Повседневная жизнь во Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII
Шрифт:
Все французские провинции делились на pays d'Etats,где было самоуправление и вопрос об установлении и распределении налогов решали депутаты на заседании Провинциальных штатов (Лангедок, Бретань, Прованс, Дофине, Бургундия, графство По), и pays d'йlection,где налоги устанавливались королем и распределялись выборными лицами.
Чтобы узнать мнение своих подданных о положении в стране или утвердить особо важное решение, чаще всего относительно налогов, король созывал Генеральные штаты, состоявшие из представителей трех сословий – дворянства, духовенства и разночинцев. Депутаты избирались своим сословием в провинциях и в Париже. Каждое сословие обладало одним голосом, что существенно повышало влияние дворянства и духовенства, представлявших едва ли 2—4 процента населения страны. Существовали также окружные
В 1614 году мятежные принцы, противостоящие королеве-регентше и возглавляемые Конде, потребовали созыва Генеральных штатов. Изначально они должны были собраться в городе Сане, но в конце концов их перенесли в Париж. Торжественное открытие состоялось 27 октября 1614 года, после трехдневного публичного поста и торжественной процессии, взывающей о «помощи свыше».
Палата духовенства состояла из 150 человек, в том числе пяти кардиналов, семи архиепископов и сорока семи епископов (включая епископа Люсонского). Дворян было 132, депутатов от третьего сословия – 182, в основном это были судейские чиновники и представители финансовых кругов.
Утром 27 октября все депутаты собрались во дворе монастыря августинцев. Перед главным входом в часовню установили кресла под балдахином для Людовика XIII и Марии Медичи. Депутаты прошли перед их величествами.
На набережной Августинцев, от Нового моста до самого Собора Парижской Богоматери на острове Сите, выстроились в две шеренги солдаты гвардейского полка в оранжево-фиолетовых костюмах, в черных и зеленых шляпах, близлежащие улицы перегородили цепями. Парижская чернь толпилась на улицах, выглядывала в окна, даже взгромоздилась на крыши домов.
К полудню из монастыря вышла длинная процессия, во главе которой ковыляли нищие и калеки, выпущенные по такому случаю из богаделен. За ними шли представители нищенствующих монашеских орденов, затем – духовенство различных приходов, ремесленные цехи со своими отличительными знаками, городские магистраты. Проехал верхом главный прево со своими помощниками, за ним – сто дворян из свиты короля, священники Сент-Шапель и Собора Парижской Богоматери, регенты Сорбонны, ректор и доктора четырех факультетов. Следом шла делегация третьего сословия: все депутаты были одеты в черное и держали в руке зажженную восковую свечу. За ними шествовали разодетые дворяне в шляпах с перьями и при шпагах, потом – духовенство: рядовое – по четыре человека в ряд, архиепископы и епископы в лиловых сутанах – по двое, затем кардиналы в широкополых красных шляпах и пурпурных сутанах; архиепископ Парижский кардинал дю Перрон нес Святые Дары с помощью четырех принцев крови. Позади шел сам Людовик, весь в белом, вместе с королевой-матерью, по-вдовьи одетой в черное, сестрой Елизаветой, Маргаритой Валуа, принцессами крови, маршалами Франции и кавалерами ордена Святого Духа. Замыкали шествие городские магистраты во главе с первым президентом парижского Парламента. Торжественная церемония завершилась мессой в Соборе Парижской Богоматери.
Первое заседание прошло в Лувре, в большом зале Бурбонского дворца, украшенном бархатом с золотыми лилиями. Справа от тринадцатилетнего короля, совсем недавно провозглашенного совершеннолетним, сидела королева-мать, а также принцесса Елизавета. Несмотря на то, что главный церемониймейстер предусмотрел для всех места, при рассаживании возник беспорядок. Скамьи для депутатов стояли напротив трона, а перпендикулярно им, между депутатскими местами и возвышением с королевскими креслами, располагались скамьи для государственных советников. Два первых сословия запротестовали, и королю пришлось решать вопрос о старшинстве. После совещания было решено, что по обе стороны от трона поставят по скамье для депутатов, а государственные советники разместятся позади. Священники расселись справа, дворяне – слева от трона, а депутаты от третьего сословия – позади них. Все эти перестановки сопровождались таким шумом и гамом, что один из депутатов от третьего сословия, Флоримон Рапин, с досадой сказал: «Франция неспособна к порядку».
Король произнес краткую речь, суть которой сводилась к тому, что его цель – именно навести порядок в стране для облегчения жизни народа с помощью советов, которые он получит от уважаемого собрания.
