Пойди туда, не знаю куда. Книга 2. Птичии? язык
Шрифт:
– У тебя напухли вопросы. Еще немного, и ты не сможешь запихивать в рот пищу!
Нетот кивнул и спросил осторожно:
– Можно?
– Спрашивай, – ответил Баим. – Я здесь, чтобы ответить на твои вопросы.
– Как ты оказался там, за стеной? – спросил Нетот и внутренне напрягся, ожидая, что будет выглядеть смешно. Но Баим спокойно ответил:
– Я пришел по дороге.
Это повергло Нетота в легкую растерянность, словно он понимал каждое слово по отдельности, но не схватывал целиком.
– По дороге… Понятно… А как ты там оказался, как раз когда он просунул руку?
– Я пришел по дороге. А он просунул руку как раз, когда
– Ага… Высокая дорога… Над деревьями!
– Повыше. Это она возле тронов опускается, почему стражам приходится здесь сторожить, чтобы случайные люди по ним не шастали…
– И ненужные тоже, – добавил Учитель.
– А-а… – только и смог произнести Нетот и почувствовал, что, чем дальше, тем больше запутывается. Можно было продолжать эти вопросы, но он не знал, какой вопрос задать, и потому задал тот, что торчал у него в сознании ярче всего:
– Что это за Голымба?
– Голымба? Голымба – это нищий, голь, кто ничего не имеет.
– А зачем тогда ему бросать вызов?
– А, ты вот о ком! Ты разве не слышал про Голымбу? У вас песен про него не поют?
– Нет, вроде…
– Ну, у Голымбы ни кола и ни двора, у Голымбы только горенка одна?
– Нет, не слышал.
– Забывают люди свое прошлое, – печально поглядел Баим на Учителя. – Грустно. Скоро этот народ останется один на один с бесами, и его сожрут…
Учитель печально кивнул:
– Каждый раз, когда это происходит, меня поражает, как легко они отказываются от своего…
– Кровь все жиже, люди все легче… да и яда в крови все больше…
– Но чем жиже кровь, тем сильнее они сопротивляются тому, чтобы помнить свое прошлое. Иной раз порвать готовы тех, кто напоминает. И дальше хуже будет, дальше они совсем озвереют и будут убивать тех, кто попытается беспокоить их память…
Баим согласно покивал головой и повернулся к Нетоту:
– В таком случае тебе бы надо начинать не с этого. Про Древо-то ты хотя бы слышал?
– Про древо?
– Там стояло это древо, тонко высок'oе, тонко, тонко высок'oе, листвой широк'oе?
Нетот почувствовал, что ему становится стыдно, но вынужден был отрицательно покачать головой.
– Хорошо… То есть, плохо, конечно. Стало быть, от Соколиной книги начинать. Эту ты и подавно не слыхивал?
– Нет.
Баим допил красное вино из серебряной чаши, отодвинулся вместе с креслом от стола, положил гусли на колени и опустил пальцы на струны.
Нетот впервые видел, как играют на гуслях, и это было удивительное зрелище, совсем не похожее на игру на балалайке. Левую руку он опустил на струны сверху сразу всеми растопыренными пальцами, а правой принялся перебирать струны, извлекая различные русские наигрыши. Левая вскоре тоже начала ходить по стрункам, то прижимая их, то пощипывая, и Нетот почувствовал, что его тело стало подергиваться изнутри вместе с гудьбой.
Учитель тоже принялся постукивать каблуком о пол, а Крук задергал головой, то вжимая ее в плечи, то вытягивая.
Баим, посмеиваясь, сменил несколько наигрышей, а потом запел необычным голосом:
– Восходила туча сильная, грозная,Расходилися ветры буйные,Всколыхалося древо дубовое,Выпадала из ветвей книга Соколиная,И не малая, не великая:Долины книга сорока сажён,Поперечины двадцати сажён.Ко той книге волшебнойСходилися, съезжалисяСорок волхов и кудесников,Сорок сороков князей и бояр,Сорок сороков сильно-могучих воинов,А простому люду и счету нет…– О, так это я знаю! – воскликнул Нетот. – Это про Голубиную книгу, калики перехожие через деревню проходили, пели!
Баим, продолжая тихонько наигрывать, легко прервал пение и ответил:
– Голубиной она стала, когда голубь стал к богам отношение иметь. До этого богом у этого народа не голубь, а сокол был, и песня была соколиная. Песнь эту любили, поэтому те, кто хотел, чтобы прошлое забыли, переделали ее… Так прямо брали и заменяли слова, вот и древо из дубового стало кипарисовым…
– Кто это сделал? Враги?
– Враги? – вскинул брови Баим. – В смысле, пришли плохие люди и обидели хороших?
– Ну, кто-то же портил старые песни!
– Не надейся, что я помогу тебе найти врагов этого народа. У него нет хуже врага, чем он сам. И делали это люди из твоего народа, и когда они это делали, свято верили, что улучшают старую песню… Да, у твоего народа есть враги. Как у всякого народа. Но народ справится с любыми врагами, а вот с собой не может… Искать врагов можно, но это мелко. Ищи корень, ищи причину, по которой этот народ склонен предавать себя и убивать лучших своих сыновей…
– Никто к книге не приступится,Никто к божьей не пришатнется,Приходил ко книге премудрый князь,Премудрый князь Волотоман Волотоманович:«Ты вещий Боян Дивеевич,Скажи, сударь, пропой нам,Кто сию книгу написывал,Соколиную кто поведовал?»Тут Баим прервался, отложил гусли, и улыбнулся Нетоту:
– А дальше рассказывается о том, что каждый человек этого мира должен знать, потому что так этот мир создавался. Ты, кажется, хотел учиться? Значит, ты охотник за знаниями?
– Да, но не останавливайся, пой!
– Это большая песнь. В ней о том, как сам Боян Дивеевич читал книгу три года, а прочитал всего три листа. А на этих листах о том, как зачался этот белый свет, и от чего у нас солнце красное, и млад-светел месяц, и звезды частые, и ветры резвые, и отчего у нас ум-разум, мысли буйные, кости крепкие, кровь-руда, сам мир-народ как появился. И о том, от чего у нас волхвы пошли, и цари появилися, князья, бояре и прочие воины и ремесленники. А еще там, какое древо всем древам мати, и какой зверь всем зверям отец, и какая рыба всем рыбам мать, и какая птица всем птицам прародительница…
– Не сможем послушать? – спросил Нетот.
– Обязательно послушаем, и не один раз. Чтобы ты запомнил все, что родовитый человек знать должен.
– Ну да!
– Однако, время мое сегодня коротко, и ты должен собраться. Тебе сейчас для твоей битвы какие знания нужны? У тебя никакие вопросы за последний год не появились?
– Вообще, появились, – собрался вдруг Нетот и обратился взором внутрь себя. – Появились… Где мои глаза? Кто я? Куда я все время иду?
– Так, может, тебе их и задать?