Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

Вошел Бушмакин, увидел Колю и молча поправил сползшую с рычагов трубку:

— Пантелеев там засаду оставил. Наглеет с каждым днем, подлец. Гриша первым шел.

— Не надо, батя, — попросил Коля. Он взял себя в руки и добавил: — Сейчас Муську приведут. Надеюсь я на этот разговор, батя. План такой: если Муська нам поверит, если мне удастся настроить ее должным образом, — Раису придется выпустить…

— Притоносодержательницу? — раздраженно спросил Бушмакин. — А закон? Его по боку?

— Я все понимаю, — сказал Коля. — Поймите и вы. Раиса — единственный и очень тонкий ход к Леньке. А Муська — около нее. Понятно?

— Все понятно, — кивнул Бушмакин. — Но Раису, после того, как она побывала у нас, а тем более Муську, Пантелеев близко к себе не подпустит.

— Я рассчитываю на то, что в ближайшие несколько часов он не узнает об их аресте, — нас никто не видел: ни соседи, ни во дворе. А когда арестованные выйдут отсюда, они обе будут молчать о том, что были здесь. Они знают Леню.

— А как объясним прокурору освобождение Раисы? — Бушмакин продолжал слабо сопротивляться. — Она преступница.

— Просто объясним, — сказал Коля. — Конкретных улик, бесспорных доказательств у нас против Раисы, как притоносодержательницы, или скупщицы краденого, или соучастницы Леньки, — нет. А по обоснованным предположениям санкции на арест не дают. Нужны доказательства. Прокурор это тоже знает.

— Убедил, — кивнул Бушмакин. — Если все получится — звякни, я дам команду — Раису выпустят. — Бушмакин ушел.

Постучался конвоир, ввел Муську. Она осмотрелась и села, нагло закинув ногу на ногу.

— Что решила? — спросил Коля.

— А чего решать? — она нервно улыбнулась. — Стойку буду держать, начальник.

— Ваша настоящая фамилия?

— Муська, начальник. — Она нахально уставилась ему в глаза.

— Толмачева Мария Николаевна, проживаете: Сергиевская улица, дом четыре, квартира два, — сказал Коля. — Род занятий?

— Уличная я, — не слишком уверенно сообщила Муська.

— Отец у тебя в порту работал? — Коля перешел на «ты».

— Работал. Пока не спился, — сказала она раздраженно. — Чего пытаешь, легавый? Чего в печенку лезешь? Думаешь, невзначай Леню продам? Отстань лучше.

— А мать у тебя еще жива, — невозмутимо продолжал Коля. — Семьдесят лет старухе. Ты у нее одна, других родичей у вас нет. Ежели ты в «глухую» сядешь, что с матерью станет?

Муська заплакала.

— Думаешь, я с тобой торговлю веду? — тихо спросил Коля. — Ты мне Леню выдашь, я тебя отпущу. Такие байки про нас сочиняют, угадал? Я тебе вот что скажу, — продолжал он. — Если за тобой что-нибудь есть — будешь сидеть. Мы на сделки с совестью и законом не идем.

— А на что вы идете? — горько спросила Муська.

— На ком-про-миссы, — серьезно сказал Коля. — Если мы видим, что человек не совсем пропащий, — помогаем ему осознать себя, встать на ноги, порвать с преступной средой. А ты как? Чиста перед законом?

— Нету за мной ничего, хоть сейчас проверяй — нету! — крикнула Муська.

— А нету, — подхватил Коля, — так чего же ты ревешь, психуешь и за этого бандита и убийцу переживаешь? Он сейчас или убивает кого-нибудь, или в ресторации награбленное проживает. А ты в УГРО сидишь. А между прочим, спроси сейчас у Лени: кто, мол, такая Муська? Толмачева, мол, кто? С Сергиевской? Так он, твой Леня, и не вспомнит!

Муська молча слушала, глаза ее опухли от слез.

— Не скажешь? — вздохнул Коля.

— Не знаю я… ничего, — она отвела глаза.

Коля задумался на мгновение и снял трубку:

— Я это. Давай, батя, как договорились.

Нажал кнопку звонка, сказал конвоиру:

— На выход, с вещами.

Муська смотрела на него, ничего не понимая.

— Иди домой, — сказал Коля. — И занятие свое бросай. Вот мой телефон, позвони, если что. С работой сейчас туго, сама знаешь, но я тебе помогу. Иди.

— Райка все знает, Райка! — не выдержала Муська. — Ее спросите!

— Дрянь твоя Райка. И говорить нам с нею не о чем. Мы ее тоже отпустим — фактов у нас нет. Но если бы были…

— Да я вам такое расскажу! — с жаром воскликнула Муська.

— Ты вот что, — прервал ее Коля. — Ты пока помолчи, подумай. Откуда главное зло, подумай. И если решишь что-нибудь — звони, приходи в любое время. Я тебе верю.

Она недоверчиво усмехнулась.

— Бросишь это поганое дело, и будет у тебя все хорошо, Муська. Муж будет, дети будут, любовь, само собой. Учиться пойдешь. Не смейся, я не шучу. Лет через пять-шесть я тоже пойду учиться. И мы еще с тобой встретимся, только я буду студентом, а ты — преподавателем.

Она покачала головой:

— Мастер вы сказки рассказывать, начальник.

— Разве это плохая мечта, Муська? — тихо спросил Коля. — А уж добиться ее — наша с тобой забота. Иди.

Она ушла. А Коля подошел к окну и долго смотрел на Дворцовую, смотрел до тех пор, пока на площади не появилась маленькая, щуплая фигурка Муськи. Он уже хотел отойти от окна, как вдруг Муська остановилась и растерянно заметалась, явно пытаясь остаться незамеченной. Наконец, она скрылась за цоколем Александровской колонны, и в то же мгновение Коля увидел Раису. Беспокойно оглядываясь, она свернула с Дворцовой на Миллионную. Муська побежала следом. И тогда Коля понял все. Он догадался, что его разговор с Муськой возымел быстрое и несколько неожиданное действие. Девчонка поверила ему, почувствовала его искренность и доброжелательность и теперь решила заслужить его уважение и доверие — выследить Раису. Коля подумал, что для неопытной Муськи такая слежка чревата самыми тяжелыми последствиями, и снял трубку телефона.

— Дежурную пролетку и опергруппу — к подъезду! — приказал Коля и побежал вниз.

Он выскочил на Дворцовую. У кромки тротуара уже стояла обшарпанная пролетка с бородатым кучером на козлах — эти пролетки брали на дежурство, а их владельцев за это освобождали от уплаты налога. Хозяевам-извозчикам такой порядок был выгоден — отработал три дня в месяц — и гуляй… Вася и Маруська уже сидели в пролетке, устало развалившись на мягких кожаных подушках.

— Подними верх, — приказал Коля кучеру. Тот неохотно, с ворчанием поднял тент и стегнул лошадь.

— Держи сбоку, не торопись, — сказал Коля.

Пока проезжали площадь, он коротко объяснил ситуацию Васе и Маруське. Выехали на Миллионную. Впереди быстро вышагивала Раиса, а чуть поодаль, по другой стороне, — Муська.

— Чем черт не шутит, — задумчиво сказал Вася. — Она, может, к Пантелееву идет.

Кучер услышал, обернулся и, яростно дернув вожжи, остановил лошадь:

— Слазьте.

— Ты с кем разговариваешь? — взбесился Вася.

— Тише, — успокоил его Коля. — Поехали.