Повседневная жизнь Русской армии во времена суворовских войн

В этом деле были все русские войска, австрийских в бою мы не видали, полагать надо, что они были влево от нас.

Суворов все время был при нашем отряде и каждому баталиону сам давал назначение, оттого французов так ловко и поколотили. На другой день после разбития французов дневали ^{155} , а на следующий рано утром пошли с Милорадовичем и сделали сильный переход вправо, а князь Багратион пошел влево. Тут погода сделалась дождливая, солнце уступило свое место ненастью. Наши сухари стали киселем, под стать старым бабам, а не нашим храбрым гренадерам, как называл нас Милорадович.

Наша колонна шла целый день, потом всю ночь, и на свету, откуда ни возьмись, опять явился Суворов. «Ура» от задних рядов донеслось к нам. В Италии его уже иначе не встречали, как с шумными криками «ура!» Наш баталион и Апшеронский всегда шли впереди. Француз долго не держался и обратился в бег. Да им и нельзя было держаться, потому что напор наших был дружный. Сами изволите знать: сражались перед лицом победоносного любимого вождя, так всякому хотелось заслужить его спасибо.

Веселый и довольный, объезжая полки и встречая по полю одиночных солдат, не тяготился он приветствовать каждого: «Благодарю, ребята! Благодарю, чудо-богатыри! Французов разбили! Вот мы пойдем и еще разобьем!»

Давно уж мы его знали, но не могли привыкнуть к нему — этот герой был нам на удивленье! Ведь всю планиду небесную знал, и какие святые ему говорили, где и кого он найдет?

Куда ни вел нас, мы всюду побеждали, точно как будто кто ему говорил… где скрывается неприятель: день и ночь идем, а на заре бьем французов! Конечно, и у нас был урон; да ведь без этого нельзя: где дрова рубят, там и щепки валяются. Однако большая была разница от неприятельского; на одного нашего насчитаешь три, четыре француза, а где и больше.

Но вы, Ваше благородие, не думайте, чтобы француз был плохой воин; его надо бить умеючи. Нам случилось один раз видеть, что и у него вместо шерсти бывает щетина. Это было на берегу реки (при Бассиньяно, 1 мая), когда с нами не было Суворова; вот мы почитай что не двое ли суток бухались с ним и что проку-то? — все дело было дрянь. Да спасибо нашему Милорадовичу, что хоть выручил, а то просто так француз расходился, что прямо к морде так и лезет.

Отсюда пошли под Тур-Тон (так Попадичев называет Тортону) и стали тут лагерем. Вот здесь видели, что Суворов проезжал мимо наших биваков с каким-то штаб-офицером. Нам, привыкшим видеть его всегда одного с казаком да адъютантом, показалось это новостью. Вот и любопытствовали знать, кто это такой ехал возле Суворова? Говорят, что подполковник князь Мещерский — из себя такой мужественный и плечистый.

«Без сапогов — что без подков»

А тут, поглядишь, к нам под Тур-Тон прибыли новые войска из России — нашего полка пришло два баталиона.

Ну, они почище были одеты нашего. Более всего, я вам доложу, мучались мы обувью. Бывало, никак не напасешься. Одни сапоги одел, а другие готовь про запас, а чуть прозевал — смотришь, и бос. Первое дело — марши были очень частые и дождливые, а второе — дороги совсем неспособные или вода. Шли по колено; от воды сапоги поразмокнут, а на каменьях изорвутся. А при наших походах до шитья ль тут сапогов? Без обуви солдат все равно что без подков: долго не находит.

— Что ж вы от комиссии-то получали? — спросил я, удивленный рассказом старика.

— Из комиссии? — с усмешкой сказал старик, — ровно ничего!

Но ведь сказано, Ваше благородие, что голь хитра на выдумки, так случилось и с нами… Наделали поршни ^{156} и стали ходить словно французы какие, в башмаках. А надолго ли поршни-то? — бывало, недели не поносишь.

Нет уж, по-моему — лучше я буду ходить без рубахи, нежели без сапогов. Бывало, как пришли куда и есть где расстараться, так что? — сапоги первое дело что справно: одни на ногах, а другие всегда в торбочках в запасе.

Теперь, Ваше благородие, пойдемте на реку Требию бить французов! Вот тут-то пошли частые и сильные сражения! Бывало, ночь кое-как отдохнешь, а потом целый день пройдет в действии. Перестрелки шли жаркие да упорные, так что кроме своих 60-ти патронов иногда на случай возьмешь патронов 100 и таскаешь их за обшлагами, по карманам, а суму порой набьешь, так что и крышки не закрываешь.

Сначала мы сбили француза с биваков и, прогнав за речку, ночевали. Но с рассветом началась сильная перестрелка с часовыми, а потом он повалил колоннами. По его приготовлениям видно было, что он решился крепко стоять.

Тут и наши с апшеронцами выстроились по-ротно в колонны — каждая рота, по тогдашнему расчету, стала особо в колонну по 4 взвода, и пошли у нас движения, где колоннами, а где выстраивали и фронт.

Позиция наша с правого фланга близ речки была бугристая, каменья торчали из земли, как волы или бараны какие — место было скверное. А так влево виднелся город и башни, как будто крепостные, впереди его небольшие курганчики.

Я был в стрелках

Бой разгорелся, и смесь сделалась сильная. Французы перемешались с нашими… тут не было порядку: каждый только думал о том, чтоб неприятелю не дать ходу и сбить его в кучу.

Я был в стрелках и, пробравшись с тремя товарищами влево, стрелял по французам. Наконец, от частых выстрелов ружье так разгорелось, что в руках нельзя было держать. А заряжали мы вот как: бывало, патрон всыплем и, не приколачивая его, ударишь прикладом о камень — и порох уже на полке ^{157} . Взведешь курок и бух — и всё в неприятеля! Так вот-с, затравка так нагорела, что ружье начало давать вспышку, а на полку понадобилась подсыпка. Я припал за камень, чтоб оправить ружье, — а действие идет горячее. Тут еще двое прибежали ко мне. Оправивши наскоро ружье, мы втроем выскочили на бугор — смотрим: французы отступают.

После этого долго еще перестреливались, покуда наконец к вечеру умолкнул бой. Здесь между нашими колоннами частенько вертелся сам Суворов и направлял полки, где было более опасности, и везде подавал помощь. Сам трудился и старался не хуже нашего.

На другой день прогнали неприятеля и были в городе, но его уже там не было — он пошел на уход. Вот здесь обогнали нас венгерские гусары. Нечего сказать, славное войско — а австрийцев мы не видали.

Заметивши, что старик совсем прекратил разговор, я спросил его:

— Ну, дедушка, а под Новией был?

— В Италии, — отвечал он, — мы с Багратионом вертелись в разные стороны, делали большие переходы и сейчас же шли в бой; кто их упомнит, в каких именно боях мы бывали? А на Требии-то реке, так это верно знаю, что были. Я вам сейчас рассказывал. Этот бой был для нас трудней прочих, да и больше об нем говорили. Да и под Новией-то были… и как еще ловко французов полонили! В то время они были как-то полегче, на ногах как-то не твердо стояли, а потом выучились, канальи!.. А все больше потому, что Наполеон стал ими командовать.