Повседневная жизнь алхимиков в средние века

Доктор Парацельс

Среди наиболее знаменитых алхимиков эпохи Ренессанса следовало бы упомянуть аббата Иоганна Тритемия (Тритгейма) (1462–1516), личного врача курфюрста Бранденбургского, Леонарда Турнейсера (1530–1584), Джона Ди (1527–1607) и многих других. В их число можно было бы включить и лип, известных иным родом деятельности: так, «Центурии» Нострадамуса, опубликованные в 1550 году, содержат ряд четверостиший, явно алхимических по своему смыслу. [87]

87

Hutin S. Proprieties de Nostradamus. P., 1971

И все же, когда мы вспоминаем об алхимиках эпохи Ренессанса, на ум тотчас же приходит один персонаж — необыкновенный доктор Парацельс (1493–1541), [88] которого прозвали «Лютером медицины».

Парацельс (настоящее имя — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм) родился в Эйнзидельне, в Швейцарии. Его отец, служивший врачом на рудниках, коими владели братья Фуггеры (знаменитые богачи того времени), стал его первым наставником.

С двадцати двух лет Парацельс вел жизнь вечного странника с перерывом лишь на два года, когда он занимал (встречая яростную оппозицию со стороны части врачебного корпуса) должность профессора Базельского университета, которую ему предоставили в качестве награды за успешное лечение Эколампадия, Базельского гуманиста, друга Мартина Лютера. В четвертой книге «Defensiones› («Апология») Парацельс писал:

88

Псевдоним Парацельс (Paracelsus) представляет собой перевод на латинский язык немецкой фамилии фон Гогенгейм (von Hohenheim): para, «около» и celsus, «высокий», то есть «на высоте», «на вершине».

«Университеты всему не научат; врач должен обследовать не только добропорядочных женщин, но и бродячее племя цыган, разбойников и прочих людей, находящихся вне закона, — учиться везде и всему. Мы сами должны открывать то, что служит умножению знания, путешествовать, зачастую с риском для себя, собирая на пути все, что может быть полезно».

Жизнь Парацельса, имевшая трагический и таинственный конец (его убил собственный слуга), сама представляет собой настоящий авантюрный роман. Она была наполнена борьбой, ожесточенными сражениями, которые вел на протяжении всех своих дней этот обойденный милостью судьбы человек, постоянно сталкивавшийся с завистью, интригами, коварством и бешеной, ничем не сдерживаемой ненавистью.

Парацельс представляется нам, оценивающим его с исторической дистанции в несколько веков, подлинным новатором в области медицины. Он еще задолго до Самуила Ганемана применял базовый принцип гомеопатии: лечить подобное подобным. Он устанавливал взаимосвязь различных болезней с недостатком или избытком тех или иных химических компонентов организма. Он дошел даже до основ тех открытий, которые позднее будут сделаны в области психоанализа и психологии бессознательного. Действительно, в его трактате «De virtute imaginative («О силе воображения») можно прочитать:

«Человек имеет зримую мастерскую, каковой является его тело, и мастерскую незримую — собственное воображение. Солнце посылает свет, который, будучи неосязаемым и неуловимым, может нагревать до такого состояния, что возгорается огонь — благодаря концентрации [его лучей]; точно так же и воображение оказывает свое воздействие на свойственную ему сферу и способствует зарождению, а затем развитию форм, слагающихся из незримых элементов. Подобно тому, как мир есть продукт воображения всемирной души, воображение человека (который сам является малой вселенной) может творить свои незримые формы, и они материализуются».

И тем не менее Парацельс, который представляется нам таким глубоким и смелым новатором в области обычной для его времени медицины, оказывается продолжателем давней традиции: он в общем и целом — наследник своих предшественников, врачей-алхимиков периода Средних веков. Он, как и они, усматривал, в частности, тесную связь между биологическими феноменами и положением планет на небосводе, устанавливаемое астрологией. Процитируем его трактат «Рагатнит» («Околочудесное», книга III): «Медикамент, благотворно действующий в один период, может быть вредоносным в другой, сообразно господствующему влиянию планет».

