Ты просил, о любезный и верный мне брат дорогой [1] (Аллах да одарит тебя вечным бытием, наделив нескончаемым счастьем), раскрыть пред тобою то, что сумел бы я раскрыть из тайн мудрости восточной, о которой говорил Шейх Глава Абу Али Ибн-Сина [2] . А коли так, то пойми: кто жаждет знать истину в ясно выраженном виде, тот должен искать ее и проявлять усердие в овладении ею.

1

По другой версии: "Ты просил, о чистый брат..." Таким обращением начинаются многие трактаты, образующие энциклопедию Чистых Братьев – конспиративной группы идеологов исмаилитского движения (Х в.).

2

Великий философ средневековья Абу Али Ибн-Сина (980-1037) утверждал, что свою "Книгу исцеления" он написал, дабы удовлетворить интерес к учению Аристотеля современных ему почитателей древнегреческой философии, а для себя и своих единомышленников составил трактат "Восточная мудрость". Трактат этот, за исключением небольших разделов, по физике и логике, до нас не дошел, и о его содержании ученые высказывают разноречивые догадки. Младший современник и друг Ибн-Туфейля Ибн-Рушд точку зрения последователей Ибн-Сины на его "восточную мудрость" передает так: Абу Али не верит в реальное существование некоего божественного начала, отрешенного от материи, и свою книгу назвал "Восточной мудростью" потому, что на Востоке есть люди, по представлениям которых божественное начало находится в небесных телах. Такая интерпретация "восточной мудрости" Ибн-Сины вполне согласуется с пантеистическими идеями, содержащимися в некоторых символах повести Ибн-Туфейля.

Во мне же просьба твоя возбудила возвышенное умонастроение, заставившее меня (хвала Аллаху) испытать такое Состояние [3] , какого я дотоле никогда не испытывал, и привела в расположение духа столь необычное, что оно не поддается ни описанию словами, ни объяснению с помощью рассуждения, ибо положение это относится к другому разряду и к иному миру, нежели те, к коим принадлежат слова и рассуждения. Однако Состояние это вселяет в того, кто оказался в нем, достигши одного из рубежей, такую радость, такой восторг, такое наслаждение и блаженство, что он уже не в силах молчать о нем или хранить про себя его тайну: возбуждение, пыл и ликование, что овладевает им, понуждают его поведать о том Состоянии хотя бы в общей, приблизительной форме. Если это человек, не искушенный в науках, то и говорит о нем невразумительно: один передает его словами "Хвала мне! Как я велик!" [4] , другой – "Я есмь Истинное Бытие!" [5] , третий – "Под сей одеждой не кто иной, как бог!" [6] Что же касается шейха Абу-Хамида ал-Газали [7] (да смилостивится над ним Аллах), то, достигши этого состояния, он выражает его словами бейта:

3

Слово "Состояние" здесь и далее используется как термин, обозначающий экстатическое состояние, в котором единство Бытия, отождествляемое с божеством, выступает объектом непосредственного, интуитивного созерцания. Этот и другие термины из словаря суфиев (мусульманских мистиков) будут даваться с прописной буквы, чтобы подчеркнуть их принадлежность к суфийской терминологии.

4

Восклицание, приписываемое суфию Абу Язиду ал-Бистами (ум. ок. 875), который в состоянии экстаза отождествлял свое Я с Истинным Бытием, то есть божеством.

5

Высказывание суфия ал-Халляджа (казнен в 922).

6

Слова, приписываемые еще одному представителю суфизма – Абу Саиду Ибн-Аби-ль-Хайру (967 – 1049), а также ал-Халляджу.

7

Абу-Хамид ал-Газали (1058-1111) – известный мусульманский богослов и философ.

Было, что было, а что – не могу передать;

Не исповедуй меня – думай: была благодать [8]

