Повязанный кровью

Вот сволочь старая, и когда только столько всего высмотреть успел?

– Нас о нем предупреждали, но точного описания дать не смогли. Или не посчитали нужным… – Монсеньор задумался и нахлобучил шляпу. – Вот что, господин Роберто, пришлю-ка я к вам Паоло и художника одного надежного.

– Зачем это? – насторожился старик.

– Паоло вашу память освежит, а художник портрет этого типа набросает. И смею вас уверить, что больше он нас не потревожит. Сказать по правде, он уже никого потревожить не сможет. Вы ведь не против?

– Я только за, – мерзко хихикнул Роберто. – А кто он таков?

– Насколько я понял, он как-то связан с Тенями [14] .

– С Тенями?! Охотник за скальпами [15] ? – Плешивый старик покачал головой. – Боюсь, у нашей гостьи могут выйти из этого большие неприятности.

– Не думаю, скорее, здесь что-то личное. Но вы ведь знаете – наши партнеры не любят делиться своими секретами. – Монсеньор подошел к двери и обернулся. – Мои люди остались на площади, я пришлю двоих на случай, если этот северянин все же вернется.

14

Тени – общее название преступных сообществ людей, действующих как в Империи, так и за ее пределами.

15

Охотники за скальпами – первоначально лица, получавшие вознаграждение за добытые скальпы эльфов. После заключения с эльфами мирного договора были объявлены вне закона. Позднее название распространилось на всех убийц, работающих по найму.

– Буду премного благодарен.

– Да, и на всякий случай проверьте, чтобы после нашей гостьи ничего лишнего не осталось. Если что-то найдете – пришлите мне сегодня же. Завтра меня в Геладжио уже не будет.

– Так вы все же решили вернуться в Йорк? Неужели из Эр-Торы уже товар пришел?

– Пришел. Да и людей надежных, которым охрану нашей гостьи поручить можно, как назло, в городе сейчас нет. А вообще, оно и к лучшему – за нашими друзьями глаз да глаз нужен.

Монсеньор вышел на улицу, старик запер за ним дверь и, шаркая тапочками, начал подниматься на второй этаж. Я отпрянул в темную нишу, но Роберто повернул в другую сторону и, что-то тихо бормоча себе под нос, поплелся по своим делам.

В два прыжка я оказался у него за спиной и, зажав одной ладонью подбородок, а второй затылок, резким движением свернул ему шею. Старческие позвонки тихо хрустнули, и труп Роберто, обмякнув, повалился на пол. Не дав ему упасть, я оттащил тело к лестнице, перевалил через перила головой вниз и отпустил.

Грубая работа, конечно, – любой опытный стражник сразу заподозрит неладное, – но ни на что более продуманное времени уже не оставалось. Да может, и пронесет – дедушка старенький, выпил вина, голова закружилась, вот и свалился, болезный. Зато теперь этот монсеньор мой портрет не заполучит. А ради этого можно свернуть шеи и десяти Роберто.

Выбравшись из дома через крышу, я поспешил к магистрату и едва не опоздал: тот, кого ныне покойный Роберто звал монсеньором, в сопровождении двух телохранителей – у этих в расцветке плащей преобладали красные и синие тона – уже выезжал с площади. Мне и заметить-то его удалось только благодаря шляпе с шикарным пером.

Твою тень!

Проскочив прямо перед мордами лошадей, впряженных в карету с гербами Геладжио – тремя серебряными дельфинами на изумрудном поле, – я бросился в погоню. Шансы сравняться в скорости с лошадьми были невелики, но сегодня мне улыбалась удача: наездники опасались гнать скакунов по влажным булыжникам мостовой, да к тому же телохранители вели за собой на поводу еще двух свободных лошадей, чьи хозяева отправились охранять Роберто.

Как бы то ни было, мне удалось не упустить всадников из виду и даже почти не запыхаться от быстрого бега, когда вскоре монсеньор и его спутники въехали в распахнутые ворота особняка в самом центре Геладжио. Герб на воротах был прекрасно знаком не только мне, но и любому человеку, хоть раз державшему в руке Йоркский талер, – три золотых звезды на темно-синей верхней половине и красный коронованный лев на желтой нижней.

Торговое представительство герцогства Йорк в Геладжио.

И кто мне объяснит, что все это значит?

Геладжио. День второй

– Кейн, Кейн…

– Чего?

– Вставай.

– Зачем?

– Пора уже, вставай быстрее!

– Сейчас. – Я перевернулся на другой бок и попытался натянуть на голову одеяло, но его безжалостно стащили.

– Вставай, – продолжил нудить Янек. – Да просыпайся ты!

– Зачем? – Я оторвал голову от подушки и оглядел комнату. Кроме долговязого зануды, в комнате был только прислонившийся к стене Шутник. Этот выглядел не лучшим образом и, мельком взглянув на меня, вновь приложил ко лбу глиняный кувшин.

– Дубрава велел за час до полудня вернуться.

– Вернуться куда? – прохрипел пересохшим горлом я.

– Не тупи, Кейн, – оторвал ото лба кувшин Габриель. – Вернуться в таверну.

– А мы где? – Я осторожно уселся на низенькую кровать, и понявший без слов мою просьбу Шутник вложил в протянутую руку кувшин.

Я хлебнул и поежился, когда за шиворот потекла холодная струйка – в кувшине оказалась вода. Лучше бы, конечно, пиво…

– В «Распутной русалке».

– A-a! – Я вспомнил окончание вчерашнего вечера.

– Мари где? – Габриель поднял валявшийся на полу перевернутый стул и поставил его к стене.

– А он ее выгнал. – Змейка ладонью пригладил взлохмаченные вихры и отошел к двери. – Помнишь, Шутник, он вчера все девку какую-то искал? Кроме нее, кричал, никто не нужен. А Мари, значит, из комнаты взашей вытолкал. Она потом Семену жаловаться приходила.

– Зеленый ты, Кейн, – покачал головой Шутник. – Любовь любовью, но если из-за такого пустяка целибат принимать…

– Заткнулись бы вы оба, – не особо вежливо попросил я, пытаясь вспомнить, что из их россказней соответствовало действительности. Выходило, что почти все. Надо ж было так напиться…

– Ты идешь или нет?

– Иду. – Я осторожно поднялся на ноги – в голове немного зашумело, но почти сразу же сознание прояснилось.

Ага, а чего это я полностью одетый на кровать завалился? А тень его знает. Хоть убейте, не помню. Скорее всего, просто сил раздеться не осталось.

– Да выкинь ты его. – Шутник отшвырнул протянутый мной пустой кувшин на кровать, распахнул дверь и вышел из комнаты.

Янек Змейка тяжело вздохнул и направился следом. Я еще раз внимательно осмотрелся, но, не углядев ничего, что могло бы оказаться забытым мной имуществом, поплелся за ними.

– Чего так долго? – пихнул Янека в бок Висельник, когда мы покинули гостеприимное заведение и вышли на улицу. Прохладный воздух тут же забрался под камзол, да и дышать стало намного легче.

– А Кейн никак вставать не хотел. Пока вина, говорит, не принесут, никуда не пойду, – хихикнул Янек и отошел к Семену Лебеде.

В темной подворотне собралась добрая половина отряда, и при нашем появлении дружинники потянулись к выходу из проулка. Потемневшие от сырости стены домов почти сходились над головами, и от этого становилось как-то очень уж неуютно. Думаю, не у одного меня возникло желание поскорее выйти на открытое пространство, и даже чудом увернувшийся от выплеснутого из окна содержимого ночного горшка Язва лишь вполголоса выругался и прибавил шаг.