Повод для беспокойства

– Пойдем, тебе пора домой.

А ей вдруг захотелось, чтобы он снова взял ее за руку. Уже потом испугалась. Сказать «да». Сказать «нет». Сказать «да» и понять, что надо было сказать «нет». Сказать «нет» и понять, что надо было сказать «да». Раздеться перед другим мужчиной и показать недостатки своей фигуры, которая в последнее время доставляла немало огорчений.

Она рассказала Джорджу, что встретила Дэвида и пила с ним кофе. Правда, о руках на пешеходном мосту промолчала. Она хотела, чтобы Джордж рассердился и упростил ей жизнь. А он не рассердился. Она упомянула имя Дэвида в разговорах еще пару раз. Никакой реакции. Своим равнодушием он будто поощрял ее к измене.

У Дэвида были другие женщины. Джин догадалась – еще до того, как он сам сказал. Поняв это, она обрадовалась, потому что не хотела изменять мужу с человеком, который не знает, что делает. Особенно после той мерзкой истории с Глорией, чей любовник заявился однажды утром к ней домой.

Дэвид действительно был ужасно волосатым, почти как обезьяна. И это все упрощало, показывая, что дело не в сексе. Хотя со временем Джин стало приятно ощущать под пальцами его шелковистые волоски. Хлопнула дверь ванной, и она закрыла глаза. Дэвид прошел по ковру и обнял ее. От него пахло хвойным мылом и чистой кожей. Джин чувствовала у себя на затылке его дыхание.

– Ой, у меня в спальне красивая женщина, – воскликнул Дэвид.

Прозвучало по-детски, и Джин засмеялась. Она не считала себя красавицей, но подобная ложь тешила ее самолюбие. Она будто вернулась в детство, когда можно обниматься с кем хочешь, лазать по деревьям и пить воду из-под крана. Пробовать все на ощупь и на вкус. Дэвид развернул Джин к себе и поцеловал. Хотел сделать ей приятно. Она уже и забыла, каково это. Задернув шторы, Дэвид повел ее к кровати, уложил и стал целовать, осторожно стянув с плеч халат, и Джин таяла от его прикосновений, словно уплывая в счастливый сон после неожиданного пробуждения среди ночи.

Она обняла Дэвида за шею, ощутила мышцы под кожей и колючие волоски на затылке. Опытные руки медленно скользили по ее телу, и она словно видела себя и его со стороны. Они занимались тем, что делают обычно красивые люди в кино. И Джин верила, что красива. Что они оба красивы. Она словно качалась на качелях, с каждым разом взлетая все выше, так высоко, что могла видеть сады удовольствий, яхты в заливе и зеленые холмы на другом берегу.

– О боже, я люблю тебя, – произнес Дэвид.

И она любила его в ту минуту, за то, что он понимает тайные желания, о которых она и сама не подозревала. Только пока не могла это высказать. Лишь сжимала его плечо, мысленно умоляя: «Не останавливайся».

Джин обхватила рукой его пенис и подвигала вперед и назад, он больше не казался ей чужим, словно превратился в часть ее тела. Ощущения слились в один непрерывный круг. Она слышала собственное тяжелое дыхание, но ей было все равно.

Она поняла – это вот-вот случится, и словно со стороны до нее донеслось:

– Да, да, да!

Даже звук собственного голоса не разрушил волшебство. Джин накрыла мощная волна удовольствия, откатилась, словно прилив на песке, и нахлынула вновь. В голове вертелся калейдоскоп картинок. Запах кокоса. Медная подставка для поленьев. Крахмальные наволочки на родительской кровати. Стог свежескошенной травы на солнце. Джин разбивалась на тысячи крошечных осколков, словно снежинки в свете фонаря или искры от костра, взлетала в воздух и начинала падать – так медленно, что это не похоже на падение. Она сжала руку Дэвида, умоляя остановиться, полежала с закрытыми глазами, постепенно приходя в себя, и заплакала. Как здорово вновь обрести свое тело после долгой разлуки и понять, что вы с ним старые друзья. Вот почему прежде она чувствовала себя такой одинокой.

