Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя

Здесь расслабляются тела, звучит смех, соединяются губы. Здесь живет шикарная женщина, женщина, вхожая в лучшие дома, женщина, выходящая не на панель, но в свет, женщина на содержании, дама сердца, императрица постели, идол храма любви. Она — на самой вершине иерархии содержанок, подробности ее жизни так интересуют моралистов, ведь она оказывает самое тлетворное влияние на общество, она завоевывает сердца банкиров и деловых людей, она возмущает буржуазию откровенностью своих нарядов и чувственностью поз.

Таких женщин зовут порочными, и в этой порочности заключена их сила: они познали науку любви и искусство тратить деньги миллионами. Они пользуются своим телом, своей красотой, своей молодостью, своими навыками как капиталом. Самое опасное их оружие — презрение, которым они оделяют своих любовников-клиентов, скрытое, но глубокое. Ведь для того, чтобы обладать ими, недостаточно просто заплатить. Впрочем, в первую очередь действительно нужно заплатить — купить женщине особняк, оплатить ее туалеты, ее выезды, ее приемы. Она растратит все деньги любовника, пожрет его, как Сцилла, разорит, затем бросит, затем найдет себе нового, и все начнется сначала.

В этой многочисленной армии куртизанок подвизаются очень разные женщины; впервые эта армия вышла «на поля сражений» после Июльской революции в конце тридцатых годов XIX века. В последующие годы мощь ее батальонов только увеличивалась, и звездный час ее настал во времена Второй империи. Он продолжался примерно с 1850 по 1860 год. Карьера каждой отдельной куртизанки всегда была блестящей, но кончали они чаще всего плохо. Этих женщин следует относить к категории «непокорных», то есть незарегистрированных в полиции — в большинстве своем они никогда не подавали префектам заявлений о своем роде занятий, а сами префекты смотрели на их деятельность сквозь пальцы. Они жили и работали в своих квартирах или особняках; впрочем, они не стеснялись, в случае необходимости, выходить в поисках клиента на панель.

Легкость, с которой они могли изменить свой социальный статус и положение в свете, не переставала удивлять окружающих. «Куртизанка — это все сразу: и скучающая от жизни кастелянша, и полубуржуазная дама, и презренная комедиантка, и бойкая деревенская девушка… Она вечная неразрешимая загадка, она волнует мужчину, она занимает его», — пишет Пьер де Лано. Вопрос, однако, касается на самом деле именно статуса: как отличить достойную женщину от продажной? Обе заимствуют друг у друга те черты, которые им нравятся, в результате чего получается пестрая смесь, в которой не разобраться. Великие кокотки, чье время пришло в пятидесятые годы XIX века, умели взять у буржуазии все, что необходимо, и превзойти ее; подлинные же женщины света не могли устоять перед очарованием этих первых, которых они встречали в Булонском лесу и на скачках, и перенимали у них моду. Тем самым люди оказывались в крайне затруднительном положении — как им понять, с кем они имеют дело, не с продажной ли девкой?

Вот запись из дневника братьев Гонкуров: «Кабург, 25 августа 1853 года. На морском купании девку не отличить от приличной женщины, они все на одно лицо. Те же туалеты, та же манера держаться, те же дети, с которыми они прогуливаются и которых, как кажется, любят». Свидетельства братьев Гонкуров очень важны для истории, так как они были знамениты своей страстью к содержанкам и порочным женщинам, но в то же время осознавали, какого труда стоит отличить их от обычных женщин. А Александра Дюма-сына, прославившегося своей незабываемой «Дамой с камелиями», следует почитать особенным знатоком жизни и нравов этих дам. В комедии под названием «Полусвет», премьера которой прошла с аншлагом в Париже 20 марта 1855 года в театре «Жимназ», он искусно сравнил куртизанку с персиком! «Одни больше размером, чем другие, одни более плотные, чем другие. Из двух персиков одинакового размера дороже тот, который плотнее. Продавец выбирает наугад персик, и нежно берет его двумя пальцами, осматривает его, и показывает вам — вот, на плоде есть малюсенькое черное пятно, поэтому этот персик дешевле других. Так и здесь, мой друг — мы находимся в обществе персиков за 15 су. У всех присутствующих здесь женщин есть в их прошлом черное пятно, замаравшее их имя; вот они и жмутся друг к другу в надежде, что в этом случае их черные пятна останутся незамеченными; и хотя бы у них было то же происхождение, та же походка, те же предрассудки, что и у дам света, они все равно оказываются отделены от них и составляют вместе то, что мы зовем полусветом, который не является ни аристократией, ни буржуазией и который блуждающим островом плавает по парижскому океану и вбирает в себя всех, кто бежит с этих двух континентов, а заодно подбирает и случайных жертв иных кораблекрушений…