После выступлений канцлера и представителей двух первых сословий, кадивших фимиам королеве-регентше, настал черед Робера Мирона – парижского купеческого старшины, депутата от третьего сословия. Свою речь он произносил, стоя на коленях (правда, подложив под
них подушку). Ему хватило смелости обличить существующее положение дел, «нарушение божественных и людских законов, бесчестие и безнаказанность». На этом заседание, продолжавшееся пять часов подряд, завершилось в таком же беспорядке, как и началось.По решению короля представители духовенства должны были заседать в монастыре августинцев, дворяне – в монастыре кордельеров, депутаты от третьего сословия – в парижской Ратуше. Однако дворяне и разночинцы попросили позволения присоединиться к депутатам от духовенства, чтобы все три сословия проводили совместные обсуждения; разрешение им было дано.
Второе заседание состоялось 4 ноября. Духовенство требовало опубликования решений Тридентского собора, дворянство – отмены полетты (налога, установленного на наследование должностей), третье сословие – сокращения податей и уменьшения числа пенсий для дворян. Два первых сословия также просили реформировать университеты и допустить иезуитов в парижский Университет при условии соблюдения ими его устава. Но эта просьба не была удовлетворена, поскольку иезуиты отказались соблюдать устав. С другой стороны, Генеральные штаты дали согласие на брак короля с испанской инфантой, а его сестры – с наследником испанского престола (чему противилась партия Конде).
Закрытие Генеральных штатов состоялось 23 февраля 1615 года. От духовенства выступал епископ Люсонский. В своей речи он, в частности, высказался в том смысле, что представители духовенства должны играть важную роль в управлении государственными делами, к гугенотам следует относиться лояльно, а систему налогообложения – усовершенствовать. От дворян выступал барон де Сенесей, речь которого была ничем не примечательна, от третьего сословия – снова Робер Мирон, который твердо обличил злоупотребления духовенства и дворянства, в частности пенсии и дуэли. Он изложил требования своего сословия: регулярно (не реже чем раз в десять лет) созывать Генеральные штаты, контролировать распределение финансов и государственных должностей, соблюдать равенство всех перед законом, отменить чрезвычайные трибуналы и внутренние таможенные барьеры, ввести политику протектората в торговле и т. д. Два последних оратора передали королю тетради с «наказами» своих сословий, которые Людовик принял, обнажив голову в знак уважения, и передал канцлеру. Он пообещал дать ответ на все предложения и сделать так, «чтобы все были довольны». Тем все и кончилось. Духовенство не добилось полного утверждения решений Тридентского собора и запрета протестантизма. Ему пришлось дать задний ход по вопросу о независимости светской власти от Святого престола. Дворянство не добилось отмены полетты, а третье сословие – пенсий для дворян. Следующие Генеральные штаты созвали только в 1789 году
Провинциальные штаты играли роль промежуточного звена между окружными и Генеральными. Отправляя делегатов на заседание Генеральных штатов, Провинциальные штаты разрабатывали свой «наказ», который их депутат должен был постараться «озвучить». С другой стороны, решения Провинциальных штатов были обязательны к исполнению на окружном уровне. Например: штаты Бургундии установили размер «дара» королю; штаты Маконнэ (области, входившей в эту провинцию) должны были обеспечить сбор двенадцатой части от этой суммы.
Роль Провинциальных штатов на деле сводилась к простому утверждению налогов; этот вопрос, как правило, решался с учетом пожеланий короля, но штаты непременно сопровождали свое согласие «жалобами», направляемыми лично монарху или его советникам. Их едва выраженная политическая роль сводилась к нескольким прерогативам административного порядка. Наибольший вес Провинциальные штаты имели в Бретани, Провансе и Лангедоке; местная аристократия активно участвовала в их работе. В штатах Бретани имели право заседать все дворяне провинции, а третье сословие могло быть представлено только 40 депутатами. В Лангедоке, наоборот, у дворян было 23 депутатских места, а у третьего сословия – 68.
Мелкопоместные дворяне Бретани поддержали Ришелье в его борьбе с губернатором провинции, герцогом де Вандомом – сводным братом короля Сезаром де Бурбоном. В 1614 году он участвовал в мятеже принцев против королевы-регентши, но хотя штаты Бретани настойчиво просили сместить его с поста губернатора, Мария Медичи сохранила за ним все прерогативы. Вандом не успокоился и в 1626 году участвовал в «заговоре Шале», имевшем целью свержение (и убийство) Ришелье. В том же году органы самоуправления Бретани выразили покорность главному министру; Вандома посадили в Венсенский замок. Позже он купил себе свободу отказом от должности губернатора и уехал в Голландию.