Пойманный

Стреляет в меня улыбкой, прежде чем обратить взгляд на Бри. На её лице появляется то же выражение, что появляется на лицах всех женщин, когда они видят милого ребёнка.

— Оуу, она прелестная.

— Спасибо. — Ведь я приложил руку к её созданию.

— Она твоя? — спрашивает она, повернувшись ко мне.

Девушка высокая, с тёмно-карими глазами. И, очевидно, она заинтересована.

— Да, моя.

Её взгляд устремляется к моей левой руке. Видимо, отсутствие кольца обнадёживающий признак, потому что она вдруг говорит:

— Привет, я Анна, — и протягивает мне руку.

— Митч. — Я твёрдо пожимая её, не вкладывая никакого флирта.

— Сколько твоей дочери?

— Семь месяцев.

Она кивает, после чего на мгновение повисает неловкая тишина, и у меня создаётся впечатление, будто она набирается смелости спросить то, зачем пришла сюда.

— Ты не женат? — Она вновь бросает взгляд на мою левую руку. — У тебя нет кольца.

Я подавляю улыбку.

— Нет, не женат, но кое с кем встречаюсь. — Но это секрет. О котором никому нельзя знать. Чёрт, может, мне не следовало ей говорить, не дай Бог она расскажет об этом кому-то, кого знает Пейдж. Мда, чувство юмора у меня сейчас очень язвительное.

Ей улыбка спадает. Но после прошедшей недели её разочарование — хороший толчок для моего растоптанного эго.

— Хреново, — в её тоне появляется натужная игривость. — Видимо, не повезло.

Повезло — если спросить у Эрин, матери Пейдж или любого другого друга Пейдж.

— Что ж, было приятно познакомиться.

— Мне тоже, — киваю я.

Она машет Бри, перебирая пальцами.

— Пока, милая.

Я смотрю, как она уходит, припустив по беговой дорожке в сторону озера. В противоположную сторону от парня. Они пробегают мимо друг друга, и он отводит взгляд от неё на меня, как будто видел, как мы только что разговаривали. И только когда он приближается, я его узнаю.

Блядь! Колдер.

Какого хрена он здесь делает? Мда, как будто у него нет права бегать по общественной дороге.

Свернув с тропинки, он замедляется и идёт прямиком к нам. Прямо перед тем, как остановиться у качели, устремляет любопытный взгляд в сторону блондинки.

Что, неужели думает, будто я за ней приударил?

— Кингсли, — кивает он.

— Колдер. — Тут уж никакой любви.

Выражение его лица совершенно меняется, и на нём тут же растягивается огромная улыбка, когда он видит Бри. Она на всех оказывает такой эффект.

Не то, чтобы я желал, что он попросит разрешения остановить качели и взять мою дочь, но именно так, как будто имеет на это полное право, он поступает. Стискиваю зубы, чтобы не выдрать её из его рук.

— Привет, карапуз, — напевает он, целуя её в щёчку. — Мы не виделись с прошлой недели. Скучала по мне?

Бри счастливо взвизгивает, крепко обнимая его за шею. Колдер встречает её влажные поцелуи улыбкой.

Глянув на меня поверх ей головы, он произносит:

— Надеюсь, ты не возражаешь? Мы вроде как питаем друг к другу тёплые чувства.

Возражаю ли я? Эм, да. Скажу ли я ему об этом? Ну, уж нет. Он её крёстный и был рядом с ней, когда меня не было. У меня нет оснований возражать.

— Вижу, — отвечаю я, ссылаясь на последнюю часть его высказывания.

Бри, видимо, на седьмом небе от счастья, судя по тому, как продолжает верещать и осыпать поцелуями его улыбающееся лицо.

— На отцовском дежурстве? — он оглядывается, как будто убеждаясь, что Пейдж нет с нами.

— Можно сказать и так.

— А где Пейдж?

В его вопросе нет ничего больше дружеского интереса, но у меня всё равно встают волосы на загривке.

— Занимается делами. — Подробности ему не нужны.

— Окей, — отзывается он. — Что ж, я должен возвращаться к пробежке.

Я делаю шаг вперёд, чтобы забрать у него дочь.

— Давай, Бри. Нам пора домой.

Всё, что нужно сделать — протянуть к ней руки. Но это не так. Бри изворачивается, глядит на меня и яростно качает головой, после чего прочно цепляется за Колдера. А когда Колдер, поморщившись, пытается расцепить её руки на своей шее, она сопротивляется и начинает плакать.

Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что все в парке наблюдают за сценой, развернувшейся перед ними.

— Малышка, тебе нужно домой. Давай, иди к папе.

Мне хочется спрятать голову в руках. Я думал, это в прошлом. Думал, она уже знает меня. Господи, да я верил, что она предпочтёт меня любому другому взрослому мужчине в своей жизни. Это я тот, кого она видит каждый день. Это я тот, кто меняет ей подгузники. Это я тот, кто читает ей сказки на ночь, а не Колдер.

— Раньше мы часто виделись… — его голос затухает к концу. Он говорит почти извиняющимся тоном, как будто пытаясь объяснить, почему моя дочь предпочла его мне.

— Понятно, — односложно изрекаю я.

Рыдания Бри успокаиваются до всхлипов, потому что она решила, будто ей уступили. Ага. Колдер отвезёт её домой.

«Прости, милая, этого не случится». Я попросту развожу её руки, отчего она издаёт оглушительный вопль негодования, и заключаю её в объятьях.

Колдер настороженно смотрит на меня. Он что, думает, будто я сделаю ей больно?

— Я лучше отвезу её домой. — Её крики тонут в моём голосе.

— Ещё увидимся, — отзывается он, прежде чем махнуть Бри.

Она принимается извиваться, вынуждая меня приложить больше усилий, чтобы не дать свалиться ей на землю.

Я торопливо направляюсь к машине, прекрасно осознавая количество глаз, следящих за нами. Те три женщины, наверное, уже держат пальцы наготове, чтобы набрать 9-1-1, убеждённые, что я её похищаю.

Попробуйте пристегнуть сопротивляющегося ребёнка к детскому креслу. Не так уж это просто. Спустя минуту, я решаю посадить Бри на колени, молясь Богу, что мне удастся её успокоить. Она продолжает плакать, пинаться и взбрыкивать, пока совсем не выдыхается.

Проходит десять минут, и я, эмоционально истощённый, опускаю на неё взгляд. Слёзы струятся по её красному личику, из носа течёт. Схватив «Клинекс» из сумки с подгузниками, я пытаюсь вытереть её, но каждый раз, как салфетка оказывается вблизи её лица, она отворачивает голову и отпихивает мою руку. И только, когда она слишком устаёт бороться, у меня получается вытереть её нос и взять другую салфетку, чтобы стереть слёзы.

— Видимо, у нас есть ещё к чему стремиться? — говорю ей. Почему я продолжаю думать, что добился успеха больше, чем есть? Может, она и ребёнок, но у меня создаётся впечатление, будто Бри знает, что я наделал, и она та, кто остаётся первой в списке людей, которые ещё не простили меня. Та, кто, возможно, не простит меня никогда.