Поводок для пилигрима

— Вы думаете я склонен шутить, добыв информацию в городе, где половина населения свалено в фонтаны и уложена ровными рядами за оградами храмов. Сами понимаете не малейшего желания зубоскалить. Плюс зараза которая ко мне не пристал. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Насчет часовни не я догадался. Мне подсказал один умник, утверждавший что видел край мира?

— Как он выглядел? — тут же вмешалась Эйжа.

Достаточно глянуть на нее что бы понять, у Ноэля неприятности.

— Как выглядел? Как выглядят лекаря. Цветущий вид, веселый взгляд. Не стоит беспокоится. Он в Хиже остался.

— Тебе сказали правду, — подтвердила Рона слова лекаря. — В Хейме действительно есть такая часовня.

Вот и проверим на сколько копия соответствует оригиналу. Храм я видел.

Мы вернулись в Таш. Раз десять нас останавливали конные разъезды. От нудных объяснений спасло присутствие жриц. Подъезжая к деревни я прикидывал как умаслить самолюбие Амадеуса. Похоже бард не на шутку рассердился своей временной дисквалификацией из наших рядов. Но это я только собирался. Из, Меча и Державы" доносилось пение. Соло Амадеуса и хор третьего капральства.

Завтра в бой идем с тобой!

Неприятеля громить!

Не кручинься над судьбой!

Не помрем, так будем жить!

Интересно по какому поводу пир? покачал я головой.

По двору две шальные бабенки гоняли солдатика. Расхлюстанный воин попытался спастись в сарае, но не успел закрыться. Бабы распахнули дверь и кинулись за ним.

Не троньте! орал в отчаянии солдатик.

Тронем! Тронем! отвечали ему истязательницы.

Управится? спросил я капитана.

Хлипковат, проговорил Маршалси, торопясь слезть с седла.

Оставив лошадей у коновязи и поспешили в гостиницу. На крыльце, через перила, подтекая, повисал лейтенант Патрик. В сапогах у него шипело и пенилось, переливаясь через отвороты.

Перебор, констатировал я и шагнул внутрь.

Столы сдвинуты, за столами цвет армии и тыла хлестал вино и закусывал. Плотные ряды сильно разбавлены женским полом. На столе Амадеус в обнимку с какой то шалавой и харабе в руках.

Нет причины унывать,

Дать команду наливать!

Армия погубила не мало хороших людей, офигел я от сцены, Танго втроем".

Поет еще! возмутился Маршалси. Где он инструмент раздобыл?

Свинья грязи найдет! заверил я его.

Салют вам, други! заорал Амадеус, приветствуя нас взмахом инструмента, и жадно поцеловался с девицей. Та вся изогнулась, готовая пасть в блюдо с запеченным сомом и увлечь за собой нашего музыканта.

Ох, сопляк! взорвался Маршалси. Обычно он относился лояльно к грешкам барда, но видать не тот случай.

Сердце надеялось на благополучную концовку праздника. Как в сказке. Но видно сказки к солдатским пьянкам не применишь и дело завершилось мордобоем. Все против всех. Я хотел отлынить, но после того как в меня кинули табуретом, а чмошник-улан больно пнул в ляжку, пришлось подключится.

Бунт обошелся мало кровью. Удаль Маршалси при моей скромной поддержки взяла верх. Когда жрицы, вошли в зал, капитан растаскивал барда с подружкой. Дева плющом обвилась вокруг столпа поэзии и оторвалась только с рубахой и гульфиком с бардовских штанов.

Повиснув на капитанской руке не трезвый бард рыдал, как кающееся дитя перед отцовской поркой.

Вы меня бросили! Вы! А я вам песни пел… Я про вас стихи писал… Целую поэму… А вы меня на растерзание и глумление! Вы мне были как отец! Вы мне были как мать…

Капитан вытрите ребенку сопли! усмехнулся я, пьяным излияниям барда.

Маршалси крутил в руках податливого Амадеуса словно соломенное чучело.

Хорош ребенок! Со шлюхами забавляется. Ни чего не подцепил?

Не знаю… А должен? Хороший поэт, что хороший солдат, обязан выпивать тремя глотками пинту** вина, вывести мандавошек и не дрейфить во время атаки.

Э, хороший поэт, Маршалси встряхнул тряпичного барда. Ты стоять будешь?

Нет! Меня тошнит, мне плохо и я хочу спать! Милена!

Взбрыкнув бард выдал.

Такой мне бабы не встречалось,

Чтоб подо мною не усралась!*

Я сочинил… Вам понравилось? Милена!

Пошли, капитан поволок барда на верх в постель.

Может ему все-таки дать Милену? Быстрее заснет, спросил я. Недовольный взгляд Маршалси заставил меня замолчать. Не понял?

Пока мы валандались с нашим бардом, жрицы пригнали пяток крестьян и те в несколько минут навели порядок. Лежачих унесли лежать в сарай, стоячих уложили рядом с лежачими, бабенок увели с собой, в качестве оплаты за труд во благо армии.

В Таше пробыли еще два дня. Эйжа опять ездила куда-то. Вести привезенные ею не утешительны. Кланы (не иначе начитавшись про Первую Конную) рейдами потрошили империю. Тянули все что могли, а что не могли жгли и рушили.

За что это Геттеру джихад объявили? спросил я у Эйжи. Жрица не удосужилась внятно объяснить. Насколько понял сыр-бор из-за осквернения империей святынь варваров.

Второе обстоятельство которое нас задержало, здоровье барда, подорванное неправедным образом жизни. Предложение капнуть мальцу муската для быстрейшего восстановления физических и моральных сил, Маршалси принял в штыки.

Так не помрет, хмурясь ответил он мне. Причем тон был самый не дружелюбный.

Вы не дадите страждущему верного снадобья? Это на вас так не похоже, удивился я.

Человек самолично и неоднократно проверивший целительную силу вчерашнего яда, отказывался лечить хворого!

Похоже не похоже, перебьется, грозно произнес Маршалси, поглядывая на меня.

Зеленого Амадеуса трясло в отходняке.

Может чего хочешь? ласково спросил я гения рифмы.

Умираю, простонал бард, складывая руки на груди и закатывая глаза.

Вот видишь! Он умирает, усовестил я капитана.

Нет, отказал жестоко-сердечный Маршалси.

Умираю, опять простонал бард, натягивая короткое одеяло на самый нос и оголяя ступни.

Погляди, у него уже ноги посинели! переполошился я.

Вирхофф!

Ну, хоть ложечку! умолял я упорствующего капитана. Хоть десять капель под язык!

Нет, ни в какую не соглашался Маршалси.

Да, жизнь штука сложная, в недоумении отступил я. С чего бы это капитану подаваться в моралисты?