Повседневная жизнь королевских мушкетеров
Шрифт:
После бурных событий Фронды, когда высокородные дворяне зарекомендовали себя не лучшим образом, власти вернулись к вопросу о дуэлях. В 1651 году постановлением маршалов Франции были пресечены все попытки оправдать поединки. В то же время король своим декретом напоминал о старинных запретах и поручал правосудию наказывать дуэлянтов. Разбирать эти дела предоставлялось тем же маршалам – «судьям в сапогах», что подчеркивало разницу между воинской доблестью и бесшабашностью дуэлянтов. В том же 1651 году дворяне, входящие в Братство Святого Причастия, поклялись отказаться от дуэли, и вскоре их примеру последовали депутаты от дворян Штатов Бретани и Лангедока. В публичных заявлениях уже нельзя было говорить о поединках иначе как с осуждением.
Иногда это порицание принимало замысловатые и двусмысленные формы. В трактатах о фехтовании
В 1652 году, вскоре после того как Людовик XIV был признан совершеннолетним (для короля совершеннолетие наступало в тринадцать лет), состоялась жестокая дуэль между герцогами де Бофором и де Немуром, у каждого из которых было по четыре секунданта. Во время Фронды они командовали войсками армии Конде, противостоящей королю. Бофор к командованию был совершенно непригоден, Немур слыл храбрым человеком, но весьма посредственным стратегом. Постоянные свары и стычки между двумя военачальниками были губительны для армии, ее спасло только вмешательство Конде, который вовремя взял руководство на себя. С тех пор Бофор и Немур, состоявшие в родстве, возненавидели друг друга и постоянно искали случая сразиться. Впрочем, к этому больше стремился Немур, отличавшийся вспыльчивым нравом и неуравновешенным характером. Наконец Бофор оказался «приперт к стенке»: возможности отказаться от дуэли уже не было. Она состоялась за особняком Вандомов, на конском рынке.
Вместе с Немуром были маркиз де Виллар, шевалье де Ла Шер, а также господа Кампан и Люзерш, с Бофором – граф де Бюри, де Ри, Брийе и Эрикур. Немур принес с собой шпаги и пистолеты, заряженные у него дома. Бофор попытался заключить мировую, сказав: «Брат мой, какой стыд! Забудем прошлое, будем друзьями», на что Немур вскричал: «Ах, плут! Убей меня, или я тебя убью!» С этими словами он выстрелил из пистолета, промахнулся и выхватил шпагу; Бофор был вынужден защищаться: он разрядил свой пистолет и убил противника наповал. Однако дуэль на этом не закончилась: маркиз де Виллар бросил вызов Эрикуру, и они стали сражаться на шпагах с еще большим ожесточением, чем виновники поединка, а остальные шестеро последовали их примеру. Виллар нанес Эрикуру удар прямо в сердце, де Ри тоже был убит, граф де Бюри был тяжело ранен, остальные отделались царапинами.
Архиепископ Парижский запретил устраивать публичное отпевание герцога де Немура в приходской церкви Сент-Андре.
В 1662 году в Зеркальной галерее Версаля появился медальон с изображением Людовика Великого, останавливающего «ярость поединков». Эта картина была помещена между двумя другими – «Разгром турок в Венгрии королевскими войсками» и «Признание Испанией превосходства Франции». И несмотря на это, дуэли продолжались, просто они перестали быть достоянием гласности.
Для поединков выбирали уединенные места; наибольшей популярностью пользовался печально известный пустырь Пре-о-Клер; дуэли проходили также в окрестностях монастыря кармелиток Дешо на юге Парижа, недалеко от Люксембургского дворца. В трактатах о фехтовании особо рассматривались случаи, когда помехой могут быть «неровности почвы», хотя официально в искусстве владеть шпагой надлежало упражняться только в зале.
«Причиной, по которой французы охотно сражаются на поединках, является то, что Франция находится под знаком Марса в созвездии Овна, и точно так же, как бараны отходят от стада, чтобы сшибиться лбами, так и французы отдаляются от основных воинских частей, чтобы сразиться друг с другом», – писал в 1610 году Жан Саварон в «Трактате против дуэлей».