– хотя он и был человеком образованным, искушенным в науках. А вот посмотри, что пишет Абу Бакр Ибн-ас-Саиг [9] вслед за рассуждением своим о характере Соединения [10] : когда-де усвоена мысль, которую он хотел изложить в этом сочинении, "тогда становится очевидно: никакое знание, почерпнутое из обычных практических наук, не может быть одного с нею порядка, а кто, уяснив эту мысль, способен выразить ее в форме представлений, тот оказывается на такой ступени, с которой кажется себе отрешенным от всего, что тому предшествовало, и обладающим иными убеждениями – лишенными связи с праматерией, слишком возвышенными, чтобы их можно было бы отнести к жизни природной, и, более того, представляющими собой Состояния, свойственные счастливцам и, стало быть, освобождающие от сложности, присущей природной жизни. И именно их приличествует именовать теми божественными Состояниями, коими Аллах (великий и всемогущий) одаряет кого пожелает из рабов своих" [11] . Ступень же, которую имеет в виду Абу Бакр, достигается посредством умозрительного знания и размышления, и нет сомнения, что сам он достиг и не миновал ее. А та ступень, о которой мы вели речь вначале, – иная, хотя и тождественна с нею в том смысле, что на ней не открывается ничего такого, что отличалось бы от того, что открывается на этой ступени. Разница заключается лишь в том, что на той ступени предмет созерцания обнаруживается более отчетливо и созерцается чем-то таким, что мы метафорически можем именовать силой [12] , поскольку ни в обыденной речи, ни среди специальных терминов не найти подходящих имен для обозначения того, посредством чего осуществляется подобного рода созерцание.

8

Это двустишие (бейт), принадлежащее арабсому поэту IХ в. Ибн-ал-Мутаззу, ал-Газали приводит в автобиографическом трактате "Избавляющий от заблуждения" (Газали. Избавляющий от заблуждения / Пер. А. В. Сагадеева // Григорян С.Н. Из истории философии Средней Азии и Ирана VII – ХII вв. М., 1970, с. 247.

9

Абу Бекр Ибн-ас-Саиг Ибн-Баджа (ум. в 1138) – андалусский философ, старший современник Ибн-Туфейля.

10

Соединение с так называемым "деятельным разумом", символизирующим и закономерность процессов, происходящих в подлунном мире, и постигающий ее адекватно общечеловеческий разум.

11

Ибн-Баджа. Соединение разума с человеком (на араб. яз.): Ibn Bajjah (Avempace), Opera metaphysica / Ed. by M. Fakhry. Beirut, 1968, p. 172 – 173.

12

Речь идет о познавательной "силе" души.

Упоминавшееся нами Состояние, вкусить [13] от которого нас побудила твоя просьба, принадлежит к числу тех, о которых Абу Али говорит: "Далее, когда воля и упражнения доводят его до известного предела, у него наступают упоительные и краткие, подобно вспышкам молнии, что гаснут, не успев сверкнуть, мгновения, когда он прозревает свет Истинного Бытия. Чем истовее он предается упражнениям, тем чаще наступают внезапные состояния забытья, а затем находят на него они и сами по себе, охватывая его без всяких упражнений: на что бы ни падал его взор, мысль отвращается у него от данного предмета, воспаряя к райским кущам Святости, чтобы вспомнить хоть что-нибудь о них. Так, впадая в состояние беспамятства, он и видит Истинное Бытие едва ли не в каждом предмете. Наконец, упражнения доводят его до того, что мимолетные чувства возбуждения у него превращаются в длительное ощущение покоя, то, что было ранее внезапным, делается теперь привычным, а то, что прежде было кратковременной вспышкой, ныне становится ярким сиянием. И у него появляется знание, устойчивое, как постоянная дружба".

13

"Вкушанием" суфии обозначали состояние, при котором божество становится объектом непосредственного, мистического переживания.

Так описывает он последовательные ступени восхождения, которые завершаются у человека Достижением, когда "его сокровенное бытие становится как бы гладким зеркалом, обращенным к части Истинного Бытия. И тогда изливаются на него в изобилии высшие наслаждения, и он радуется в душе всему, в чем обнаруживает проявление Истинного Бытия. Взор его на этой ступени бывает обращен, с одной стороны, на Истинное Бытие, а с другой – на его собственное Я, так что внимание его оказывается раздвоенным. Но вот он уже не осознает своего Я – взор его обращен только в сторону святости, а если он и замечает свое Я, то лишь постольку, поскольку оно погружено в ее созерцание. Вот тогда-то и осуществляется Соединение" [14] .

14

См.: Ibn-Sina (Avicenna). Livre des direktives et remarques (Kitab alisarat wa l-tanbinat) / Traduction avec introduction et notes par A.M. Goichon. P., 1951, p.493–494; 495–496.

Описывая эти состояния, шейх Абу Али хотел выразить ту мысль, что они принимают у человека форму Вкушания, а отнюдь не умозрительного знания, которое добывают с помощью силлогизмов, выдвигая посылки и выводя заключения.

