Повстречай меня во тьме

Они совершили так много ошибок со мной. Во-первых, приняли в армию. Им известен исход ситуации, когда кто-то похожий на меня появляется на войне и может владеть оружием, но при этом не имеет достаточно власти, чтобы эффективно ее использовать. Хорошего не ждите.

Они расклассифицировали меня шесть раз за первые месяцы после начала службы. И гадили в свои чертовы трусы, после каждого моего повышения. Мэррик,– говори они. Мэррик Кейс - именно тот человек, что нам нужен.

Гаррет МакГоверн тоже был именно тем. Мы похожи с ним во всем, что касается профессионального ведения войны. Но в одном важном аспекте мы разнимся.

Я работаю один. В некоторых миссиях в виде исключения могу попросить помощи у друзей. Но все же работаю в одиночку. Я не командный игрок.

Не думаю, что им вообще когда-то приходило в голову, что я уйду. Не после нашего совместного успеха. Не после того провала. Что вообще в их понимании провал? Просто временная неудача.

Думаю, так же был воспринят и мой уход. Просто временная неудача. Потому что, по сути, они же и принимали меня потом на новую работу, только в роли гражданского. Раз за разом, раз за разом.

Но в последний раз? Тот раз, когда меня отправили спасти Сидни, а я вместо этого спас Сашу? Это разрубило все связывающие нити.

Две девушки. Одна миссия. И худший из возможных результатов. По крайней мере для них.

Сидни здесь скорее сопутствующий ущерб. Она всего лишь пешка. Она слабая и жалкая во всех смыслах, в которых Саша сильная и смелая.

В тот день я сделал правильный выбор. Саша была моим правильным выбором. Сидни просто пережиток, который нужно выбросить под ковер.

Но эта работа так и осталась не законченной. Она не прекратилась в тот день, когда я оставил Сидни. И не закончилась, когда я помог Саше отомстить. И даже когда я украл сотни миллионов долларов из их чертовых глубоких карманов, все не завершилось.

Однако, конец близок. Вот он. Мой финал. И финал Сидни.

Она шевелится на кровати, и я знаю, что девушка снова очнулась. Это ее дрейфование в темный мир говорит мне однозначно лишь о том, что они проделали с ней отличную работу. Она не выдала мне ни кусочка стоящей информации. Ее слово для запуска механизма сброса несущественно в долгосрочной перспективе. Оно годится лишь в роли первого шага. Но стоит ли Сидни всех шагов между первым и победой?

Я сомневаюсь.

Она переворачивается и кладет руку на свою ногу. Я сажусь на кровать, закуриваю сигарету и обдумываю все варианты еще раз. До того, как она сбежала, я видел столько возможных исходов всего этого. Но теперь осталось только два из них.

Либо я позволю ей жить. Либо позволю умереть.

Если я позволю ей жить и попробую вернуть ее в реальность, я получу не совсем достоверные данные. Совсем ненадежные, я бы сказал.

Если же позволю ей умереть, как только все будет кончено, я смогу взять все, что удалось вытянуть из нее, и позже обдумать всю эту информацию, отбросив ненужное.

Ее рука скользит по моей ноге и хватается за член.

Я реагирую. Мне нравится сексуальная Сидни даже больше, чем могу себе признаться. Я хватаю ее руки и переворачиваю девушку на живот. Она хнычет, но не от боли или страха.

– А вот теперь я трахну тебя жестко, Сид.

"Мне нравится жало реальности. Оно напоминает мне о том, что у меня нет ни над чем власти".

– Сидни

Сид.

– Не называй меня...

Его рука оборачивается вокруг основания моего горла, не лишая воздуха, но прекращая все протесты.

– Давай подведем итог, Сидни. Я расширю твои границы. И ты будешь умолять меня о большем. Это понятно?

– Это так ты убил других девушек, с которыми был близок, - я пищу из-за его захвата на шее.
– Расширил их границы? Так ты убьешь и меня? Умолять тебя о большем?

– Ты можешь только надеяться.
– Рука скользит между моими бедрами, и я автоматически приподнимаюсь, предоставляя ему лучший доступ.
– Потому что, ну, раз твое время пришло, то лучше уж кричать от удовольствия, а не от боли.

– Ха. Я знаю, что ты не убивал тех девушек.

– Тогда зачем вообще начинать со мной бороться?
– Он поглаживает мой клитор, пока говорит все это.

Я прикусываю губу, сдерживая стон.

– Потому что ты хочешь этого, верно? Борьбы? Это тебя заводит? Гаррету нравится подчинение. Но вы двое такие разные. Тебе по душе борьба.

Он дергает меня за волосы так сильно, что я вскрикиваю. Я пытаюсь опустить взгляд и увидеть его реакцию на мои слова, но он сильно держит мои волосы, не позволяя видеть свое лицо, пока сам наклоняется к моему плечу и шепчет на ухо:

– Не сравнивай меня с ним. Наши пути разошлись неспроста. Мы не одинаковые, дикая кошечка. Он убивает, потому что так сложились обстоятельства. Я убиваю намеренно.

Слова щекочут мое ухо, и я вздрагиваю. Но не от воздействия его пальцев, которые по-прежнему волнующе кружатся на моем сладостном местечке, а от того факта, что Кейс не отрицает то, что не убивал тех девушек. Я ощущаю маленький прилив силы.

– Так ты говоришь, что все же убил их?

– Что ты вообще знаешь о них?

– Я знаю, что они были твоими девушками. Знаю, что они пропали. И знаю, что ты их не убивал. Просто прогнал.

Он смеется. Этот звук такой нормальный, что кажется, будто я поведала ему реально забавную историю.

– Ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что ты не убивал их потому что была там, когда это сделал Гаррет.

Кейс замирает.

– Он знал, что ты представишь все так, словно они пропали. Но он их нашел. Очень давно, Кейс. Он нашел их и отвез в горы, где мы разбили лагерь, а еще он заставил меня наблюдать.

– Ты лжешь.

– Он сделал мое фото с покрытым кровью ножом в горле одной из девушек.

– Лгунья.

– Сказал, что отправит ее тебе, если я не сделаю то, что он скажет. И затем ты придешь и позаботишься обо мне. Не странно ли? Теперь ты угрожаешь убить Бретта, если я не сделаю того, о чем ты просишь? Так что вы с Гарретом похожи друг на друга сильнее, чем тебе того хотелось бы, Кейс. Ты просто не можешь признаться себе в этом.