Повседневная жизнь алхимиков в средние века

Разве не шла речь, по их убеждению, об истинно священном процессе?

Алхимия и астрология

Алхимические опыты обладают рядом особенностей, позволяющих отличить их от экспериментальных исследований в области современной химии. Прежде всего наличием тесной связи между алхимией и астрологией. Адепты не только верили в действенность астрологических предсказаний, которые тогда в принципе не подвергались сомнению, но и тесно связывали друг с другом эти два оккультных искусства. Точнее говоря, знание астрологии считалось совершенно необходимым для того, чтобы преуспеть в последовательных операциях Великого Делания. Не следует упускать из виду это важное обстоятельство, если хочешь иметь исторически корректное представление о лабораторных бдениях средневековых алхимиков, не став жертвой столь обманчивых анахронизмов.

Для алхимиков не только было в высшей степени желательно следовать циклу земного обновления и, соответственно, начинать операции непосредственно Великого Делания, насколько это было возможно, в период весеннего равноденствия, но и требовалось постоянно бодрствовать, чтобы начать свое предприятие в момент наиболее благоприятного расположения звезд на небесном своде, а для этого было совершенно необходимо очень внимательное предварительное наблюдение точного положения — на момент, когда должно начаться Великое Делание, — Солнца, Луны, планет и определенных созвездий в тот самый день, когда делатели начинали ряд опытов, предназначенных стать вехами триумфальной трансмутации. Земля отнюдь не находится в обособленном положении, она испытывает на себе влияние звезд, и без знания астрологии алхимик, как полагали, оказался бы совершенно безоружным, в очевидно невыигрышном состоянии. Одного этого вторжения астрологического детерминизма в определение дня, наиболее благоприятного для последующего успеха алхимических операций, для нас было бы достаточно, чтобы понять коренное отличие труда алхимика от современного научного экспериментирования — современный ученый по собственному усмотрению решает, когда приступить к эксперименту. Помимо этого дух рационализма не может допустить (для алхимиков это считалось само собой разумеющимся), что движение звезд будто бы влияло на операции Великого Делания точно так же, как оно повлияло на медленное естественное созревание металлов в земных недрах. Подобного рода соотнесенность и параллелизм между законами движения звезд на небесном своде и циклами жизни минералов в земных недрах являлись основополагающим представлением древних алхимиков, которого, разумеется, не может допустить рационалистический дух современной науки. Алхимия, с одной стороны, и современная химия — с другой, представляют собой два универсума, два видения мира, коренным образом отличающихся друг от друга и совершенно несовместимых друг с другом.

Вновь обрести золотой век

Среди семи планет алхимики отводили особое место Сатурну. Он не просто традиционно связывался со свинцом, одним из семи металлов, соответствовавших семи планетам, известным со времен Античности. Сатурн ассоциировался также с первобытным золотым веком, когда, как известно нам из греко-римской мифологии, миром правил бог Кронос (римский Сатурн), бывший также богом времени (отсюда хронология).

Так нет ли еще возможности возвратить, по завершении цикла апокалиптических переворотов и потрясений, этот золотой век, вновь обрести состояние небесного блаженства? Отсюда проистекает второе огромное различие между целями, которые преследовались алхимиками, и целями современной позитивной науки. Современной науке совершенно чужды всякого рода концепции и видения религиозного, священного порядка. Традиционная алхимия основывалась на мифической, фантастической, чудесной надежде вновь обрести золотой век, возвратиться в блаженное состояние (о котором человеческая душа хранит навязчивые ностальгические воспоминания), утраченное в результате первобытного грехопадения. Надежду возвратить его алхимия распространяла не только на людей, но и на все земное творение, включая сюда и минеральное царство. Но как вновь обрести утраченный золотой век, как «перейти, подняться от свинца к золоту»! Мы видели, что для средневековых христианских алхимиков их самые фантастические творческие надежды не вступали в противоречие с господствовавшими в те времена верованиями и идеями, которые они вполне разделяли. Напротив, надежда вновь обрести утраченный золотой век, возвратиться в потерянный рай, восстановить состояние блаженства на Земле не имеет смысла для строго «мирских» целей современной химии, практикующей количественный анализ.