На этом острове куртизанок живут и деклассированные элементы, и лица без класса, и парвеню. Лица без класса, появляющиеся в начале семидесятых годов XIX века — это вдовы или брошенные мужьями жены. Они не любят слишком шикарные туалеты, они не мечтают о миллионных состояниях, они не представляют собой очаги страсти и обычно не привлекают к себе излишнего внимания общественности. Среди них следует числить и экзотических женщин, любимиц некоторых господ, посетителей известных салонов в иностранных колониях и известных семейных пансионов, расположенных в окрестностях Елисейских Полей. Деклассированные элементы — это женщины разведенные или расставшиеся со своими мужьями в результате громких скандалов ^[3] , это гувернантки, которые сумели привлечь к себе внимание господ, выгуливая в парках детей, это симпатичные девушки из провинции, которые отчаялись найти себе мужа на родине и отправились в Париж без гроша за душой. Парвеню же были частью армии куртизанок всегда. С самого начала Июльской монархии они пытали в Париже свою удачу. Они вели свое происхождение с театральных подмостков, из кабаре, из танцевальных залов, из мастерских художников. Все они беспечны, милы, обожают ночь, танцы, новые знакомства. Женщина, завоевавшая себе положение в свете или полусвете, „королева порока“, живет день за днем, она привлекает к себе внимание своей необычностью и не знает, что с ней будет завтра. Она живет за счет роскоши Второй империи. Ее родная сестра, содержанка, из кожи вон лезет во всем походить на женщину элегантную, но совершенно безупречную. Когда она постареет, ее станут звать „расстегнувшейся“; если она слишком часто падает жертвой чар влюбленных мерзавцев, которые, прежде чем ее бросить, обирают ее до нитки, ее зовут „водяной девой“; наконец, если раньше она была дамой света, а ныне превратилась в профессиональную „жрицу любви“, ее зовут „полушлюхой“. Если ее вскладчину содержат несколько человек из высшего света, ее называют „осьминожкой“ или „кооперативной женщиной“.

3

Разумеется, они появляются лишь после принятия во Франции закона о разводах (27 июля 1884 года).

Иногда (по правде сказать, довольно редко) роли меняются и дамы из буржуазии начинают играть в „великих кокоток“. Такая дама встречается со своими клиентами в отдельных кабинетах в ресторанах. По словам Флеви Дюрвиля (специалиста, как и Паран-Дюшатле, по различному сору, который французы не желали выносить из избы, особенно по некоторым парижским непристойностям, в частности проституткам), такие буржуазные дамы были раскрепощены настолько, что заставляли своих мужей ждать за столиком, пока они „отработают“ за занавеской. В 1874 году он писал: „Пока глава семьи ковыряет в зубах в главном зале, его мадам развлекается со своим Адонисом в отдельном кабинете того же ресторана“. Горон, бывший начальник полиции и службы государственной безопасности, рассказывает, что в 1899 году произошла любопытная история с одной дамой высшего света, женой известного политика: встретив одного симпатичного юношу в магазине, она отправилась с ним в некие меблированные комнаты, где их и задержала полиция, проводившая облаву. Она провела ночь в полицейском участке и подверглась допросу, на котором рассказала Горону, что она в тот момент „была не в себе“, так как незадолго до того узнала о порочной связи своего мужа с экономкой, который, во-первых, отказался уволить экономку, а во-вторых, дал своей супруге пощечину на глазах этой же экономки, к несказанной радости последней.

