Повседневная жизнь российского рок-музыканта
Шрифт:
Билетами же служили, как правило, разрезанные пополам открытки с каким-нибудь необычным штампом. Например, у Артура Шльдебрандта был штамп «Диспансеризация», который он умыкнул в какой-то поликлинике.
Алик Грановский:«А музыканты собирались не прямо перед концертом, нет, мы готовились к нему, начиная с ночи: мы жили и киряли все вместе на одном флэту».
Крустер:«А то вдруг кто-то пропадет! Мы участников привязывали за неделю!»
Все это было бы весело, если бы порой не было так грустно: поскольку мест, где можно было проводить рок-концерты, было не так много, то «подпольные» менеджеры дрались между собой часто не на жизнь, а на смерть. Вот какую, прямо скажем, жутковатую историю поведали бывшие музыканты группы «Смещение» Алик Грановскийи Андрей
Ивантеевка была в то время спорной точкой. Там иногда играл «Динамик», выступали какие-то хиппаны, и «Смещение» пригласили отработать, когда кто-то не смог или отказался. Как потом выяснилось, в зале находились засланные люди: эти ребята, что устраивали концерт — Оля и Валера, — кому-то перешли дорогу и заняли точку, на которой еще кто-то хотел сделать концерт. А дело в том, что после того, как концерт прошел, эту точку потом в течение месяца нельзя трогать, пока буча вокруг сейшна не утихнет. Ведь тут же приедет милиция и-начнет выяснять, почему был концерт, трали-вали и т. д. Короче говоря, в тот раз в зале были «засланные казачки», которым дали задание сорвать концерт, вызвать милицию, чтобы арестовали устроителей прямо во время концерта и чтобы группу повязали, дабы чужие сюда больше не ездили. Такие вот в конце 70-х начались шуточки.
И что же сделали эти люди? Существует документальная запись того, как все происходило. Группа исполняла песню, где у Крустера было небольшое гитарное соло, во время которого он должен был отойти к аппарату, чтобы «завязать» гитару, то есть сделать так, чтобы струны сами по себе начали вибрировать — у музыкантов это называется «завязка звука». Только Андрей сделал шаг назад, как о то место, где он стоял, разбилось несколько бутылок, и если бы он не отошел, они попали бы прямо по голове. А так они разбились о сцену у ног Крустера. Народ в зале подумал: вот это эффект! Еще бы: в разные стороны стеклянные брызги! Все в экстазе! Музыканты начали играть проигрыш, и только сыграли его, на каденцию вышли, как из зала прилетела еще одна бутылка и ударила барабанщика Шелла по голове. На записи, оставшейся от того сейшна, есть звук «бум» — это барабанщик невольно по «бочке» ударил. Крустер вспоминает, что он еще оглянулся: что это Шелл не вовремя в «бочку»-то «мочит»?
Крустер с Грановским перешли к импровизациям на тему, а барабанщик встал из-за барабанов и ушел за кулисы. По его лицу текла кровь. Крустер закричал Алику: «Отходим назад, тут бутылки бросают!»
Алик: «Я видел, что Крустер мне что-то кричал, но ничего не слышал, потому что было очень громко, ведь мы же работали не на самопальном аппарате, а на настоящем «Динаккорде». А потом смотрю: уходит барабанщик. Я совершенно не понимаю в чем дело, ведь нам еще надо работать! Ведь когда мы подписывали договор, опять же не на бумаге, а на словах, было оговорено, что мы должны отработать 1 час 20 минут. Мы отыграли около часа, и нам надо продолжать концерт. Почему Шелл не может работать, что случилось? Странно заканчивается концерт! Мы еще песню не доиграли. И еще минут тридцать у нас есть в запасе. Что это он себе такое позволяет! Отрезные карманы и накладные воротнички!!! И когда он убежал, я подошел к Андрею, а тот мне говорит: «Шелла убили!»»
Хорошо, что гитары были с длинными проводами, Грановский взял аккорд, который зазвучал очень тяжело, и с этим звуком они потихоньку ушли за кулисы. А за сценой тоже начали уже шептать: Серегу убили!.. Тут же прибежали устроители: «Ребята, надо доиграть, а то толпа нас растерзает!» Но Крустер с Грановским решили больше не выходить на сцену: «Если в нас кидают бутылками, значит, им не нужна наша музыка!» Тут еще и Ширкин, хозяин аппарата, прибежал и тоже советует не выходить. Кто-то тем временем обратился в зал со словами: «Если среди вас есть врачи, просим пройти за сцену». Тут же прибежало несколько врачей, нашелся бинт, и перевязанный Серега вышел на сцену. С него кровь капает — Чапай вылитый! Он берет палочки: «Ладно, играем «Таран» и все!» То есть фактически он предложил до конца отыграть концерт. Тем не менее музыканты играть не стали, а народ сидел в зале еще очень долго, лупил в ладоши часа два.