В дуэлях не было ничего от утонченности поединков в фехтовальных залах, они были ожесточенными, а порой и просто жестокими. Писатель Роже де Бюсси-Рабютен, одно время бывший полковником легкой кавалерии, рассказывает в своих мемуарах об одном
из многочисленных поединков, которыми была так богата его жизнь. В тот раз он столкнулся с гасконцем по имени Бюск:«Вторым ударом я пронзил ему грудь; поскольку я сильно выдвинулся вперед, я решил выправиться, позабыв про бугорок позади меня, споткнулся и упал навзничь. Бюск, чувствуя, что тяжело ранен, бросился на меня; крича, чтобы я просил пощады, он в то же время хотел ударить меня шпагой, но я увернулся, и шпага лишь оцарапала мне бок и воткнулась в землю. Испугавшись, что он снова нападет, я схватил его шпагу за клинок; выдернув ее, он рассек мне пальцы и, приставив острие своей шпаги к моей груди, принудил меня отдать ему мою собственную».
В XVII веке поединок велся уже не до первой крови, а до тех пор, пока сражающиеся могли держать в руках шпагу. Любые удары и приемы были дозволены, даже ношение защитного нагрудника или неожиданно выхваченный пистолет. Старший брат Ришелье был убит своим противником, гвардейским капитаном де Темином, который спрятался за своего коня и оттуда нанес удар.
По обычаю каждому дуэлянту полагалось иметь одного-двух секундантов. В те времена, как уже говорилось, их обязанностью было не следить за соблюдением правил (которых не было), а драться самим. Пригласить человека в секунданты считалось дружеским жестом, проявлением доверия. С другой стороны, отказ от такого предложения был чреват серьезными последствиями. Когда граф де Шале отказал в такой услуге своему другу Лувиньи, собиравшемуся драться с графом де Кандалем (его секундантом был Бутвиль), тот стал распространять слухи об участии Шале в заговоре против короля; Шале был арестован и казнен.
В списке дуэлей, произошедших в Париже в 1655-1660 годах, который был подан канцлеру Сегье, чтобы исключить дуэлянтов из перечня щедрот, раздаваемых королем Людовиком XIV по случаю своего бракосочетания с испанской инфантой, значатся пятьдесят три поединка, в которых участвовало более двухсот человек, то есть в среднем по четыре человека в каждой дуэли; погибли пятнадцать человек. В июне 1659 года в Шиноне состоялся настоящий бой: в дуэли участвовали двенадцать человек – шестеро против шестерых. Целью эдикта от 1 сентября 1679 года было не позволить бретерам сражаться за других: трусливые «дуэлянты» специально приглашали в секунданты хороших фехтовальщиков, чтобы спрятаться за их спиной.
В идеале секунданты должны были также следить за тем, чтобы соперники дрались честно, а затем засвидетельствовать их доблесть или лукавство. Однако по мере того как дуэль из торжественно обставленного поединка превращалась в сведение счетов, да к тому же и подсудное дело, лишние свидетели оказывались не нужны, и дуэлянты стали обходиться без секундантов. В XVIII веке свидетелей дуэли призывали разнимать противников, рассматривая невмешательство как «неоказание помощи человеку, находящемуся в смертельной опасности».
Поводом к дуэли могло послужить что угодно. Граф де Бюсси-Рабютен (1618-1693) рассказывает в своих мемуарах, как однажды, возвращаясь из театра, повстречал дворянина по имени Брюк, с которым прежде не был знаком. Тот обратился к нему весьма учтиво, отвел в сторону и спросил: правда ли, будто граф де Тианж назвал его, Брюка, пьяницей? Бюсси ответил, что ничего подобного не слышал, да и видится с графом крайне редко. «Помилуйте, он ваш дядя! – возразил его собеседник. – Поскольку я не могу получить сатисфакции от него, я обращаюсь к вам». «Раз вы хотите поставить меня на место моего дяди, – отвечал Бюсси, – я отвечу, что тот, кто утверждал, будто бы он называл вас пьяницей, солгал!» – «Так говорил мой брат, а он еще дитя». – «Ну так выпорите его за то, что говорит напраслину». – «Я не потерплю, чтобы моего брата называли лжецом, защищайтесь!» Оба выхватили шпаги прямо на улице, однако их разняли прохожие. Противники уговорились сразиться при первой благоприятной возможности. Несколько дней спустя некий дворянин, которого Бюсси прежде никогда не встречал и не знал его даже по имени, пришел к нему домой и спросил, не окажет ли он ему честь назначить его своим секундантом. И добавил, что знает и самого графа, и Брюка лишь понаслышке, однако, будучи готов предложить свои услуги любому из них, решил отдать предпочтение Бюсси как более храброму человеку. Бюсси искренне поблагодарил его и просил извинить, поскольку уже пригласил четырех секундантов и боится, что, увеличив их число, превратит поединок в побоище.