Однако различия между алхимией и химией этим не ограничиваются, они гораздо глубже и непримиримее. Историку приходится также констатировать, что во время выполнения алхимических операций обнаруживались (если верить адептам) явления, факты и законы, выходящие за рамки природы процессов, допустимых с точки зрения современной позитивной науки — вопреки нашим попыткам (со всеми оговорками) рискованного сближения химии и алхимии.

Мы только что видели, сколь тесно алхимик увязывал обработку веществ в собственной лаборатории с расположением звезд на небесном своде. Тем самым он проводил непреложную параллель между небесными законами и феноменами, наблюдаемыми в лаборатории, — отсюда название, которое иногда дают алхимии, на первый взгляд весьма странное, однако не менее показательное, если иметь в виду упомянутую параллель между небесными и земными явлениями, небесное земледелие, и слово земледелец, прилагаемое к адепту.

Совершенно логично, что алхимики не считали, будто знание, какие вещества и как необходимо обрабатывать и смешивать при последовательном выполнении операций Великого Делания, само по себе еще не ведет к успеху. Они полагали, что эти вещества, прежде чем могут быть использованы, должны достичь надлежащей астральной зрелости. Например, сурьма не могла считаться философской (то есть пригодной для использования в операциях Великого Делания), пока алхимик не подвергнет ее воздействию планет, достигших соответствующей констелляции, которая с величайшей тщательностью устанавливалась на небосводе. Упомянутая констелляция обеспечивала благотворное воздействие Солнца, Луны, планет и определенных созвездий. Лишь после этого должным образом приготовленный антимоний становился пригодным к употреблению; алхимики символическим образом представляли его в виде юной девы, сравнивавшейся с Суламифью из «Песни песней» Соломона, про которую сказано, что она «черна, но красива». И вообще алхимики охотно использовали символы, заимствованные из Священного Писания.

Правы ли историки науки, утверждающие, что телескоп был изобретен лишь в начале XVII века Галилеем? Алхимик Роджер Бэкон еще в XIII веке сделал наброски подобного рода инструмента.

Если верить некоторым текстам, то для успеха Великого Делания было необходимо уловить в строго определенный момент (каким образом? А именно с помощью специального цилиндра — трубы? — направленного на соответствующую часть неба) свет определенной звезды. Но помимо влияния звезд алхимики прибегали и к другим вышним влияниям — в частности, «воды, [ниспосланной] свыше» (еще один красивый образ). Мы уже знаем, что они заботливо собирали росную влагу в мае. Они искренне верили, что роса исходит непосредственно из межзвездного пространства, откуда она спускается, проходя через атмосферу и попутно неуловимым образом оживляя ее.

Земной магнетизм также играл в алхимических операциях свою строго определенную роль, хотя сейчас и трудно уже сказать, какую именно — не зря же буссоль фигурирует на некоторых алхимических гравюрах, пусть и XVII, и XVIII веков, но, вероятно, отображавших приемы, использовавшиеся уже средневековыми адептами на каких-то этапах Великого Делания.

Средневековые алхимики полагали, что успех Великого Делания зависит от точного знания благоприятных небесных конфигураций и что операции, совершавшиеся в лаборатории, имеют серьезные последствия (хорошие или плохие), способные отразиться беспредельно далеко в мировом пространстве. Так, случайный разрыв философского яйца на одной из решающих стадий делания (на той, которую называли третьим трудом) мог опасным образом отразиться в мировом пространстве. На этом этапе даже самое незначительное превышение постепенного увеличения интенсивности нагрева грозило, думали они, катастрофой (то есть разрывом философского яйца), могущей иметь не только страшные последствия для самой лаборатории, но трудно предсказуемые внешние отзвуки.

