Повседневная жизнь вермахта и РККА накануне войны

— слаживание гарнизонов сооружений и взаимодействие их между собой, с полевыми войсками и особенно с артиллерией.

2. В частях УР провести: в апреле-июне — одно тактические учение с боевой стрельбой в составе гарнизона дота и усиленного стрелкового взвода; одно учение на оборону опорного пункта УР совместно с усиленной стрелковой ротой; одно учение на оборону узла УР совместно с усиленным стрелковым батальоном; в июле-сентябре — два тактических учения с боевой стрельбой в составе группы дотов (опорного пункта) и усиленной стрелковой роты; два учения на оборону узла УР совместно с усиленным стрелковым батальоном; одно учение на оборону узла УР совместно с усиленным стрелковым полком.

3. Военным советам округов (фронта) и армий и комендантам укрепленных районов добиться:

— отличного знания командным составом своего района, огневой документации и умения управлять огнем из своих сооружений днем, ночью и в условиях задымления;

— знания всем составом частей УР боевой техники и оборудования дота…

* * *

Это был последний приказ наркома по боевой подготовке войск. 22 июня началась война. Почему Красной Армии не удались оборонительные сражения лета-осени 1941 года? Этот вопрос выходит далеко за рамки данной книги. Во всяком случае, не потому, что войска не учились оборонительному бою и сражению. Как убедительно доказывают вышеприведенные документы, умению обороняться учили ничуть не меньше, чем наступать.

Впрочем, ненавистники России, ничуть не смущаясь, в своих опусах утверждают, что и наступать Красная Армия не умела. Вот только незадача — война-то закончилась не в Москве, а в Берлине. Все остальное от лукавого.

В заключение еще пара строк из Директивы наркома обороны № 503138/от 25 января 1941 г. «ОБ ИТОГАХ И ЗАДАЧАХ ОПЕРАТИВНОЙ ПОДГОТОВКИ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА КРАСНОЙ АРМИИ»:

«…Операции современных армий утратили свою прямолинейность. Они стали сложными, динамичными, насыщенными столкновениями крупных подвижных соединений и больших масс авиации в условиях резко меняющейся обстановки. В ходе фронтовой операции на одном направлении может развиваться встречное сражение, на другом — прорыв, на третьем возможен переход к обороне…

…5. Задачами оперативной подготовки высшего командного состава, штабов, армейских и фронтовых управлений на 1941 год ставлю:

…б) нашу теорию современной наступательной и оборонительной операций…

…з) для более углубленной проработки вопросов наступательной и оборонительной операции провести при Генштабе и центральных управлениях сборы согласно прилагаемому плану (приложение № 6)…»

Из директивы следует, что в Красной Армии уделялось самое пристальное внимание не только наступлению, но и обороне. Существовала и теория оборонительной операции, и в уставах оборона отражалась, и войска учили обороняться.

И обороняться Красная Армия сумела так, что даже не питающие симпатий к СССР, но пытающиеся быть объективными многие немецкие генералы и офицеры в своих мемуарах пишут, что уже кампанию лета — осени 1941 года вермахт проиграл, поскольку цели кампании достигнуты не были.

Полевой устав РККА 1939 года (ПУ-39) об обороне

Один из моих демократических оппонентов заявил, что приказы наркома это приказы, обучение, это обучение, а вот оборонительные действия в наших уставах все же не были предусмотрены. Так и пишет: «…вы не обратили внимание на то, что везде пишется о том, что глава „Оборона“ в угоду сталинским установкам из уставов была выброшена, а значит, командиры не знали как правильно вести оборонительные бои».

Широко используемое в российском историческом обороте утверждение, что в предвоенные годы из боевых уставов был вообще вынесен раздел «Оборона», построено мягко говоря, на песке. Говоря более жестко, это утверждение просто лживо.

И вообще интересно — по каким источникам российские современные профессиональные историки демократического толка строят свои утверждения и доказательства? Я-то полагал, что они должны делать это, прежде всего, на основе бесспорных архивных документов, документально зафиксированных фактах и их непредвзятом объективном анализе.

Так нет. Дело здесь совсем в другом.

Сначала изучается социальный заказ. А он сегодня таков — всеми способами доказать, что в советском периоде истории России все было неправильно, все, что делали советские руководители, шло во вред стране и народу.

Затем подбираются все публикации, в которых это утверждается. Причем неважно, что утверждения ничем весомым не подкреплены. Все публикации этого не подтверждающие просто игнорируются, даже если там приведены, бесспорно, подлинные документы.

И наконец, третий этап — пишется новая публикация, где, опираясь на предшествующие публикации, утверждается то, что находится в полном соответствии с социальным заказом. И если это расходится с истиной, то тем хуже для истины.

От автора. Вообще этот приемчик очень любопытный. Самый первый лгун не опирается вообще ни на что. Он просто запускает «утку». Второй, в своих утверждениях опирается на исходного лгуна, третий на первого и второго. Потом идет нечто вроде цепной реакции. И, в конце концов, N-ный по счету историк уже может спокойно писать «общеизвестно…» или «общепризнано…». И действительно, обычный читатель, встречая сплошь и рядом в книгах одно и то же утверждение, полагает, что это действительно так.

Простите, но такие писания можно называть уже, как идеологические публикации, это «залпы» идеологической войны против России, как страны (причем, неважно какого политического режима). И нет ничего хуже для истории, чем превращение ее в прислужницу тех или иных идеологических течений.

И обычно, такие «историки» очень не любят документов, никогда на них определенно не ссылаются. А если и ссылаются, то в самой общей форме. Так чтобы сложнее было поймать их на лжи. Например, «из всех советских предвоенных уставов было выброшено какое-либо упоминание об обороне вообще».

Из каких именно?

Если взять устав внутренней службы, устав гарнизонной и караульной службы, дисциплинарный устав, строевой устав, то верно, там вы не найдете ничего об обороне, поскольку эти уставы не рассматривают боевые действия вовсе.

Этим, обороной, занимаются боевые и полевые уставы. Вот ознакомимся с один из них, а именно с Полевым уставом 1939 года.

Им обязаны руководствоваться военачальники уровня командиров полков, дивизий и корпусов. Начальники более низких уровней, руководствуются Боевым уставом. В общем, это то же самое, но рассматривающее боевые действия подразделений. Сразу скажу, что ничего хорошего для демократических историков там нет, — оборона предусмотрена и там.

А вот для военачальников уровня командующего армией и выше никаких уставов вообще никогда не существовало. Ни в одной армии мира. Это уже высшие формы военного искусства, которые уложить в какие-либо рамки невозможно. Образно говоря, создать Полевой устав для командующих фронтами это все равно, что написать учебник для шахматных гроссмейстеров. Для начинающих шахматистов учебники есть, для опытных шахматистов книги по теории шахмат тоже, а вот для гроссмейстеров, увы…

Итак, Полевой устав 1939 года ПУ-39, пробежимся по оглавлению: