Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте

Впав в бедность, флорентиец времен Данте вынужден прежде всего сократить расходы на питание, с белого хлеба перейти на серый, придерживаться меню, в котором преобладает хлеб, отказаться от мяса и овощей. Затем он должен урезать расходы на одежду, обувь, отопление. Он вынужден залезать в долги, чтобы оплачивать квартиру, или не платить вообще, подвергая себя угрозе оказаться в тюрьме в качестве несостоятельного должника. Если обстоятельства не меняются к лучшему, он заболевает, или случается неурожай — бедняга опускается до положения нищего, выживающего благодаря бесплатным обедам. Больше всего поражает то обстоятельство, что, в отличие от нашего времени, бедняками являются не жертвы безработицы или профессиональные нищие, а отцы семейств, занятые полный рабочий день! Если оценивать их положение с точки зрения современной социологии бедности, перед нами босяки — но при всем том это наемные работники, получающие зарплату! Это не маргиналы, не абсолютные бедняки, лишенные всего, кроме лохмотьев, живущие в трущобах на подаяния, монастырскую помощь, пожертвования светских и религиозных обществ, а трудящиеся. Недоедать стало для них правилом. И по этому правилу живут значительные категории населения: в 1290 году около 20 % семей! То, что сегодня мы считаем разумным минимумом, гарантированным в большинстве индустриально развитых стран даже в период мирового экономического кризиса, а именно, достойное жилье, одежда среднего качества, достаточное питание, во Флоренции времен Данте, одном из экономических центров Запада, остается идеалом, достижимым лишь для занятых в привилегированных отраслях хозяйства. Но и они находятся под постоянной угрозой экономической депрессии, голода, эпидемий, войн или даже просто болезни или рождения слишком большого количества детей. Даже если не изображать положение трудящихся в этом богатом городе исключительно в черном цвете (картина, которую нередко можно встретить в специальной исторической литературе), их жизнь далека от идиллии.

Описание нужды и бедности не будет полным, если не вспомнить о беднейших среди бедных — о нищих. Хороший год или плохой, во Флоренции при жизни Данте всегда было множество нищих. Как везде и как во все времена, среди них, разумеется, было немало «профессиональных» нищих: закоренелых бездельников, лишенных корней, всякого рода маргинальных элементов, уродов, появившихся на свет по капризу природы (вроде Квазимодо из романа Гюго), и прочих. Но, в отличие от Парижа времен Гюго, во Флоренции поры Данте не было Двора чудес, где подобные Квазимодо маргиналы могли бросать вызов законам и правилам приличия. Флорентийские торговцы, питавшие благоговейное уважение к труду и порядку, этого не потерпели бы. Нищие здесь подвизаются на улицах, перекрестках, у входа в церкви и монастыри. Иногда нищета имеет облик, не лишенный достоинства: солдаты, покалеченные на войне; жертвы жестокого правосудия или несчастных случаев на производстве; трудящиеся, честные и трудолюбивые, но ставшие жертвой болезни или экономического кризиса; крестьяне из контадо, бежавшие в город, спасаясь от бесчинств чужеземных войск; бывшие заключенные, осужденные по политическим обвинениям или за долги и с трудом вырвавшиеся из страшной тюрьмы Стинке в состоянии полного упадка физических сил, а потому не способные немедленно приступить к работе. Случалось нищенствовать и мелким внецеховым ремесленникам и торговцам, у которых пожар уничтожил лавку или мастерскую. Нет ни социального страхования, ни системы взаимопомощи, к которым они могли бы прибегнуть в своем несчастье. Вот и приходится побираться ради куска хлеба или миски похлебки, ночевать в портиках церквей, развалинах домов или трущобах, лепившихся к городской стене. Такова повседневная жизнь. Когда же случались неурожаи, гнавшие крестьян прочь от бесплодных полей; эпидемии, заставлявшие их бежать в город в надежде найти защиту от несчастья; войны, уничтожавшие дома, урожай и колодцы, тогда количество нищих резко возрастало. Так, в 1330 году оно увеличилось, по свидетельству хрониста Виллани, с одной до семнадцати тысяч! Обратим внимание на эту цифру: семнадцать тысяч нищих в городе с населением сто тысяч человек! Но флорентийцы справлялись с этой напастью. [147] Правда, в обычное время долгосрочных мер не принимают. В 1289 году коммуна выделяет 2 тысячи лир для оказания финансовой помощи бедным. Эта сумма, достаточно большая для одной тысячи нищих, не меняется в течение многих лет, несмотря на порчу монеты, рост цен и заработной платы. [148] Означает ли это, что количество нищих в городе уменьшилось? Едва ли. В действительности нежелание города-государства решать проблему компенсируется деятельностью светских и религиозных братств. Особенно усердны во вспомоществовании бедным, нуждающимся, жертвам экономического кризиса монастыри, а также храм Ор Сан-Микеле: они утоляют их голод регулярными раздачами продовольствия и милостыни. Организация столь хороша, что, например, Ор Сан-Микеле распределяет своего рода карточки ( polizze), предварительно выявив наиболее нуждающихся (в частности, вдов с детьми). [149] Такая помощь, надо полагать, была достаточной: во Флоренции времен Данте не отмечены ни социальные потрясения, ни сколько-нибудь значительные волнения бедноты. Для города торговцев и банкиров, знавших, что такое труд, это немалая заслуга.

147

Villani G. Cronica, X, 162.

148

Davidsohn. V. P. 322.

149

De La Ronci`ere Ch.Pauvres et pauvret'e `a Florence… M. Гоглен в своей книге ( Goglin J.-M. La pauvret'e dans l'Occident m'edi'eval. Paris, 1977) лишь резюмировал исследование Де Ла Ронсьера, на которое мы в основном и опирались.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ

Глава первая Белое и черное духовенство

Облаченные в сутану

«Тогда во Флоренции и ее пригородах насчитывалось сто десять церквей (считая аббатства и монастырские церкви), среди которых было пятьдесят семь приходских церквей, пять аббатств, двадцать четыре женских монастыря… десять мужских монастырей…» Описание Виллани относится к 1338 году (Хроника, XI, 94). Это значит, что Флоренция, как и другие крупные города средневекового Запада, духовенством была обеспечена более чем достаточно.

По данным специалистов, в средневековом итальянском городе духовенство составляло 3 % от численности населения. [150] Эту оценку подтверждает Давидсон: «Общее количество духовенства [во Флоренции времен Данте] составляло 3 тысячи человек… на тридцать мужчин и женщин приходилось, по меньшей мере, по одному человеку, облаченному в сутану». [151] Автор одного недавно проведенного исследования пришел к такому же заключению. [152]

150

Hay D. Profilo storico del Rinascimento italiano. P. 63, note 3.

151

Davidsohn. VII. P. 108.

152

Quilici B. La Chiesa di Firenze // Archivo storico italiano, 1969. P. 283.

Виллани не ошибался, говоря о 57 приходских церквях, но он приуменьшил число аббатств: в действительности их было не 5, а 7. Из 57 приходских церквей во второй половине XIII века 47 находились в городе. Кроме того, Флоренция в те времена имела около пятидесяти церквей и капелл в мужских и женских монастырях. В сельской округе было около шестидесяти приходских объединений ( pivieriили pievi) со своими собственными канониками и клириками и, соответственно, большое количество приходских церквей. В городе размещались монашеские конгрегации бенедиктинцев, валломброзийцев, камальдолийцев, цистерцианцев, францисканцев, доминиканцев, сервитов, августинцев и кармелитов (в общей сложности как минимум 500 человек). Прибавим к ним 500 монахинь, насельниц 24 женских монастырей, послушников обоего пола, представителей третьих орденов ^{8} двух больших конгрегаций (францисканской и доминиканской), братьев-мирян, санитаров монастырских госпиталей. Вполне набирается упомянутая цифра — 3 тысячи служителей Церкви.

Нам она может показаться слишком большой. Однако для удовлетворения религиозных запросов эпохи Данте трех тысяч, пожалуй, было недостаточно: в предшествующий период доля духовенства в численности населения была гораздо выше. Это объясняется, в частности, упадком соборного капитула. Выходцы из нескольких знатных фамилий, каноники собора Санта Репарата (кафедральный собор до постройки нового — Санта-Мария дель Фьоре), чаще всего размещали свои резиденции вне стен Флоренции (в 1297 году только двое жили в городе), их численность к 1304 году сократилась до четырех человек, оставаясь неизменной до 1321 года. Кроме того, флорентийская церковь была обременена тяжелыми долгами, что вынуждало ее продавать земли и закладывать ренты.

Клир в кризисе

Флорентийская церковь в конце XIII — начале XIV века переживает кризис. Проявления кризиса, не составляющего отличительную особенность Флоренции, многообразны. Прежде всего это кризис во взаимоотношениях между папой римским и епископом. Разумеется, верховным законодателем является папа, но и епископ обладает законодательными полномочиями: отредактированные им статуты диоцеза регулируют повседневную жизнь верующих — «отправление культа и таинств, жизнь клириков, завещания и похороны, отлучение от церкви и интердикты. Эти статуты служат практическим руководством для пасторов, сельских священников, несут в себе свидетельства о действующем праве, повседневных обычаях и нравах». [153] Другая причина конфликта между папой и епископом — назначение настоятелей церквей; это право некогда принадлежало епископу, но теперь его присвоил папа римский. Триумф нищенствующих орденов приводит к новому конфликту между этими церковными инстанциями: фискальный иммунитет, предоставленный папой орденам, создает внутри диоцеза своего рода островок, на котором юрисдикция епископа не действует.

153

Le Bras G. Histoire de l'Eglise. Vol. XII. P. 88.

Не менее остры и многочисленны конфликты со светской властью, как, например, в 1326 году, когда епископ Флоренции своей властью освободил всех терциариев францисканского ордена от податей в пользу коммуны. Источником конфликтов служит также участие мирян в избрании настоятелей некоторых церквей. Судебные полномочия светских и церковных властей не разграничены так четко, чтобы не возникало столкновений между ними. Более того, постоянным явлением политической жизни Флоренции было стремление ее правителей, провозглашавших себя добрыми гвельфами (сторонниками папы), держать под неусыпным контролем духовенство, ограничивая его свободу в налоговой сфере и полностью лишая свободы действий в области политической. В конфликтах с правителями, которые не только не оказывают ему должного почтения, но и не проявляют благонамеренности к нему, епископ может опираться на «народ Божий», к помощи которого ему доводилось прибегать и в спорах с папой. Не случайно в епископальном совете наряду с лицами духовного звания заседают миряне. Участие мирян, представлявших исключительно самые влиятельные семейства Флоренции, позволяет епископу избегать крупных конфликтов с гражданской властью. Возможно, именно этим объясняется исключительно долгое пребывание в своей должности епископа Джованни Манджадори (1251–1273), сумевшего в период жестокого противостояния гвельфов и гибеллинов не признать себя сторонником ни тех ни других. Однако в большинстве случаев политический нейтралитет епископов является естественным следствием принадлежности их, как и других представителей высшей иерархии, к наиболее влиятельным семействам Флоренции и Тосканы. [154] Именно из представителей высшего общества епископ с согласия Святого Престола назначает настоятелей примерно 300 приходских церквей, хотя эти пастыри и не живут во Флоренции. [155]

154

Becker M. Florentine politics and the diffusion of heresy…

155

Quilici B. Op. cit. P. 283.

Во флорентийском духовенстве существует резкий контраст между высшими сановниками и приходскими священниками, часто вынужденными трудиться ради куска хлеба. Что касается нравов духовенства, то к сообщениям новеллистов, в том числе Боккаччо, необходимо относиться с опаской. Но и нелицеприятные суждения Данте о представителях церковной иерархии, самого папы римского среди них, не следует в обязательном порядке расценивать как чрезмерно суровые, хотя и он, случается, вторит несправедливым обвинениям. Так, поместив среди предателей, мучающихся в аду, аббата валломброзийского монастыря Тезоро Беккерию, поэт признал справедливость предъявленного в 1258 году несчастному священнику обвинения в приверженности гибеллинам, стоившего тому жизни (Ад, XXXII, 118–120).

Ни евангельская бедность, ни целомудрие не были в чести у высшего клира, но и низшее духовенство не избежало пороков. Что касается целомудрия, то у них было некоторое оправдание: суждение папы Бонифация VIII о том, что требование соблюдать целибат должно распространяться только на представителей трех высших рангов духовенства. Однако среди священников было немало тех, кто, пренебрегая церковными запретами, не брезговал денежными подношениями. Умолчим о тех, чье скандальное поведение давало повод для пересудов в обществе (как женском, так и мужском). Но недостойное поведение одних не должно бросать тень на достоинство других. Во времена Данте епископ Франческо Мональдески в короткий срок пребывания во главе диоцеза (1295–1301) явил пример качеств, коими должен обладать добрый пастырь. Иным темпераментом отличался епископ Антонио Д'Орсо, умерший в 1321 году и похороненный в кафедральном соборе: он был страстным защитником коммунальных свобод в период осады Флоренции императором Генрихом VII Люксембургом, прилагал усилия для исправления нравов духовенства, боролся против ростовщичества. Но (такова уж противоречивая натура человека!) этот самый прелат жил подобно важному сеньору; ходили упорные слухи, будто он охотно прощал ростовщиков, откупавшихся щедрыми дарами в пользу Церкви!

Конечно, частые и продолжительные периоды, когда епископская кафедра оставалась вакантной (в общей сложности почти 17 лет в интересующий нас период), давали полную свободу действий не обремененным совестью правителям. Такими были выходцы из семейных кланов Висдомини и их союзников Тосинги. По сложившейся традиции, Висдомини назначались на должность подеста, шателена (начальника крепости) или управителя неукрепленных населенных пунктов, подчинявшихся епископу Флорентийскому. Именно они в день вступления нового епископа в город собирались у ворот и сопровождали его в монастырь Сан-Пьер Маджоре, где он проводил свою первую ночь. Наутро они следовали за ним в кафедральный собор Санта Репарата, а затем, после мессы, в епископский дворец. Висдомини и Тосинги управляли доходами епископства ( mense), имели право на почести и привилегии, присваивали часть пожертвований, деньгами и натурой, прихожан. [156] В стихах «Рая» (XVI, 112–114) некоторые исследователи усматривают намек на эту порочную практику обогащения за счет доходов вакантного епископского престола, которую поэт сурово осуждал. М. Пезар, однако, полагает, что стихи «метят во всех представителей господствующего класса Флоренции, а не только в выходцев из этих двух семейств». [157]

156

Quilici B. Op. cit. P. 274, note 22.

157

P'ezard A.OEuvres de Dante. P. 1511, note 113.