Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей

— Генератор для нас изготовит завод «Вольта». С турбиной пока дело обстоит хуже, но наше министерство обещало подыскать и ее. Все зависит от нас самих, — сказал Юхан Каэр. — Подумайте серьезно, взвесьте «за» и «против». Если вы решите строить, все уроки труда мы отведем на строительство. Но этого будет мало. Придется строить и по вечерам, может быть — и в воскресные дни. Кто боится, кто чувствует себя недостаточно взрослым и сильным, пускай лучше скажет об этом прямо, сейчас, чтобы потом не подвести товарищей.

Вот до чего хитрый! Волли совсем не боится, он достаточно сильный и взрослый. Надо будет сказать об этом. Он совсем не потому против стройки, он просто…

Ох, а поверят ли ему ребята? Вдруг не поверят? Вон выступают один за другим. И девчонки туда же. Ну какие из них строители? Нужно поднять руку, попросить слова и сказать, чтобы все ахнули.

Вот сейчас он встанет и скажет, сразу после Андреса… Ну, пускай еще и Юри Куузик поговорит… Вот сейчас… Пора!

Волли даже зажмурился.

Рука у него приподнялась, но так и не вытянулась кверху. Может быть, он и вытянул бы ее, но тут прозвенел голосок пионервожатой:

— Кто за то, чтобы строить гидростанцию, поднимите руки!

Опоздал! Волли рывком убрал руку и застыл. Потом покосился на лес поднявшихся рук и вдруг увидел… Нет, подумать только! Он увидел совсем рядом с собой поднятую пухлую ладошку Рауля с растопыренными пальцами. А дальше маячила костлявая рука Харри. Измена!

Но и у самого Волли рука начала подниматься. Локтя он не отрывал от колен, но кисть руки приподнялась. Нет, он не вытянул ее вверх, как тощий Харри или этот тюфяк Рауль. Он только приложил руку к щеке. Так что можно было думать, что у него просто болит зуб. А может быть, он задумался. Правда, можно было думать и иначе. Пусть кто как хочет, так и думает.

Но Эви спросила:

— Кто против? Кто воздержался?

Это было уже невыносимо. Одному пойти против всей школы? Взять и поднять руку «против», ничего не сказав, не объяснив? Что ж он, хуже всех, что ли?

— Принято единогласно, — сказала Эви.

И все захлопали в ладоши. Почти все: Волли не аплодировал, потому что у него в душе осталась заноза. Он-то знал, что он против! А вышло так, как будто он голосовал «за»…

Все-таки потом и он вместе со всеми обсуждал, кого выбрать в пионерский совет стройки. Конечно, он не просил слова и не выходил «выступать» — охота была! Просто он кричал с места: «Верно! Давай!» — или что-нибудь в этом роде.

Потом было голосование, и Волли, конечно, поднял руку за Юри Куузика, потому что это мировой парень. Голосовал он и за Айме, потому что раз равноправие, девчонок тоже нужно выбирать. Он был и за Калью Таммепыльда. Пионервожатая Эви выступила «против» и напомнила, что Калью по два года сидел в каких-то классах и все равно учится на тройки, но Волли голосовал и за него — что ни говори, Таммепыльд самый могучий парень в школе!

Только за Андреса Волли не стал голосовать: подумаешь, «поэт»! Дразнила и задавака.

Но вышло как-то так, что опять никто не заметил, поднимал ли руку Волли. И Эви Калдма объявила, что Андреса избрали единогласно, и даже председателем совета стройки.

На этом собрание кончилось. К Волли подошли Рауль и Харри.

— Я все равно не буду строить, — сказал Рауль. — Мой папа напишет директору, чтобы меня освободили.

— А мне мама справку даст, — прошептал Харри. — Зачем мне было голосовать против, когда мама все равно даст справку?

— Жулики вы! — поморщился Волли и для убедительности сплюнул на сторону. — Нельзя так. Нечестно.

— Сам хорош! — съязвил Рауль. — Говорил нам: «Я скажу, все ахнут»… А сам молчал, молчал да и потянул руку за стройку!

— Вот я тебе сейчас ка-ак дам в ухо! — обозлился Волли.

— Попробуй только! Сам получишь, рыжий Тоотс!

— Ах ты, бочка сала, ты еще дразнишься? — закричал Волли. — Так вот же тебе!

Нагнувшись, он изо всей силы боднул толстяка головой в живот. Это был излюбленный прием Волли: попробуй справься как-нибудь иначе с этими верзилами, когда у них еще и руки длинные!

Рауль брякнулся наземь и захныкал.

Но у Волли на душе было так тошно, что даже легкая победа над толстым Раулем не могла его утешить.

Глава седьмая, в которой всем прибавляется забот

Директор Метсакюлаской восьмилетней школы Юхан Каэр никогда не мечтал о карьере строителя. Педагогическая деятельность казалась ему самым благородным и интересным делом на земле, хотя и самым трудным.

Впрочем, теперь Юхан Каэр все чаще подумывал о том, что строить электростанцию, пожалуй, даже труднее, чем руководить школой.

С утра до ночи ему приходилось раздумывать над сотнями разных вопросов. Хорошо, турбину и генератор обещало подыскать министерство; но где достать ломы, топоры, лопаты? Откуда взять бревна и доски? Еще сложнее казалась проблема гвоздей, болтов и гаек. Вообще было неясно, с какого конца подступать к строительству.

Конечно, директор понимал, что находится в условиях исключительных. В аккуратной папке с надписью «Строительство гидростанции» вместо проекта лежало всего лишь несколько листиков о эскизами, сделанными учителем физики о помощью тракториста Мёльдера. Не только ученикам, но и учителям недоставало простейших познаний в строительном деле. Директор все это понимал, но легче от этого не было.

Вот и сегодня он остался не очень-то доволен результатами осмотра своей стройки. В дальнем углу парка несколько старшеклассников тесали бревна. Двадцать восемь бревен, оставшихся от прошлогоднего ремонта школы, представляли из себя весь запас строительных материалов. Тем больнее было видеть, как беспощадно крошил дерево Волли Круус. Казалось, этот рыжий парнишка вообще не замечал отбитой шнуром черты. С удивительным безразличием взмахивая топором, он еще и песню пел:

Когда-то в давние года Селедка не тужила, На берегу жила всегда, Мышей и крыс ловила.

При этом он, кажется, не песней помогал работе, а скорее наоборот — аккомпанировал песне ударами топора.

Директор нахмурился, подошел к Волли и спросил:

— Круус! Чего ты делаешь?

— Пою, товарищ директор! — бодро ответил Волли. — А разве нельзя? Это старинная песня, может быть, даже матросская.

— А топором что ты делаешь? Ты понимаешь?