Однако не должен ли и вправду врач, следуя логике Парацельса, учитывать — дабы лучше понять механизмы здоровья и болезни — взаимосвязи, существующие между телом, внешним миром с его различными сферами и ментальными реальностями? Процитируем отрывок из трактата «De funda-mento sapientiae» («Об основах мудрости»): «Бог макрокосма и Бог микрокосма воздействуют друг на друга; оба они, в сущности, одно, поскольку нет ничего, кроме одного Бога, одного закона и одной природы, через которые и может проявлять себя мудрость».

Набалдашник своей шпаги (в котором, как верили наивные простофили, был заключен дьявол!) Парацельс велел украсить выгравированным ключевым алхимическим словом Azoth, представляющим собой комбинацию первых и последних букв латинского (А и Z), греческого (Alpha и Omega) и древнееврейского (Aleph и Thau) алфавитов. Это слово, очевидно, должно было указывать на то, что адепт овладел тайным знанием начала и конца всех вещей.

В медицине Парацельса нашли свое отражение все виталистические взгляды философии средневековых алхимиков: «Архе [89] есть сила, сообщающая каждой вещи ее природу, отделяющая одну вещь от другой, дающая каждой из них присущую ей структуру». [90]

89

Архе (греч. начало, принцип) — первоначально единое вещество, изначальный принцип, нечто неизменное и непреходящее в череде явлений. (Прим. пер.)

90

Liber meteorum. Livre IV.

И по сей день чарующий образ Парацельса, «проклятого врача», [91] не перестает занимать и волновать воображение. В историческом романе Маргерит Юрсенар «Философский камень» главный герой — Зенон — в значительной мере имеет своим прототипом загадочную и притягательную личность «Лютера медицины”

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: АЛХИМИКИ И ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА

Средневековые алхимики, выходившие за пределы реально допустимого и достоверного, в воображении народной массы ассоциировались со всем самым таинственным, самым необычным. Не случайно и тамплиерам, имя которых было у всех на устах, волей-неволей приписывалось обладание чудесными секретами трансмутации металлов.

91

Если вспомнить о названии книги Рене Алланди: Allenay R. Paracelse, le medecin maudit. P., 1939

А может быть, узкий круг начальников ордена тамплиеров и вправду владел этими секретами?

В действительности же огромные богатства, которыми владели и распоряжались рыцари-монахи в белых плащах, могли быть, по мнению историков, накоплены и без гипотетического обладания секретами трансмутации металлов. Вспомнить хотя бы о том, что они создали самую могущественную банковскую империю эпохи Средних веков.

Упомянем в качестве некоего курьеза (ибо это представляет собой типичный образец утверждения, не поддающегося, с точки зрения рационального исторического исследования, проверке), что таинственный современный алхимик Фульканелли будто бы владел герметическим кольцом, первый обладатель которого, некий аббат цистерцианского монастыря, примыкавшего в XII веке к Аннебонскому (в Бретани) командорству тамплиеров, мог быть посвященным (о чем свидетельствуют выгравированные на кольце символы) в их великие секреты. [93]

93

Как утверждает его духовный сын Эжен Канселье

Следует ли в принципе отвергать романтические утверждения о связях алхимиков с загадочными тайными обществами (которые в воспаленном воображении ассоциируются с Прагой, Венецией и другими городами, наделенными магическим ореолом) с их странными символическими ритуалами?

В XX веке Фульканелли ссылался на тайное общество Братьев Гелиополиса, которое постепенно формировалось во II веке н. э. в Египте, в эпоху александрийских алхимиков.

Одной из примечательных фигур в истории тайных алхимических обществ был король Шотландии Яков IV (XV век). Герметическая традиция утверждает, что он вовсе не погиб в битве на Флодденском поле (его тело так и не было найдено), а обрел бессмертие, уготованное адептам. [94]

94

Colquhounl. Sword of Wisdom. L., 1975. P. 112–113.