«Тайный огонь»

Однако особенно трудно дать точную интерпретацию природы тайного огня мудрых, который, как полагали алхимики, абсолютно необходим для конечного успеха их начинания. Некоторые современные авторы, кажется, допускают мысль, хотя и увлекательную, но трудно поддающуюся достаточно убедительному обоснованию, согласно которой средневековые алхимики умели — и как раз это позволяло им добиваться успеха в Великом Делании и управлять колоссальной энергией, таящейся в самой структуре использовавшегося ими материала. В действительности же нет ни одного убедительною подтверждения того, что и вправду имело место подобного рода предвосхищение триумфальных успехов ядерной физики. Историки, привыкшие полагаться на факты, с недоверием относятся к столь фантастическим гипотезам, проецирующим в далекое прошлое надежды и тесно связанные с ними тревоги людей нашего века, перед которыми открываются многообещающие, но вместе с тем и пугающие картины, связанные с открытиями в области ядерной физики.

Могли ли средневековые алхимики — еще одна фантастическая гипотеза — улавливать энергию прямо из космоса, разделяя, а затем соединяя две дополняющие друг друга части (положительная и отрицательная, мужская и женская) явления? И тут отсутствуют какие бы то ни было научные доказательства.

И все же была одна первостепенной важности аналогия, подлинно оперативный ключ, источник радости и вдохновения адептов: параллель, которую они усматривали между тем, что происходило в начале земного цикла (шесть дней Творения), и тем, что алхимик, как верилось ему, был в состоянии воспроизвести в философском яйце. Применение его (или, если избирали сухой путь, тигля) будто бы позволяло — прибегнем к модному техническому неологизму — воспроизвести в миниатюре феномены, имевшие место в процессе Творения. Таким образом, адепт как бы располагал подлинной и одушевленной моделью нашей Земли в уменьшенном виде. Явления, последовательно сменявшие друг друга по мере реализации различных операций с исходным материалом, заключенным в философском яйце, будто бы позволяли делателю наблюдать в миниатюре то, что происходило в начальной фазе существования земного шара. Этот совершенный параллелизм, эта полная аналогия будто бы продолжались со дней Творения.

Например, внезапное появление цветов радуги в первичной материи Великого Делания соответствовало библейскому эпизоду явления над безбрежными водами радуги — великолепного символа единения неба и земли — как предвестника окончания потопа. Этот параллелизм развивался, по представлению алхимика, по мере того, как он продолжал и диверсифицировал свои операции, непрерывно поддерживая аналогичную связь с небесными явлениями. Он видел также, как формируются в миниатюре Солнце и Луна с точным воспроизведением в уменьшенных масштабах фаз затмения.

Этот параллелизм продолжался вплоть до полного завершения земного цикла, как это находит свое описание в Апокалипсисе святого Иоанна — до конца сего мира, после чего, в силу самого этого факта, начинается славное зарождение новых небес и новой земли, возобновление земного цикла.

Три царства природы

Пожалуй, нам было бы невозможно понять средневекового алхимика, если не обратить особое внимание на то, как он на протяжении всей своей работы старался установить точное соответствие между различными мирами, между различными уровнями реальности, между творениями трех царств природы. Все, на его взгляд, пребывает в единстве, связано лестницей, соединяющей небо с землей. Это было некое магическое царство соответствий, в котором, по убеждению алхимиков, были возможны всякого рода явления, кажущиеся очень странными нашим современникам, хотя современная наука (в отличие от последователей Лавуазье) в принципе и не отрицает возможности получения положительных результатов там, где старинные алхимики удивительным образом предстают в роли предшественников. Одним из традиционных названий алхимии было следующее: искусство музыки. Что бы сие значило? Алхимики утверждали, что знают звуки, которые, если их надлежащим образом воспроизвести, позволяют получить в процессе выполнения операций Великого Делания в точности те или иные материальные результаты. Таким образом, существовала алхимическая музыка, которая исполнялась ради получения того или иного результата в процессе осуществления определенных операций. Так находит свое объяснение присутствие, отнюдь не просто ради украшения, музыкальных инструментов, изображенных на алхимических гравюрах и рисунках.