Повесть о юном королевиче Зигфриде, варваре Конане, вещем драконе Фафнире и мудром карлике Альбрихе

Зигфрид покосился на застывшего в металле киммерийца… Воплощенная сила стихий рвалась из железа к свету. Зримая, весомая, вселяющая трепет.

Отвлеченные категории, судьбы мира, справедливость были смяты в воображении Зигфрида этой силой, раздавлены, перемолоты в песок. Мысли о ловле чужой памяти и вовсе вызывали недоуменное «гы?». Неужто Ловец Стихий не запомнится всем и каждому своим искусством, своей ошеломительной властью над водой и огнем, деревом и воздухом?

С детским простодушием Зигфрид вдруг подумал, что, будь он Ловцом Стихий, в первый же день мог он вырвать проклятую дверь вместе с ломтями скалы и спасти Конана из узилища прежде, чем тот принялся пожирать драконье сердце. Вот это был бы настоящий подвиг!

Сомнений больше не оставалось. Решение было принято: он отправится к озеру Нифльзее на выучку к карлику Альбриху, чтобы стать тем, кем киммериец стать не сумел.

Когда Зигфрид добрался до горного края Нибелунгенланд, природа вступала в пору холодов.

По ночам крепчал зазимок – подмораживало землю, подковывало лужи. Почки на озябших деревьях сдвигали чешуйки и предусмотрительно заплывали смолой. Бывало, по утрам снова начинал дуть южак, и на время возвращалась влажная, обожаемая Зигфридом осень.

Впрочем, по мере подъема вдоль берега горной реки к перевалу, за которым, уже с той стороны хребта Рюдеберг, лежало озеро Нифльзее, колючие утренники становились все продолжительней. Зигфрид нервничал.

А что, если на Нифльзее нет никакого карлика Альбриха?

Если круглый корабль, обещанный Фафниром, тот самый, что обшит шкурами земляных змеев линдвурмов, его там не ждет?

И никакой вообще корабль не ждет?

Если Фафнир что-то напутал?

Вдруг этот загадочный чародей Альбрих взял и умер? Ведь мог же, если погиб даже бессмертный Фафнир?

Вот о чем думал Зигфрид, меланхолично наблюдая, как быстрые воды реки несут вниз длинные ледяные пленки – гонцов скорого ледостава.

Для тревоги были основания – лошадь Зигфрида пала больше недели назад. Рядом с ней пришлось зарыть и большую часть взятой из дому провизии. Оставшуюся еду Зигфрид переложил в переметную суму и теперь волок на себе.

С каждым днем нести суму становилось легче.

Дичи, как назло, не попадалось, если не считать полнотелых по осени волков.

Зигфрид понимал: если он не встретит на Нифльзее Альбриха, на обратном пути он будет вынужден варить в походном котелке суп из своего сапога, заправляя варево заместо репы и пшена деликатесными ягодами рябины, сладкими ягодами можжевельника и питательной березовой корой.

Через четыре дня Зигфрид спустился на берег закутанного грязным ноябрьским туманом Нифльзее. Озеро Мрака выглядело как ему и положено – мрачным.

Сбывались худшие предчувствия королевича – ни занюханной деревни, ни эпического круглого корабля, ни одной живой души.

Угрюмо гадая, в какой момент путнику, оказавшемуся в его положении, пристало пасть духом, Зигфрид забросил переметную суму, облегчившуюся в аккурат на вес нетто, на широкий серый валун, имевший идеально круглую, плоскую вершину, и сам вскарабкался на него.

Оттуда, по мнению королевича, должен был открываться хороший вид.

Листвы на деревьях уже не было, если не считать ржавые одежки невысоких дубов. Природа выглядела недовольной – как-никак Зигфрид застал ее за переодеванием. Зато справа от валуна все было зелено. Брусника, голубика и багульник словно бы нарочно собрались гуртом, чтобы порадовать путника своей невозмутимостью перед лицом близкого снегопада. Зигфрид счел это хорошим предзнаменованием (ведь полянка была справа) и улыбнулся.

Душа королевича исполнилась благодатью. Сидеть на камне было на удивление уютно, незаметно струилось время, ветер увещевал: все будет хорошо. Даже суп из сапога и березовой коры вдруг показался Зигфриду чем-то если и не вкусным, то, по крайней мере, временным.

Королевич обнял колени руками и стал прочесывать взглядом озерный туман. Может, и впрямь там где-то корабль?

Зигфрид так засмотрелся, что, когда за его спиной хрустнул валежник, он вздрогнул всем телом от неожиданности.

Под валуном, на брусничном ковре, одетый в штаны и куртку из козьих шкур, стоял человек. Человечек. Росту в нем было как в ребенке семи лет. В руках человечек держал стальной посох, навершие которого венчала блестящая щучья голова. Она вращала злыми глазами.

Сам владелец посоха вид имел одновременно величавый и отчужденный – и Зигфрид подумал, что обычно так выглядят иноземцы, не понимающие наречия страны, в которой очутились. Да еще, пожалуй, некоторые сумасшедшие.

Голову карлика венчал двурогий колпак сказочного фасона, щедро подбитый изнутри мехом. Из-за этого колпака создавалось впечатление, что голова у Альбриха величиной с туловище.

– Желаю здравия досточтимому волхву Альбриху! Пусть процветание войдет в твои чертоги! – цветисто, на галльский манер, начал Зигфрид. Вставши на камне в полный рост, он отвесил Альбриху поясной поклон, галантно поясняя: – Дракон Фафнир велел тебе низко кланяться и…

– Бросай эти церемонии к едреной фене. Докланялся уже твой Фафнир, старое болтливое чучело… – глубоким, совершенно не карликовым голосом прервал Зигфрида Альбрих.

– Откуда вы знаете, что Фафнир докланялся?..

– От одного верблюда, – таинственно заявил Альбрих. – Подай мне лучше руку, чтобы я мог взобраться к тебе.

Зигфрид с готовностью подскочил к краю валуна и встал на четыре. Оказалось – этого недостаточно. Тогда он лег на камень и вытянул вниз руку. Карлик подпрыгнул. Не достал.

Лишь с третьей попытки белая длиннопалая ладонь Зигфрида повстречалась с морщинистой, волосистой лапкой Альбриха. Карлик гирей повис на руке королевича, обнаружив, кстати, немалый вес.

Втащить Альбриха на валун оказалось задачей непростой – Зигфрид, заморенный недоеданием, вспотел и запыхался. Тем более что лилипут нисколько не утруждал себя попытками поспособствовать. Мог же в принципе как-нибудь ловко оттолкнуться посохом от земли, подтянуться на правой руке или хоть воспользоваться пресловутой магической силой!

– Выходит, про Фафнира ты знаешь, – переводя дыхание, подытожил Зигфрид.

Королевич был в растерянности – он-то рассчитывал поразить Нифльзейского отшельника рассказом очевидца, даже пару удачных наблюдений заготовил. А так выходило, что ситуация вступает в следующую предсказанную покойником Фафниром стадию: «Если Альбрих не убьет тебя, можешь считать себя избранным…»

Зигфрид с тревогой воззрился на лилипута.

Оружия, за исключением щучьего посоха, при Альбрихе не было. Неужто голыми руками удавит? А может, пресловутой магической силой?..