Повести и рассказы

— А что? — удивилась Зина. — Зачем?

— Так… Профилактически. Есть у меня одна болезнь, побратавшись с которой уже невозможно расстаться.

— У тебя?! Болезнь? А какая?

— У нее очень красивое, поэтичное имя. Нефрит.

— Это где?

— Это в почках.

— В почках? — переспросила Зина. — Это опасно?

— Надо время от времени проверяться.

— Тогда, может быть, не стоит играть Незнамова? — спросила Ксения Павловна.

— На болезнях нельзя сосредоточиваться. От них надо отвлекаться!

Зине нравились люди, которые не скрывали и не приукрашивали своих болезней. Не говорили, что болит сердце, если на самом деле болел желчный пузырь.

Ксения Павловна всегда, казалось, только и ждала, чтобы ее о чем-нибудь попросили.

— У меня дочь — будущий медик. — Она стремительно поднялась с дивана. — Я сейчас ее позову… Что же вы не сказали сразу?

Через несколько минут появилась Лера.

— А это Андрей Лагутин, — сказала Ксения Павловна.

— Как говорят в плохих пьесах: «Так вот вы, значит, какой?!» По рассказам папы я представляла себе вас не таким.

— Старше? — спросил Андрей.

— Страшнее, — ответила Лера.

— Они с отцом любят друг друга. Но вечно пикируются, — объяснила Ксения Павловна.

— На что мы жалуемся? — тоном профессионального медика спросила Андрея Лера.

— Что-то сбоку покалывает. А мне сейчас разболеться нельзя.

— Болеть никогда не стоит. У вас есть какие-нибудь хронические недомогания?

— Нефрит.

— Нефрит?.. — Лера перестала шутить. — Почему же вы в кедах? Вам нельзя простужаться.

— Поскольку простужаться нельзя, я закаляюсь!

— Завтра я отведу вас к лучшему специалисту по почкам во всем этом городе. Он читает у нас урологию. Я попрошу его…

— Это серьезно? — шепнула ей Зина.

— Я же сказала тебе, что буду перестраховываться.

На следующий день утром Лера повела Андрея к врачу. А днем она пришла в театр на репетицию.

Увидев ее, Зина не сбежала, а скатилась со сцены в зрительный зал.

— Ты?! Что-нибудь серьезное?..

— Врач не должен покидать своего пациента.

— Ну, что?!

— А ты у самого больного не спрашивала?

— Он сказал: «Все в порядке. Паника была преждевременной!» Профессор сразу вас принял?

— Я пообещала, что его внук в течение ближайшего месяца посетит все спектакли вашего театра.

Зина не любила, когда благодеяния совершались в обмен на что-то и, стало быть, не были бескорыстными. Но Лера всегда говорила как бы полушутя, и потому дерзость в ее устах не звучала как дерзость, а цинизм выглядел откровенностью.

— Для меня лично диагноз был страшен: я не смогла отличить почечные боли от аппендицита. Они, как сказал профессор, тоже отдаются эхом внизу спины.

— У Андрея аппендицит?

— Всего-навсего. К тому же хронический. Мне придется за ним следить.

— Но это не страшно?

— Слушай, ты переживаешь как сестра? Или как Джульетта, если бы у Ромео был аппендицит?..

— Как товарищ по общему делу! — ответила Зина.

— Все будет прекрасно, дорогой товарищ. Он будет под моим наблюдением. И еще вопрос! Это репетиция или уже спектакль?

— Репетиция.

— А почему в зале столько людей?

— По-то-му!..

Счастливая Зина взлетела обратно на сцену.

Андрей пальцем поманил ее за кулисы.

— Я прошу тебя… Не удивляйся, пожалуйста, когда Ромео клянется тебе в любви. Ты как будто не веришь, что в тебя можно влюбиться.

— А в меня можно влюбиться?

— Глупая! Тебя не любить невозможно!..

«Это мы уже слышали», — мысленно ответила Зина.

— Джульетта вовсе не считает, что недостойна любви. Она вообще не волнуется о том, как воспринимают ее другие. Ей нужен Ромео! Поверив однажды в его чувства, она в них уже ни на секунду не сомневается. А ты только и делаешь, что сомневаешься в каждом слове, которое я к тебе обращаю. Преодолей себя. Очень прошу! Иначе у нас ничего не выйдет…

— Я постараюсь.

— У молодых влюбленных одна цель, так сказать, сверхзадача: спасти свою любовь от ненависти и вражды. Не прибавляй им трудностей! Умоляю тебя!.. В зале я об этом не хочу говорить. Но поверь: ты — Джульетта! И я, Ромео, люблю тебя…

На сцене он продолжал убеждать ее в том же самом:

Я перенесся на крылах любви: Ей не преграда — каменные стены. Любовь на все дерзает, что возможно. И не помеха мне твои родные… Мне легче жизнь от их вражды окончить, Чем смерть отсрочить без твоей любви.

В зале переглядывались… Зина преодолела себя. Она не могла подвести Андрея… И, заставив себя забыть о том, что она Зина Балабанова, разуверившаяся в своих женских достоинствах, отвечала с восторженностью Джульетты:

Моя, как море, безгранична нежность И глубока любовь. Чем больше я Тебе даю, тем больше остается: Ведь обе — бесконечны.

— Таких страстей конец бывает страшен, — в перерыве сказала Лера, повторив слова монаха Лоренцо.

Актеры, давно знавшие Зину, поглядывали на нее с удивлением и даже с претензией, будто она от них раньше что-то скрывала.

Эффектная блондинка Галя Бойкова спросила ее:

— Ты без грима?

— Как все, — ответила Зина.

Галя пригляделась к ней и недовольная отошла.

Лера согласилась пообедать вместе с Андреем и Зиной в театральном буфете.

Сидевшая за соседним столиком молодая артистка рассказывала своим подружкам:

— Только что ко мне в вестибюле подходит Пат и спрашивает: «Вы были на репетиции?» — «Была!» — говорю. «И вам это нравится?» Говорю: «Нравится!» — «Беда в том, что вам не с чем сравнивать!» — «Почему не с чем? Я сравниваю…»

— Верочка, дай мне горчицу! — попросила Зина молодую артистку.

— У нас на столе есть горчица, — сказала Лера. — И неужели рядом с Патом в театре нет ни одного Паташона?

— В смысле роста?

— Нет… в другом смысле. Он ни с кем в театре не контактируется? Проще сказать, не дружит? Хотя я сама знаю, что нет.

— К нему многие относятся уважительно, — сказала Зина.

— Не грубят ему?

— Преклоняются перед его эрудицией. Но нельзя… Как бы это тебе объяснить? Нельзя читать футболистам лекции о пользе спорта, а на поле не выпускать!