделало его опасным человеком.

– Он что же, с юности был таким?
– поинтересовался Ричард.

– Да нет, пожалуй, - признал Майкл.
– Я познакомился с ним, когда он попал под опеку своего дяди. Поскольку мой отец дружил с дядюшкой Реджи, а поместье Уоргрейвов расположено почти на полпути из Ашбуртона в Итон, у кого-то возникла блестящая идея - отправить нас учиться вместе. Погода, помнится, стояла ужасная, экипаж едва полз, мы провели в дороге три бесконечных дня и имели достаточно времени, чтобы хорошо узнать друг друга.

– Лорд Кеньон задумчиво отхлебнул глоток портвейна.
– Реджи рано потерял семью и неожиданно оказался среди чужих людей, довольно недоброжелательно к нему настроенных, а теперь ему снова приходилось менять среду обитания. Он вел себя, как обозленная собака, которая рычит и кидается на всех без разбора. Будь я постарше, я бы, наверное, понял его состояние, но тогда его поведение не вызвало у меня ничего, кроме раздражения - Реджи был стипендиатом Королевского колледжа - остальные ученики дразнили таких, как он, "бурсаками", - заговорил Рэйф.
– Вам известно, сколь суровую жизнь вынуждены вести ученики государственных школ. Ну а "бурсакам" приходилось еще хуже. Они жили в ужасающих условиях. Самые бездушные родители колебались, прежде чем подвергнуть своих сыновей подобному испытанию. Всегда было много незаполненных вакансий.

– Несмотря на то что "бурсаки", обучаясь в Итоне, получали стипендию, со временем автоматически становились студентами Королевского колледжа в Кембридже и, если хотели, могли обеспечить себе спокойную и безбедную жизнь в качестве членов совета упомянутого колледжа, - добавил Майкл.

– Понимаю, - протянул Ричард.
– По всей вероятности, Реджи сделали стипендиатом Королевского колледжа потому, что это показалось опекуну наиболее простым и дешевым способом устроить его будущее.

– Способ в самом деле простой, но жестокий, - кисло заметил Рэйф.
– С "бурсаками" обращались, как с животными в зоопарке. Их кормили раз в день, одной жареной бараниной и вареной картошкой. Жили они - человек пятьдесят или шестьдесят - в огромной комнате на верхнем этаже каменного здания, построенного лет триста назад. В восемь вечера их закрывали на ключ и не выпускали до семи утра.
– Рэйф покачал головой.
– За порядком там никто не следил, они были предоставлены сами себе. Слава Богу, что там не случилось пожара, не то все сгорели бы заживо. Кеннет невольно поморщился.

– А я-то думал, что мне плохо жилось в Хэрроу, - сказал он.
– То, о чем вы рассказываете, - настоящий ад, царство закона джунглей.

Рэйф глотнул портвейна, и взгляд его сделался суровым.

– К несчастью, в первые годы обучения Реджи был самым маленьким среди "бурсаков" - и по возрасту и по росту. И к тому же - очень миловидным ребенком, что лишь усугубляло его и без того незавидное положение.

Глаза Ричарда сузились - он понял, что имел в виду Рэйф.

– Вы хотите сказать, что старшие ученики насиловали его?

– У них ничего не вышло.
– Подозвав слугу, Майкл знаком приказал ему наполнить опустевший графин.
– Собственно, тогда и пошла слава о вашем кузене. Реджи дрался, как бультерьер. Он никогда не отступал, сколь бы туго ему ни приходилось. Раз или два его избивали до потери сознания, но, стоило ему прийти в себя, он снова кидался на обидчиков. В конце концов даже самые задиристые из "бурсаков" поняли, что с ним лучше не связываться.
– Кеньон восхищенно покрутил головой.
– Вы только представьте себе шестнадцатилетние лбы боялись восьмилетнего мальчишки. То же самое и с учителями. Как бы его ни изводили, как бы ни секли розгами - он никогда не сдавался.

– Жаль, что он не пошел на военную службу, - сказал Кеннет с сочувствием в голосе.
– Из него получился бы отличный солдат.

– Он и сам хотел стать военным, но дядя отказался купить ему офицерский патент, - грустно улыбнулся Майкл.
– В то время я бы ни за что в этом не признался, но теперь могу сказать, что я втайне восхищался Реджи. Мало того что он был сильнее любого ист-эндского грузчика - он вдобавок был одним из лучших учеников и лучших спортсменов нашей школы. Но мы с ним с самого начала не поладили и так никогда и не смогли преодолеть взаимную неприязнь.