Повесть о тихой девочке
Шрифт:
– Ой, горячо! – обжигается Нина.
– И повидло горячее, – перекладывает Женя пирожок из одной ладошки в другую.
– Давайте я вам чаю налью. Лёня! Сколько тебя можно звать!
– Сейчас! – отзывается Лёня. И через пять минут опять: – Сейчас!
Ему не до пирожков. Он пробирается через непроходимые джунгли, герои книги на протяжении десяти страниц делят крохи старых сухарей, а ему предлагают горячие пирожки с повидлом!
В классе тихо. Ребята слушают, затаив дыхание.
За окном зима. Сквозь замёрзшие стекла ничего не видно,
Женя не сводит с неё глаз. Надо попросить маму почитать им с Ниной «Как закалялась сталь». Лёню тоже можно было бы попросить, но у него не хватает терпения читать вслух. Так было с «Волшебником изумрудного города». Он читает, и вдруг замолчит и начинает – про себя. «Читай, ну читай же – кричат Женя с Ниной, он спохватывается, а потом опять…
– Уже слепой, прикованный к постели, писал Николай Островский свою книгу. Для этого тоже надо быть героем – преодолеть болезнь, слепоту, неподвижность…
… Какой удивительный человек! А мама была у него в гостях. Женя хорошо помнит, как мама говорила об этом. Надо рассказать ребятам на переменке…
Замечательно, что у неё такая мама! Кто ещё в классе может сказать, что его мама была в гостях у Николая Островского?!
На переменке, в коридоре, она говорит:
– Знаете, моя мама была в гостях у Николая Островского! – Не может быть!
– А не врешь?
– Честное слово!
– Неужели?
– Видела его собственными глазами?
– Ну, расскажи, какой он был?
Женя не замечает, как за спинами её одноклассников выросли ребята старших классов, и уже целая толпа слушает её.
– Мама была лучшей пионервожатой в Степнянске, и ее послали в гости к Николаю Островскому. Он жил тогда в Сочи. Мама рассказывала, что он уже почти не видел. Они пришли целой группой, лучшие вожатые из всех городов. А его мама говорит:
– Николай, к тебе гости приехали! А он говорит:
– Проси!
Моя мама и ещё одна девушка, они первыми шли, испугались и остановились в дверях. И он сказал: «Не бойтесь, заходите!» Спросил, как кого зовут, где работают, откуда приехали. А потом сказал одному дяде – дайте мне книгу с полки, а тот всё никак найти не мог…
А ещё он рассказывал, как пишет книгу.
– В каком году это было?
– Через год он умер. А ещё мама говорила, что у него окно выходило на море…
– Клава, Генка у вас? – заглядывает тётя Вера.
– Да, спит. Набегался, ткнулся домой – нет никого. Тебя нет, отца нет, Коля ушел куда-то. Он – к нам. Пальто не на ту пуговицу, шапка на боку, одно ухо у шапки вверх, другое вниз! Я, говорит, посижу у вас. Сел и заснул, я уж с него сама пальто с шапкой снимала.
– Ну, спит – пусть спит, – смеётся тётя Вера.
В большом доме и Ростове соседи видели друг друга редко, только на постнице или на улице. Спросить у Жени, как звали их соседей, она и не знает, Знает, например, что эта тётя – Толина мама. А этот дядя из девяносто восьмой квартиры – отец Валеры. Вот и всё, А здесь все знают, у кого сегодня на обед борщ – он кипит тут же,
в коридоре, и пахнет на все квартиры. У кого – блины, а у кого – жареная рыба. За что влетело от матери Владику и за что досталось Коле от отца. Что было интересного в суде, где работает отец Владика и что – в Доме колхозника, где дежурит тётя Клава. А уж когда кто-то из соседей печёт пироги – их пробуют все.Здесь же, в коридоре, общий шкафчик тёти Веры и Жениных родных. Чего там только нет! Картошка, кастрюли, какие-то баночки и коробки, вперемежку тёти Верины и тёти Клавины. Все эти сокровища не трогают Женю.
Но в этом шкафчике Коля держит корм для голубей. Он не подпускает к ним своих лучших друзей – Владика, Славку, Юру из соседнего двора. О девчонках и говорить не приходится. Кормит сам, выпускает, сам чистит голубятню. Женя даже и не просит его ни о чем, только смотрит издали – день, другой, третий…
– Ладно, идём, – смягчается Коля. – Идём, я покажу тебе, как их надо кормить. Хочешь, ты будешь моей помощницей? Когда мне, скажем, некогда, ты сможешь сама их кормить и менять им воду. Хочешь?
– Правда? Ты, правда, мне разрешишь?
Её чёрные глаза сияют. Надо же, как она обрадовалась! И как она смешно картавит:
– Пгавда! Пгавда! Идём.
Голуби сначала жмутся к дальней стенке голубятни.
– Это из-за тебя, не привыкли к посторонним.
– А они привыкнут ко мне?
– Конечно, привыкнут. Не сразу, но привыкнут, вот увидишь.
Голод берёт верх над осторожностью, и голуби по одному подходят ближе.
– Держи!
Коля сыплет немного зерна Жене в руку. Она протягивает ладошку, но голуби косят своими круглыми глазами и не подходят.
– Ну, что же вы? – шепчет Женя. – Ну, почему вы меня боитесь? Я никогда-никогда вас не обижу, никогда-никогда. Ну, пожалуйста! Не бойтесь, ну, пожалуйста!
И вдруг самый красивый голубь подходит и клюёт её в ладонь.
– Ой! – восклицает Женя так же шепотом. Наверно, рука вздрогнула, потому что голубь снова отскакивает на безопасное расстояние. Но Женя держит ладонь прямо и открыто, и они подходят один за другим и уже без опаски клюют зерна с её руки. Поверили!
Весна в Степнянске бурная, не успеешь оглянуться – и прошла, и лето наступило. Перед майскими праздниками ходили в пальто, на демонстрацию Женя в первый раз надевает белые носочки вместо чулок, утро холодное, коленки становятся синими. Но к середине дня солнце уже припекает вовсю, и с демонстрации она возвращается с обгоревшим носом – лето началось!
Первый класс Женя окончила с похвальной грамотой. Всю дорогу от школы она бежала бегом:
– Тётя Клава, смотри, я отличница! Смотри, здесь написано, и книгой наградили!
– Да! Вот это красота! Отец с матерью-то как обрадуются!
Назавтра Женя с папой идут в магазин.
– Ну, пап, скажи, что мы идём покупать?
– Придём – скажу, – не сдаётся отец.
В магазине спорттоваров тихо и прохладно.
– Выбирай себе велосипед!
– Правда? Большой, настоящий? Ой, папка!