Повседневная жизнь тайной канцелярии XVIII века
Шрифт:
Все эти большие и малые дворцовые перевороты никак не отразились на ведомстве Андрея Ивановича – его персонал и характер работы изменений не претерпел. Все так же «следовались» и карались «непристойные слова» и помышления против каждой в тот момент правившей персоны и ее окружения.
Андрей Иванович по заведенному порядку продолжал делать доклады шестому на своем веку «императорскому величеству». Теперь ему предстояло рассматривать дела воодушевленных легкостью свержения с престола законного монарха горячих голов, искренне полагавших, что «сама де государыня такой же человек, как и я, только де тем преимущество имеет, что царствует». От императрицы он добился специального указа, сделавшего его службу неподконтрольной никому, кроме самой государыни: «1743 года ноября 29 дня в Канцелярии тайных розыскных дел генерал и кавалер ‹…› Ушаков объявил, что сего же 29 дня ноября ее императорское величество, разсуждая о делах Тайной канцелярии, в каковой они важности состоят, высочайшим своего императорского величества
99
Цит. по: Веретенников В. И.Из истории Тайной канцелярии. 1731–1762 гг. С. 90.
Отныне ни влиятельный в царствование Елизаветы Сенат, ни Синод не имели права требовать сведений или докладов от Тайной канцелярии. Синодские особы, правда, пытались бороться – заставить канцелярию признать подчинение религиозных дел именно церковному ведомству, на что Ушаков твердо отвечал: он будет «следовать» все дела – не только «касающияся до первых двух пунктов», но и порученные ему «точно по особливому и на то состоявшемуся именному ее императорского величества указу». С прочими же учреждениями Тайная канцелярия и подавно не церемонилась. Ушаков позволял себе, даже не вступая в сношения с Военной коллегией, требовать от Сената объявить генералам выговор за «своевольство» (они осмелились сами начать дело о неких «подметных пасквильных письмах») и указать, чтобы «оная коллегия впредь в таковые ни мало до нее не принадлежащие важные дела не вступала». Так Тайная канцелярия и ее начальник заняли особое и очень влиятельное положение в системе российских государственных учреждений XVIII века.
Едва ли правомерны попытки иных исследователей связать имя Ушакова с конкретными придворными группировками, как противника канцлера А. П. Бестужева-Рюмина и «верного соратника» генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого. [100] В те годы главной политической наукой стали придворные «конъектуры»; соперничавшие же у трона «партии», включавшие как русских, так и немцев, боролись с помощью назначений своих клиентов и разоблачений действий противников не за тот или иной курс, а за милости. Попытки же осмысленных политических действий, вроде составления Артемием Волынским и его друзьями проекта отнюдь не революционных, а бюрократических реформ по улучшению системы управления, представали в качестве опасного заговора с целью захвата трона и закончились публичной казнью вельможи и его «конфидентов».
100
См.: Лиштенан Ф. Д.Система русского двора и ее преобразование в 1740–1750 гг. // www.dvaveka.pp.ru/index.htm?/Nomer5/liecht.htm.
В новой атмосфере менялся сам интеллектуальный уровень дискуссий. Просвещенный генерал-прокурор Трубецкой свидетельствовал, что его политические разговоры с Волынским вращались вокруг одной темы: «х кому отмена и кто в милости» у императрицы, о ссорах Волынского с другими сановниками, о назначениях при дворе и в армии. Трубецкой с негодованием отверг даже возможность чтения им самим книг; вот в молодости, при Петре, «видал много и читывал, токмо о каковых материях, сказать того ныне за многопрошедшим времянем возможности нет».
Ушаков в этот придворный мир вписался. Его трудно представить переводящим «Метаморфозы» Овидия или любующимся неблагочестивой картиной, чем грешил его предшественник Петр Андреевич Толстой. Полагаем, что его политические взгляды и духовные запросы не слишком возвышались над представлениями бравых гвардейцев той эпохи, чьими главными «университетами» были походы и служебные командировки для подавления бунтовщиков и «понуждения» местных властей. Но по сравнению с неумеренными отцом и сыном Ромодановскими и это было прогрессом: Ушаков за столом не буйствовал, а напротив, «в обществах отличался очаровательным обхождением и владел особенным даром выведывать образ мыслей собеседников».
«Непотопляемость» Ушакова объясняется профессиональной пригодностью при отсутствии каких-либо политических амбиций; умением сохранить «доступ к телу», оставаясь при этом вне всех «партий» и ни с кем не испортив отношений. За это он и был в очередной раз обласкан – в 1744 году получил титул графа Российской империи и генерал-адъютанта. Ушаков остался в милости до самой смерти. В чести и в чинах престарелый глава Тайной канцелярии генерал-аншеф, сенатор, обоих российских орденов (Александра Невского и Андрея Первозванного) кавалер, подполковник Семеновского гвардейского полка, генерал-адъютант граф Андрей Иванович Ушаков скончался 26 марта 1747 года. По преданию, перед смертью он обратился
к портрету Петра I со словами «благодарности и благоговения». В последний путь он отправился «с немалым довольством» на государственный счет; в похоронной процессии участвовало множество духовных лиц: архиепископ Петербургский Феодосий, архиепископ Тверской Митрофан, епископ Вятский, три архимандрита и причт столичных церквей; по душе усопшего последовал вклад в Александро-Невский монастырь. [101]101
См.: Похороны графа Андрея Ивановича Ушакова // ИВ. 1882. № 5. С. 473.