Если о разнице между способами познания, принятыми у сторонников этого направления и у прочих людей, тебе угодно обрести наглядное представление на каком-нибудь примере, то вообрази себе состояние человека слепорожденного [15] , но здравомыслящего, весьма сообразительного, с крепкой памятью и рассудительного. С поры своего рождения рос этот человек в некоем городе, знакомясь день изо дня с помощью оставшихся в его распоряжении способов познания с отдельными обитателями его, с многообразными видами живых существ и неодушевленных предметов, с городскими улицами, проулками, домами и рынками, так что стал он наконец ходить по городу без поводыря, с первого раза узнавая и приветствуя всякого, кто встречался ему на пути. Лишь цвета он распознавал по толкованиям их названий да по некоторым объясняющим их смысл определениям. И вот, когда он добивается этого, пелена с его глаз спадает, и он впервые обретает способность к зрительному восприятию. Теперь, гуляя по городу, он обходит его целиком и не находит ни единого предмета, который бы выглядел не так, как он представлял себе его прежде, в городе не оказывается ничего, что осталось бы для него неузнанным. И цвета, что попадаются ему на глаза, убеждают его в правдивости прежних их описаний. В новинку были ему, однако, две очень важные взаимосвязанные вещи, именно: возросшая ясность, отчетливость, с одной стороны, и великое наслаждение – с другой.

15

Пример со слепым от рождения человеком в таком же контексте приводится и в трактате ал-Газали (Газали. Указ. соч., с. 249).

Состояние тех, кто познает умозрительным путем, не достигая никогда степени Близости [16] , соответствует первоначальному состоянию слепца, а цвета, поддающиеся познанию через толкование их названий, соответствуют вещам, которые, по словам Абу Бакра, слишком возвышены, чтобы их можно было относить к жизни Природной, и коими Аллах одаряет кого пожелает из рабов своих. Состояние же тех приверженцев умозрительного знания, которые достигли степени Близости и коих всевышний Аллах награждает чем-то, что, как говорилось, лишь метафорически можно назвать силой, соответствует последующему его состоянию [17] . Но редко можно встретить человека, который, имея всегда проницательный взгляд и открытые глаза, не нуждался бы в умозрительном знании.

16

Близости к пантеистически понимаемому божеству, когда человек не осознает своей самости как чего-то отличного от данного ему в интуитивном созерцании объекта.

17

Дальнейший текст со слов "С отступлением этим..." в издании А. Амина отсутствует.

Говоря о знании поборников умозрения (Аллах да почтит тебя близостью к себе), я вовсе не имею в виду то, что они воспринимают из мира природного, как под знанием поборников Близости я не подразумеваю того, что воспринимается ими из мира, запредельного по отношению к миру природы [18] . Два эти предмета восприятия различны сами по себе, и смешивать их друг с другом нельзя. Под знанием поборников умозрения мы понимаем то, что они, подобно Абу Бакру, воспринимают из мира, запредельного по отношению к природному миру, поскольку условием этого их знания является то, чтобы оно было истинным и имеющим основание. Следовательно, между этим знанием и знанием поборников Близости, которые воспринимают те же самые предметы, но более ясно и с необыкновенным наслаждением, есть определенное соответствие. Осуждая суфиев за то, как они истолковывают это наслаждение, Абу Бакр относит последнее к силе воображения и обещает дать ясное и четкое описание обстоятельств, которыми определяется состояние тех, кто испытывает блаженство (тут, правда, уместно было бы ему возразить: "Не говори о том, чего не отведал, будто вкус его сладок, и не наступай на шею праведнику"), но он так и не выполнил обещания своего. Помешали же ему в том, видимо, недостаток времени, о котором он говорит, и суматоха, связанная с его отъездом в Оран; а может статься, Абу Бакр подумал: примись он за описание этого состояния, и ему пришлось бы высказать такое, что образ мыслей его подвергся бы осуждению, а это значило бы для него отказаться от собственных советов касательно приобретения и накопления богатств с помощью всякого рода ухищрений, направленных на их стяжание. С отступлением этим, к коему нас вынудила необходимость, мы несколько отвлеклись от предмета, к рассмотрению которого нас побудила твоя просьба.

18

Предмет метафизики, учения о сущем как таковом, отличен как от предмета физики, учения о данных нам в ощущении явлениях природы, так и от предмета мистического опыта.

