Повседневная жизнь Европы в 1000 году
Шрифт:
Неудивительно, однако, что Бурхард, напротив, очень сурово относится к противоестественному содомскому греху. Женатый человек, замеченный в нем один или два раза, должен был совершать покаяние в течение 10 лет, причем первый год провести на хлебе и воде. Тот, у кого это вошло в обычай, присуждался к 12 годам покаяния; кто согрешил таким образом со своим братом — к 15 годам.
Можно спросить, почему параграфы, посвященные содомии, детально и в весьма реалистических терминах описывают этот грех, названия которого достаточно, чтобы понять, о чем идет речь; кроме того, при всех уточнениях получается, что наказания применимы только к одному из партнеров, а другой остается в неведении о наказании, которого заслуживает. То же можно сказать о следующем параграфе, содержание которого столь близко к предыдущему, что невозможно ощутить морального различия между ними: речь идет о человеке, виновном в содомии, но ограничившемся поверхностным контактом. Следует предположить, что для Бурхарда разница была огромной: 40 дней на хлебе и воде достаточны, чтобы искупить этот грех. Еще меньше стоит
Все эти уступки чувственности были в порядке вещей в описываемую эпоху. Судя по всему, реже встречались случаи, когда человек удовлетворял страсть с кобылой, коровой, ослицей «или каким-либо другим животным». Если виновный восполнял таким образом отсутствие жены, «дабы удовлетворить свое влечение», он должен был ежегодно один раз поститься на хлебе и воде в течение 7 лет и затем умерщвлять плоть в течение всей жизни. Если у него при этом была супруга, 7 лет заменялись десятью; если грех вошел в привычку — 15 лет. Если он сделал это будучи ребенком, грех прощался после 100 дней на хлебе и воде.
Контрацепция, аборты
От этих мужских грехов Бурхард отличает грехи, которые против целомудрия могут совершить женщины. Им он вменяет в вину различные противозачаточные и абортивные средства, причем мужчина-партнер в этом случае оказывается как бы ни при чем. Он не обвиняет того, кто оставил женщину, забеременевшую от соблазнителя, и это свидетельствует об определенном состоянии его души. Но раз он считает контрацепцию исключительно женским делом, мы можем предположить, что мужчины были абсолютно равнодушны к будущему физиологическому состоянию женщин, с которыми они предавались удовольствиям. Возможно, этим объясняется относительная терпимость Бурхарда: «Сделала ли ты так, как обычно (!) делают некоторые женщины, которые, предавшись блуду и желая умертвить плод, изгоняют его из своего чрева с помощью колдовства или трав, либо поступают так же, дабы не понести? Если ты это совершала или учила этому других, — три года покаяния. Но в случае повторения такая женщина должна быть отлучена от Церкви до конца жизни, потому что любое препятствие зачатию считается убийством. Вместе с тем существует огромная разница между бедной женщиной, которая не в силах прокормить ребенка, и той, которая хочет скрыть последствия своего греха».
Трудно понять, как этот параграф соотносится с двумя другими, которые проводят различие между абортом, совершенным до одухотворения плода (один год покаяния), и абортом, сделанным тогда, когда зародыш уже получил душу (три года). Интересно было бы также знать, по прошествии какого срока происходит это основополагающее изменение.
Затем Бурхард говорит о тех, кто при помощи снадобий помогает любовникам, изменившим своим супругам, избавиться от уже родившегося или только зачатого в грехе ребенка. Такие люди должны в течение 7 лет находиться вне общины истинно верующих и всю свою жизнь прожить в слезах унижения.
Кроме наказаний за покушение на деторождение, женщины несли наказания и за другие противоприродные грехи. Некоторые, если верить Бурхарду, использующему весьма прямолинейные выражения, «имеют обыкновение» обзаводиться орудием для того, чтобы вести себя как мужчины с другими женщинами, — 3 года покаяния. Для тех, кто только сами пользуются этим орудием, — 1 год. Для тех женщин, кто, не пользуясь подручными средствами, вступают друг с другом в интимные отношения, — 3 года. Похоже, были такие, которые использовали ради своего удовольствия собственных малых детей: за это 2 года. Не забудем также о тех, кто вместо мужчины сожительствовал с животным. Их наказание было наиболее суровым: один ежегодный пост на хлебе и воде в течение 7 лет и последующее пожизненное покаяние.