Джин открыла глаза и встретилась взглядом с Дэвидом. Ему не надо было ничего объяснять. Он подождал пару минут и сказал:

– А теперь – моя очередь.

Встал на колени и устроился у нее между ногами. Нежно раздвинул пальцами половые губы и вошел в нее. Порой она получала наслаждение от его ласк, порой – оттого, что доставляет удовольствие ему. Сегодня разница перестала существовать. Дэвид двигался все быстрее, сощурившись от удовольствия, потом прикрыл глаза. Она тоже закрыла глаза и отдалась ритму. Он достиг оргазма и содрогнулся от удовольствия. Тяжело дыша, открыл глаза и улыбнулся. Джин улыбнулась в ответ.

«Кэти права. Ты отдаешь близким всю себя, а они уходят – в школу, в колледж, на работу, в Хорнси, в Илинг. Тебе возвращается так мало любви. А я ведь достойна. Я заслужила право чувствовать себя как в кино».

Дэвид лег рядом и положил ее голову себе на плечо, так что Джин могла видеть крошечные бисеринки пота у него на груди и слышать биение его сердца. Она вновь закрыла глаза и почувствовала, как кружится в темноте Земля.

15

«Дай знать, Господь, конец мой, и меру дней моих, какова она; узнаю, каково прекращение мое».

Боб лежал под алтарными ступенями в полированном черном гробу, похожем с этого ракурса на рояль.

«Ибо человек погряз в тщеславии и напрасной суете».

Порой Джордж завидовал этим людям (например, в течение сорока восьми часов между примеркой брюк в «Алдерсе» и посещением доктора Бархутяна). Не этим конкретно, а завсегдатаям, которые не пропускают ни одного богослужения. Но вера – она или есть, или нет. Возврату и обмену не подлежит. Однажды отец объяснил ему трюк с распиливанием женщины в цирке. Если ты узнал секрет фокуса, то уже не поверишь в магию, как бы ни старался.

Рассматривая витражи с агнцами и статую распятого Христа в натуральную величину, Джордж думал – до чего смешно перенесение этой родившейся в пустыне религии на английскую почву. Банковские клерки и учителя физкультуры, которые слушают истории о цитрах, избиении младенцев и ячменном хлебе, будто это самое обычное дело.

«Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня».

Священник подошел к аналою и начал надгробную речь.

– Труженик, любитель спорта, прекрасный семьянин. «Кто хорошо работает, тот хорошо отдыхает». Таков был его девиз.

Нет, пастор явно не знал Боба. С другой стороны, если нога человека при жизни не ступала в церковь, трудно ожидать, что после смерти священники расшибутся для тебя в лепешку. И вообще, кому нужна правда? Кому интересно, что Боб пройти не мог спокойно мимо женщины с большой грудью и что в последние годы у него воняло изо рта?

– В сентябре этого года Роберт и Сьюзан должны были отпраздновать сорокалетие семейной жизни. Они полюбили друг друга еще на школьной скамье.

Джордж вспомнил тридцатилетнюю годовщину собственной свадьбы. Боб пьяно обнял его за плечо и заявил:

– Самое смешное – если бы ты убил ее, тебя бы уже выпустили.

«Послушайте, я скажу вам тайную истину: мы все не умрем, но все изменимся, в мгновение ока…»

Нотации закончились, и Боба вынесли из церкви. Джордж и Джин вместе с остальными участниками церемонии собрались вокруг могилы. Пасмурное, грязно-серое небо обещало, что вот-вот начнется гроза. Опухшая от слез Сьюзан с убитым видом стояла на противоположном краю ямы. Джек обнимал мать за плечо, но ему не хватало роста. Бен со скучающим видом стоял по другую сторону от матери.