Из сказанного явствует, что просьбой своей ты мог преследовать либо одну, либо другую из двух нижеследующих целей. Ты спрашиваешь меня, быть может, о том, что именно видят поборники Непосредственного Созерцания, Вкушания и Присутствия на ступени Близости. Но ведь в сущности своей это не поддается объяснению ни в каком сочинении, и, когда иные берутся сделать нечто подобное, сущность этого, претерпев превращение, переходит в разряд совсем другого, умозрительного знания. Ибо, когда это облекается в буквы и звуки и сближается с данным нам в непосредственном созерцании миром, оно ни по форме своей, ни по состоянию уже не является тем, что было, а выражения, коими это хотят передать, различаются между собою чрезвычайно. При этом одни уклоняются с правильного пути, тогда как другие хотя и не сбиваются вовсе, но считаются сбившимися. А все лишь потому, что это нечто беспредельное в бескрайнем просторе, всё объемлющем и ничем не объемлемым [19] .

19

Божество пантеистов, или Истинное Бытие, не поддается определению, а потому не имеет "предела", тогда как все остальное получает определение благодаря ему.

Другая же из целей, одну из которых, как говорилось, ты мог преследовать своей просьбой, связана с желанием получить такую характеристику этого, которая была бы составлена способом, принятым у поборников умозрительного знания. Вот это (Аллах да почтит тебя близостью к себе) есть уже нечто такое, что вполне поддается изложению в книгах и может как угодно быть выражено словами. Но при всем том скорее можно отыскать красную серу [20] , чем обнаружить такого рода знание, особенно в наших краях [21] , – настолько оно редкостно, что обретших лишь даже ничтожную толику его можно найти не более чем по одному в целом поколении. Да и те, кто обрел хоть что-нибудь из этого знания, говорили с людьми одними только намеками, ибо религия правоверная и истинный закон окружают занятия эти запретами. Пусть не возникнет у тебя представления, будто философии, донесенной до нас сочинениями Аристотеля, Абу Насра [22] и "Книгой исцеления" [23] , достанет для достижения преследуемой тобою цели или что кто-либо из живущих в ал-Андалусе написал об этом предмете что-нибудь такое, чем можно было бы вполне удовлетвориться. Ведь те из высокоодаренных мужей, что выросли в ал-Андалусе во времена, когда наука логики и философия еще не получили там распространения, посвящали жизнь свою математическим наукам, в коих они и добились премногих успехов, но на что-нибудь большее оказались неспособны. На смену им пришло поколение ученых, которые превзошли их в известной степени познаниями в логике, в коей ими проводились кой-какие теоретические исследования, но наука эта не довела их до подлинного совершенства, так что кто-то из них даже сказал:

20

Красная сера – философский камень.

21

В наших краях – в Андалусии.

22

Абу Наср ал-Фараби (870-950) – великий философ средневековья, предшественник Ибн-Сины.

23

"Книга исцеления" – главное энциклопедическое сочинение Ибн-Сины, охватывающее логику, математические науки (арифметику, геометрию, теорию музыки, астрономию), физику (включая психологию) и метафизику, или "божественную науку".

Терзаюсь мыслью, тягостной до боли,

Что знания людей двояки, но не боле:

В чем истина – постигнуть невозможно,

А проку нет, коль знаешь то, что ложно [24] .

Потом на смену этим пришло еще одно поколение ученых, которые оказались более изощренными в умозрительном знании и ближе их продвинулись к истине. И среди них не было мужа с умом более проницательным, более здравомыслящего и с более верными взглядами на вещи, чем Ибн ас-Саиг, да вот только мирские дела захватили этого мужа, так, что смерть похитила его прежде, чем успели обнаружиться сокровища его познаний и смогли раскрыться тайны его мудрости [25] . Но и написанное им осталось в большей части своей незавершенным, не доведенным до конца, как, например, обстоит дело с его "Книгой о душе", "Жизнеустройством соединившегося" и тем, что было написано им по логике и физике; завершенные произведения же его представляют собой небольшие книги и наскоро составленные трактаты, в этом он и сам признается без обиняков, говоря, что лишь с трудом великим и изрядно помаявшись можно понять из сказанного мысль, которую он намеревался объяснить в "Трактате о Соединении", что порядок изложения у него отнюдь не всегда совершенный и что, будь у него время, он бы те места охотно подверг переработке. Вот в таком-то виде и дошли до нас познания сего мужа, с коим лично нам встречаться не приходилось. А что до современников его, которых характеризуют как людей, не овладевших так ученостью, как он, то ничего из написанного ими нам на глаза не попадалось.

24

Стихи арабского поэта из Толедо ал-Ваккаша (ум. в 1095).

25

Смерть похитила его... Ибн-Баджа, занимающий пост везира при одном из правителей; был обвинен в неверии и под конец отравлен своими соперниками.