Сексуальная магия
Особенностью эпохи является применение сексуальной магии, которую Бурхард не обходит молчанием. Разумеется, во все времена встречаются женщины, одержимые страхом, что муж или возлюбленный бросит их. Однако способы борьбы с этой опасностью оказываются различными. Бурхард описывает не один такой способ. Он спрашивает кающуюся женщину: не глотала ли она сперму своего мужа? Не подавала ли она ему на стол рыбу, которую еще живой вводила в свои интимные органы и вынимала только после последних содроганий агонии? Не давала ли она ему есть хлеб, который месила на своем голом заду? Не примешивала ли она к его еде и питью свою менструальную кровь? За первый из перечисленных проступков, связанных с особым сладострастием, полагалось 7 лет покаяния, за два последующих всего по два года, за последний — пять лет. Особый случай: любовница женатого мужчины, видя, что он готов бросить ее и вернуться к жене, делает его импотентом с помощью средств, которые, к сожалению, не описаны. И что вы думаете? Получается, что эта женщина куда менее виновна, чем если бы она постаралась удержать его подле себя: она могла отделаться 40 днями на хлебе и воде. Дело в том, что для Бурхарда, как и для всех христианских моралистов любой эпохи, акт любви в любом случае недобродетелен. Чем меньше этим занимаются, тем лучше. Без сомнения,
именно поэтому столь умеренное наказание постигало супругу, которая пыталась вызвать у мужа болезнь и сделать его импотентом следующим образом: раздевшись донага, она обмазывалась медом и каталась по ткани, усеянной хлебными зернами; затем она собирала все зерна, прилипшие к ее коже, молола их, вращая мельницу против солнца, и делала из полученной муки хлеб, который подавала своему бедному мужу.Знаменательно, что Бурхард не принимает в расчет возможности аналогичных случаев применения сексуальной магии мужчинами. Очевидно, он считал, что такого не бывает, либо случается очень редко. Если так, то в известном ему мире женщины гораздо больше держались за своих мужчин, нежели мужчины за своих жен. Между тем, это неравенство, которое возмущает наших воительниц из MLF [122] , неизбежно и естественно в любом слаборазвитом обществе: мужская сила, будучи основным источником энергии, занимает главное место. Вследствие этого общественная организация стремится благоприятствовать тому полу, от которого получает больше преимуществ. Более слабый пол поэтому нуждается в защите, в поддержке, в заботе более сильного. Потерять эту поддержку для женщины равносильно катастрофе. Обратное же не соответствует реальности. Только любовь способна установить некоторое равновесие, если, конечно, мужчина ее разделяет. Бывает, что такое случается. Однако нужно, чтобы любовь длилась долго. Магия способна создать иллюзию, что этого можно добиться. Или что можно отомстить.
122
MLF (Mouvement de libaration des femmes) — французское феминистическое движение, основанное в 1968 г.
В любом случае, любовь мужчины к женщине в 1000 году была еще далека от той куртуазной любви, которая позднее заставляла кавалера посвящать себя своей «даме». В литературе интересующего нас времени о любви нет ни слова, за одним парадоксальным исключением — мы имеем в виду драматические произведения некой молодой немецкой монахини, к которым вернемся в надлежащем месте. О любви не говорится даже в эпических песнях [123] , расцвет которых, правда, происходит не менее чем через столетие, хотя они уже в зародыше существовали в начале XI века. Если не ошибаюсь, история оставила нам рассказ только об одном человеке того времени, любившем свою жену. Этим человеком был король Франции Роберт Благочестивый. Об этом мы также поговорим позже.
123
Эпические песни (жесты) (от лат. gesta — «деяния») — эпические поэмы на исторические сюжеты. Многие из них посвящены событиям времен Карла Великого, например знаменитая «Песнь о Роланде».
Языческие суеверия и различные виды магической практики
Из 180 параграфов, входящих в «Целитель» Бурхарда, 42 посвящены грехам, связанным с сексом. Категория проступков, следующая за этой по степени представленности, — это проступки, связанные с суевериями и различными видами магической практики, в большей или меньшей степени всегда являющиеся наследием язычества. Этому разделу, не считая уже рассмотренных случаев магии, связанной с сексом, посвящено 38 параграфов. Они исключительно подробны. Вначале Бурхард отмечает, что «традиции язычников» передавались от отца к сыну и дошли до его времени «как бы по праву наследования, блюстителем которого является дьявол». Люди поклонялись стихиям, или луне, или солнцу, или движению звезд. Люди верили, что можно завываниями вернуть блеск новой луне или луне, скрытой затмением, либо, наоборот, получить помощь луны при постройке дома или при вступлении в брак. Наказанием за такие действия был пост в течение двух лет.
Такое же наказание полагалось за празднование 1 января по языческому обычаю. Как уже было сказано, год начинался не с этой даты. Таким образом, можно понять, что речь идет о том, чтобы порвать с языческой календарной системой. Поэтому грехом являлось соблюдение этого дня и следование в этот день обычаям язычников: нельзя было отмечать его какими-либо исключительными действиями: например, класть на стол камни в определенном порядке, устраивать пиршества, гулять по улицам с песнями и плясками, наряжаться оленем или коровой, забираться с мечом на поясе на крышу своего дома, чтобы узнать судьбу на грядущий год, садиться на перекрестке на бычью шкуру, чтобы угадать будущее, печь хлеб в ночь на 1 января и следить за тем, как поднимается и густеет тесто, чтобы определить по этому, будет ли год изобильным. Тот, кто делает все это, оставляет Бога, своего Создателя, вновь обращается к идолам и становится вероотступником. К тому же, в ночь на первое января, которая считалась святой как восьмой день после Рождества, не разрешалось начинать какую бы то ни было работу. Но это последнее нарушение наказывалось намного мягче, чем остальные. Сорока дней на хлебе и воде было вполне достаточно, чтобы его искупить.
Напротив, тяжкое наказание в виде двух лет поста налагается на тех, кто завязывает узелки на нитке, продетой в иглу, наводит порчу или привораживает, как это делают неблагочестивые свинопасы, волопасы, а иногда охотники, когда они произносят дьявольские заклинания над хлебом, или над травой, или над завязываемыми шнурами, которые прячут на деревьях, или бросают под виселицы, или на перекрестках дорог, чтобы вылечить свой скот или собак от чумки и других болезней, либо для того, чтобы наслать болезни на скот соседа.