Должность главного следователя империи перешла к не менее сановному преемнику – графу Александру Ивановичу Шувалову (1710–1771).
Придворный-следователь Александр Шувалов
Опорой Елизаветы в начале ее царствования были старые слуги ее отца. Однако это поколение уже сходило со сцены: в 1742–1749 годах умерли А. М. Черкасский, С. А. Салтыков, Г. А. Урусов, В. Я. Новосильцев, Г. П. Чернышев, Н. Ф. Головин, В. В. Долгоруков, А. И. Ушаков, А. Б. Куракин, И. Ю. Трубецкой, А. И. Румянцев. На смену им пришли новые вельможи из числа придворных цесаревны – канцлер Алексей Бестужев-Рюмин, ее фавориты Алексей Разумовский и Иван Шувалов, Михаил Воронцов, братья Петр и Александр Шуваловы. Старший из них отличался не только честолюбием, но и несомненными лидерскими способностями; его идеи и проекты (уничтожения внутренних таможен, протекционистского внешнеторгового курса, создания купеческих и дворянских банков, генерального межевания, реформы денежного обращения) определили внутреннюю политику России середины XVIII века.
Его младший брат Александр все время оставался в тени старшего, но тоже сделал карьеру. После переворота Елизавета Петровна наградила его, сделав действительным камергером и подпоручиком своей личной охраны – лейб-компанской роты Преображенского полка, посадившей ее на трон. В 1744 году Александр Иванович, не обладая военными талантами и ни в каких войнах не участвуя, стал поручиком лейб-компании и генерал-лейтенантом, в 1746-м вместе с братом Петром был возведен в графское достоинство. Затем Александр Шувалов стал генерал-адъютантом и генерал-аншефом (в 1751 году) и получил орден Святого Андрея Первозванного (в 1753 году).
В это время престарелый А. И. Ушаков стал реже бывать на службе. Только в особо важных случаях он лично вел допросы, обычно же «слушал» доклады секретарей канцелярии, и ему подыскивали достойного преемника. По указу императрицы в феврале 1745 года Шувалову впервые было поручено «обще с ним, генералом (Ушаковым. – И. К., Е. Н.) ‹…› в присутствии быть» по делу зарвавшегося до неприличия одного из главных участников переворота 25 ноября 1741 года прапорщика лейб-компании Юрия Грюнштейна; потом последовали еще несколько подобных указаний. 20 ноября 1745 года Ушаков получил высочайшее распоряжение: «Указали мы обще с вами в Тайной канцелярии по всем делам присудствие иметь действительному нашему камергеру и кавалеру Александру Шувалову; чего ради имеете вы сей наш указ оному Шувалову объявить, и о том, куда надлежит, для ведома сообщить; и нашему генералу и кавалеру графу Ушакову учинить о том по сему нашему указу. Елисавет». Андрей Иванович в своей домовой церкви привел Шувалова к присяге и велел известить об этом Сенат, Кабинет и другие присутственные места. Так Шувалов стал вместе с начальником подписывать приговоры и протоколы Тайной канцелярии. [102]
102
Цит. по: Веретенников В. И.Из истории Тайной канцелярии. 1731–1762 гг. С. 98.
После смерти «генерала и кавалера» Шувалов занял его пост, который сохранял за собой до самого конца царствования своей покровительницы; он также принял под свое командование и Семеновский полк Ушакова. Механизм сыскного дела уже был отработан его предшественниками, и никаких новшеств Шувалов в него не внес. Так же, как его бывший начальник, он подавал доклады и лично участвовал в расследованиях, которые особо интересовали государыню: ведал охраной свергнутой правительницы Анны Леопольдовны, ее «брауншвейгского семейства» и заточенного императора Иоанна Антоновича; лично допрашивал в 1758 году арестованного фельдмаршала Апраксина, затем – самого канцлера Бестужева-Рюмина, обвиненного в измене, и подозреваемых в шпионаже в русской армии, сражавшейся на полях Семилетней войны.
Александр Иванович следователем оказался старательным, но не более. Не было в нем истовости и въедливости, да и готовности взять на себя любое дело, что отличало прошедшего суровую петровскую школу Ушакова. Шувалову не нужно было выслуживаться – он принял Тайную канцелярию, уже будучи осыпанным милостями придворным и генералом. На следствиях он присутствовал реже своего предшественника – больше времени проводил во дворце «на дежурстве», особенно после того, как был назначен состоять при наследнике престола, великом князе Петре Федоровиче и его жене – будущей Екатерине II.