Поймать лаптем удачу

Я набрала номер Гущина. На заводе обычно шумно, но так, как было время перекура, и он сидел в курилке, слышимость была хорошей.

— Вик, ты ли это? — начал он в своем репертуаре.

— Я. Гущин, послушай… — У меня опять закружилась голова. Я еле пересилила себя, чтобы сказать ему.

— Гущин, приезжай с работы ко мне, понял?

В трубке что-то грохнулось, и связь прервалась. Блин, мобильник выронил. Адрес даже не успела назвать. Что если он разбил телефон? Куда он теперь приедет? Но домыслить я не успела. Табло засветилось: «Гущин. Идиот», — так я его «обозвала» в мобильнике. Он об этом знал и часто сам исправлял свое имя на: «Любимый Серж», или «Мой кумир». Я быстро сняла трубку.

— Да.

— Вика, ты болеешь? — услышала я нотки сочувствия.

— Не тупи, конечно я болею! Я на больничном. Так ты приедешь?

— Кхе… Вик, сколько ты выпила?

Нет, он точно идиот! Я его сейчас через телефон порву!

— Гущин!

— Понял. Приеду. Адрес вышли эсэмэской. Вик, а поздно же будет, — лукаво заметил Сергей.

Вот на что он намекает? Конечно, а зачем же еще я его приглашаю к десяти вечера, в свой дом… Я вздохнула.

— Ночевать останешься. Не опаздывай.

— Ты уверена? Прямо рядом с тобой, в одной кровати?

— Гущин!

— Понял.

— Кому ляпнешь — убью на месте!

Не хватало мне, чтобы все трепались про наш служебный роман. Я и Гущин — это апокалипсис. Парень он красивый, но несерьезный. И я до сих пор не могу понять, нравлюсь я ему или нет. Он беспокоится, помогает, свидания назначает, подкалывает, но все это как игра, несерьезно.

Я начала убираться. Пришли два молодых человека с дверью и стали ее устанавливать. За это время я убрала коридор и пошла наводить порядок в Машиной комнате. Туда я хотела поселить Гущина.

Убравшись, я пошла на кухню. Пора об ужине подумать. Открыла холодильник и на свое счастье увидела в нем тушеную картошку с мясом. Отлично, Гущин будет сыт.

Дверь поставили, врезали замки. Мастер уже проводил сигнализацию, и в этот момент завалился Гущин.

— Так и думал — что-то случилось, — резюмировал он.

Сергей стал разуваться. Тут я заметила его белейшие кроссовки. Ну как, скажите мне, может такое быть, что после пыльной улицы, да еще и в Бронницах, у него кроссовки как с витрины? Да и вся одежда у него такая же. Можно к ней ярлык приколоть и продавать как новую.

— Зачем сигнализация? — поинтересовался Гущин.

— Я не единственная хозяйка. Маша решила поставить дверь с сигнализацией, — соврала я. — Иди есть.

— Я сейчас. — Гущин взял сумку с ноутбуком и спросил: — Где я спать буду?

Я, молча, показала на дверь Машиной комнаты, и он закрылся в ней. Сергей всегда ходил с ноутбуком, даже брал его на работу. Вообще, даже когда мы жили в коммуналке, он редко ночевал дома, видно, поэтому всегда брал с собой компьютер. Я слышала краем уха, что у него есть свой сайт, и он отличный блогер. Может, на блоге он хорошо зарабатывает? Мясокомбинат столько не платит, на сколько Гущин одевается.

Я разогрела нам еду и накрыла на стол. Гущин плюхнулся на стул.

— Ну, ты даешь, Вика! Чего сразу не сказала, что влюбилась в меня до одурения и так соскучилась, что невмоготу?

Я злобно посмотрела на него, но промолчала. Если я его сейчас выгоню, то страшно будет мне, а не ему.

Под моим взглядом Гущин чуть не подавился.

— Да шучу я, шучу! Рассказывай, в чем криминал?

С чего он взял, что криминал?

— Нас обворовали. Мне страшно.

— А где красотка с дочкой?

Вот ведь! Уже все фотографии у Маши в комнате рассмотрел.

— Девочка у бабушки, а Маша в больнице.

Гущин ехидно посмотрел на меня. Я поняла: опять подкалывать будет.

— Вик, кто поверит, что ты с дверью на сигнализации воров испугалась? Признавайся, давай, влюбилась?

Я схватилась за голову. Зачем я его позвала… Растреплет ведь, что ночевал у меня. Весь завод будет знать, что я спала с Гущиным.

— Да чего ты краснеешь? — засмеялся он. — Что? Попал?

— Пальцем в небо!

Мне стало душно, и я подошла к окну. Двор был освещен фонарями, и на детской площадке у лавочки я увидела мотоцикл, а рядом парня. Блондин. Это был Михаил! Он разговаривал по телефону.

— Вик, так ты серьезно? — Сережа подошел сзади и обнял меня. — Не расстраивайся…

— Гущин, имей совесть! — Я вырвалась из его объятий и повернулась к нему. — С чего я должна в тебя влюбляться? — почти крикнула я, оттолкнув его от окна.

— Подожди, так ты кого-то там высматривала?

Что? Так я с этого… э… Высоковского глаз не сводила? Да нет, Гущин прикалывается… Он не может быть таким наблюдательным.

— Вик, ты для него так накрасилась? Или для меня? Для меня, да? Ты же только меня сюда пригласила?

Ну чего он надо мной издевается? И кстати, как я могла забыть смыть макияж? Ведь действительно, накрасилась, как на Новый год. Потому Гущин и ломает голову, вычисляет, что со мной случилось. И вправду странно: я звоню парню, приглашаю на ночь, встречаю в макияже — что он должен подумать?

— Погоди… — начала я.

— Ты красная, как помидор, — перебил меня Сергей. — Тональника мало положила.

Он уже смотрел на меня совсем серьезно.

— Мы отойдем от окна, или нет?! — не выдержала я.

Мне пришла в голову мысль, что этот братоубийца опять может начать стрелять.

— Так этот цирк для него? Ты показала этому байкеру своего парня и свой боевой раскрас? — опять понесло Гущина.

— Да заткнись ты! — рявкнула я.

Меня трясло. Я готова была побить Гущина, и одновременно разреветься от страха. Вдруг Высоковский поднимется и войдет? Если сразу нас не убьет, то будет допытываться, зачем я программы удалила. Сергей все узнает, будет ржать, и весь завод потом от смеха лопнет, что я такая дура. А может быть, Михаил прав? Я — стерва, и меня убить мало…

Гущин отошел от окна и посмотрел на меня.

— Уехал. Чего это к тебе не поднялся?

Этому надо положить конец.

— Я накрасилась, потому что устраивалась на работу. На новую работу. Потом пришла домой, а меня ограбили. Мне стало страшно, и я вспомнила о тебе. Не спрашивай почему! Просто…ты…

Я еле выдавливала из себя слова. Что, так этому придурку и сказать, что я позвонила ему, потому что он почти единственный, с кем я иногда общаюсь? Нет! Я не могу ему сказать такое. От меня, наверное, пошел пар.