Грузчики тем временем уже погрузили аппарат, все сели в автобус, хотели развернуться, а автобус не едет, потому что те, что кидали бутылки, еще и подложили что-то под автобус, чтобы у него колеса прокручивались и
не могли сдвинуться с места. В это время подъезжает милиция: «Кто здесь главный?» — «Я!» — говорит Артур Гильдебрандт. Его хватают за руки и увозят.В конце концов кто-то из публики помог подтолкнуть автобус, и он все-таки уехал. Крустер отдал Шеллу свою шапку, она вся кровью пропиталась — так он и не смог ее потом отстирать.
Уже в Москве к музыкантам пришел парнишка, который билеты распространял, и рассказал, что тех людей, что пытались сорвать концерт, поймали, избили, а еще купили банки с томатным соком и облили их с ног до головы, превратив в чучела. Они-то и рассказали, что получили задание сорвать концерт.
Крустер:«Мы сначала думали, что это такая реакция пьяного зала. А выяснилось, что была цель сорвать концерт, вызвать милицию, создать прецедент, чтобы раненые появились, да чтобы музыканты перед приездом милиции не смогли оттуда уехать! О! Курили! Выпивали! Бросались бутылками! Незаконный концерт! Если все это связать воедино, то и нас арестуют, и тех людей, что концерт устраивали. Но ничего у них не получилось. И даже Артур вернулся к нам буквально через два часа…»
Такая вот детективная история.
В годы андерграунда существовала еще одна разновидность концертов: так называемые «квартирники», то есть концерты, как правило, акустические, которые проходили в чьей-нибудь большой или пустой квартире — отчего они и получили название «квартирников». Схема их проведения полностью совпадает с методикой организации электрического сейшна: те же телефонные прозвоны, «стрелки», полнейшая конспирация. Отличает же их то, что достоянием «электрического» сейшна была энергетика, а «квартирника» — слово кумира, которому внимали пятьдесят, а то и сто человек, вместившихся в квартире куда придется: одному доставался стул, другому — колченогая табуретка, третьему приходилось довольствоваться кусочком паркета в углу комнаты. Конечно, публика, пришедшая на концерт, доставляла хозяевам квартиры изрядные проблемы своей малой управляемостью, но в награду за долготерпение им оставалась огромная батарея пустых бутылок, которые сдавались на следующее утро. Самые легендарные «квартирники» — выступления Майка и Цоя, Шевчука и Башлачева на десятилетии «рыбьего дома» — были записаны и разошлись по стране миллионными тиражами на кассетах. Несмотря на то что сегодня есть и хорошие инструменты, и приличный аппарат, и специальные залы, предназначенные для исполнения рок-музыки, «квартирники» отнюдь не канули в Лету, поскольку их главная ценность — общение с кумиром глаза в глаза — останется ценностью и в XXI веке…
Да, сегодня устроить концерт просто: есть клубы, есть аппарат, есть налаженная система продажи билетов, а старые дела и старые напряги скрылись в туманной дали времен. Причем у меня, например, уже не осталось обид на власть и на чиновников, запрещавших рок-музыку. Недавно по каким-то делам занесло меня в Комитет по культуре правительства Москвы, где нежданно-негаданно я встретил Олега Витальевича Беликова, который и раньше был там большим начальником, и сейчас таким остался, хотя говорили, что он уходил в какие-то коммерческие структуры, но вот — вернулся. Я представился: «Олег Витальевич, а помните, как мы хулиганили в рок-лаборатории?» Беликов надел очки, потом снял их, потом снова надел, вглядываясь в меня. «Нет! Не может быть!» — и тут уж он вскочил со своего кресла и, возбужденно вышагивая меж столами, начал вспоминать свои «рокерские» приключения.
Олег Витальевич Беликов известен в рок-сообществе тем, что не давал разрешения на выезд группы «Звуки Му» на зарубежные гастроли (в Венгрию, на фестиваль «Венгерская морковка», и далее — в Польшу). Тогда рок-лаборатория устроила в коридорах управления культуры панк-демонстрацию, на которую пришли все панки столицы в прикиде, с ирокезами на головах, ярко раскрашенные. Олег Витальевич просидел несколько часов взаперти у себя в кабинете и в конце концов сдался: «Звуки Му» поехали за границу.
Но надо и Олегу Витальевичу должное воздать: рокеры нежным отношением его никогда не баловали. Чего стоит только один момент из его жизни, когда во время «Рок-панорамы-87» в Лужниках ему пришлось объяснять страшным и ужасным ребятам из идеологического отдела ЦК КПСС, что означают слова «Скованные одной цепью» из песни «Наутилуса Помпилиуса»! В итоге этого «разговорчика» Беликов заработал себе инфаркт!
Так что нет у нас к вам, милые чиновники 70-х и 80-х, претензий. Мы вас прощаем…