Месть себе же самому, желание быть униженным, само глубинное противоречие, заключенное в союзе души и тела, — вот исток той непреодолимой силы, которая каждый вечер ведет Северину в дом свиданий, где она превращается в Дневную Красавицу. Книга Жозефа Кесселя об этой женщине, родом из уважаемой буржуазной семьи, вышла в 1928 году и спровоцировала скандал. Северина замужем за человеком по имени Пьер и любит его; однажды ее подруга рассказывает ей о доме свиданий, который посещают — и работают, и получают за это деньги! — молодые женщины, похожие на нее. Эти женщины любят рисковать, в них живет неудовлетворенная страсть — и поэтому они посещают этот дом. И Северина, как наркоман, переживающий синдром отнятия, как проигравшийся игрок, не может устоять перед ужасным требованием своих чувств. Эмансипация тела и интенсивность удовольствия одновременно порабощают ее и дают ей очищение. „Тело мадам Анаис, прекрасные груди Шарлотты, сам дом, как бы пропитанный запахом унижения, но унижения легкого, запах, который, как ей показалось, источали однажды вечером его волосы, все это возбудило в Северине воспоминания о ее телесном опыте, возбудило с необыкновенной силой. Сначала она не находила себе места от отвращения, потом смирилась, потом приняла свою новую жизнь со страстью. Присутствие Пьера и страстная любовь, которую она испытывала к нему, удерживали ее в течение нескольких дней. Но то, что было написано Северине на роду, должно было свершиться“.

Но невозможно возбуждать желания мужчин безнаказанно. Северина теперь испытывает удовольствие только с клиентами и не может больше любить своего мужа. У настоящих куртизанок, впрочем, все наоборот: она отдается своим клиентам-любовникам без того, чтобы позволить страсти увлечь себя слишком далеко, она хранит свои порывы для своего возлюбленного и изредка приглашает к себе на одну ночь какого-нибудь незнакомого юношу. „Почему я впервые обращаюсь именно к вам, желая именно с вами разделить радость желания, которую я испытываю? Потому что я поняла — вы любите меня, а не себя, в то время как другие совершенно не любят меня, а любят только себя!“ — восклицает Маргарита Готье, героиня „Дамы с камелиями“, в свою первую ночь любви. Александр Дюма-сын воспевает невинность, красоту и, можно сказать, девственную чистоту парижской куртизанки сороковых годов XIX века. Вынужденная жить своими женскими прелестями, соблазнительница, развратница, но при этом женщина искренняя и далекая от вульгарности, Маргарита умирает в расцвете своей молодости, вся в долгах, познав подлинную любовь с человеком, который больше любил ее душу, чем тело… „Многим это может показаться странным, — писал Дюма в предисловии к роману, — но я испытываю необыкновенную нежность по отношению к куртизанкам, настолько необыкновенную, что я даже не берусь о ней говорить“.

Дамы света отдаются мужчинам, „порочные женщины“ — тоже. Последние получают за свои „труды“ плату, первые — падают жертвой своих слабостей. Разница часто заключается в том, насколько кокетливо обставлено „падение“. „Иногда она отдается потому, что этого хочет ее сердце, иногда ради ужина, иногда ради поездки в Булонский лес, иногда ради подарка. Она никогда не выходит искать клиента на панель — достаточно взгляда из-за занавеси в карете, изящного поворота головы, у каждой женщины свой знак, но опытные глаза умеют его распознать“.

Они ведут свое происхождение из семей рабочих или ремесленников, но порой также из семей небогатых буржуа. Вовсе не все они родились в трущобах; действительно, про некоторых можно сказать, что они вышли из грязи и что от них пахнет отбросами, но отнюдь не про всех. Возьмем, к примеру, подруг девушки по имени Нана: Люси — дочь смазчика, работающего на Северном вокзале, Каролина — дочь одного из слуг при борделе, Симона — дочь торговца мебелью из района Сент-Антуан, она даже получила образование в пансионе и должна была стать учительницей. Кларисса была экономкой в Сент-Обене, пока ее не соблазнил муж ее хозяйки. Марта из одноименного романа Гюисманса — дочь художника Себастьяна Ландуза и Флоранс Эрбье, работницы на фабрике бижутерии. Ее дядя с материнской стороны, которому была поручена забота о девочке после смерти родителей, — скрипичный мастер; сама же она до своего „падения“ работала в ювелирной мастерской. Книга о Марте вышла в 1876 году, за год до „Девки Элизы“ Эдмона де Гонкура; тут же раздались возмущенные голоса иных идеалистов — они не хотели ничего знать о жизни этих женщин, которые, как и Марта, вынуждены были зарабатывать на хлеб своим телом, падая все ниже и ниже.