Поймай меня, если сможешь

— Я для тебя, как плохая книжка? — вскинул брови Тэннер.

Она видела, что создала у него превратное впечатление, и ее это даже позабавило.

— Я всего-навсего имела в виду незавершенность действия, — уточнила она. — Мне жаль, что я не могу успокоить тебя насчет качественной оценки, но, перефразируя твой собственный вывод, мои познания об отношениях между мужчиной и женщиной в высшей степени скудны.

Он нахмурился.

— Что такое в тебе заставляет меня и вести себя, как осел, и разговаривать, как дурак? Я ни в коем случае не должен был говорить тебе такую чушь.

— Верно, но сейчас дело не в этом. Мы говорим о завершенности.

— То есть ты хочешь закончить то, что мы начали.

— Да. Может быть, тогда я смогу продолжить свою жизнь без ощущения, что я оставила за спиной что-то недоделанное.

— Полагаю, в этом есть смысл, — с иронией изображая глубокомысленность, сказал Тэннер.

— Надо или дочитать книжку, или забыть о ней, — в ее тоне все сильнее слышалась нерешительность. — У меня ушло три года, чтобы прийти к такому решению.

— Я рад, что ты все-таки решила позвать меня.

Тэннера охватило какое-то странное чувство, когда она ответила.

— Ты даже не представляешь, насколько это решение было импульсивным.

Глядя на гордую посадку ее головы, встречая прямой взгляд ее ясных глаз, он легко мог в это поверить.

— Одно уточнение, если можно. — Он дернул плечом, словно снимая напряженность, но не отвел упорного взгляда. — Как мы узнаем, что все закончилось?

— Ты имеешь в виду, еслимы все-таки решим довести все до конца? Не знаю, как ты, Тэннер, я пока ни в чем не уверена.

— Просто ответь на вопрос, Абигейл, — ровным голосом произнес он. — А насчет, « если«, это уже вопрос другой.

— Как мы узнаем, что все кончилось? — Губы ее дрогнули в улыбке. — Даже с моим ограниченным опытом, полагаю, что это будет очевидно нам обоим.

Ему ничего не стоило бы высказать ей свои сомнения, но он решил пока не усложнять дело: сказать сейчас Абби, что хочет от нее не просто секса, а гораздо большего, значило вступить в долгие пререкания, а он не был к этому готов. Нет, сейчас он никак не был готов рассуждать логично.

— Ты не отделаешься от меня так легко, — объявил он вместо этого. — Я ждал целых три года и теперь, Абби, хочу от тебя большего, чем единственный оргазм. Гораздо большего. — Он почувствовал себя виноватым при виде румянца, ярко вспыхнувшего на щеках Абби от его недвусмысленного заявления. Впрочем, Тэннер тут же успокоился, когда в ее глазах вспыхнула привычная для него ярость.

— Тэннер, я неопытна, но не глупа. В течение трех лет ты обходился без меня, но не без секса. А это большая разница.

— Ты в этом так уверена?

— Конечно, уверена. И не пытайся доказывать мне, что все это время воздерживался, потому что я в это не поверю. Если проходила хоть одна неделя без того, чтобы в колонке светской хроники не появилось очередное твое фото под руку с какой-нибудь женщиной, я была уверена, что ты или болен, или тебя нет в городе. Надо полагать, что твои подружки распускают слюни не только из-за размера твоего бумажника.

— Строить подобные предположения без достаточных на то оснований очень опасно, Абби. Тебе надо быть с этим поосторожней. — Он-то кое-что знал об этом. Тэннер полагал, что ему практически все известно об Абби. И если б ему в голову пришло, что ее сексуальной жизни не существует как таковой, он, несомненно, не стал бы ждать так долго.

Именно уверенность, что в ее жизни есть другие мужчины, удерживала его и заставляла ждать, пока она не простит ему ту ночь. Да, да, простит, потому что дело было именно в этом. Сознание, что у нее есть другие мужчины, было его наказанием, и он терпел его, потому что пока она не делала первого шага, у него не было права самому отменить этот приговор.

— Ты снова говоришь загадками, — отозвалась она голосом столь же нервным, как движение пальцев, теребивших пояс халата. — Наверное, мне надо извиниться за упоминание обо всех этих роскошных женщинах. То, что им нравится проводить с тобой время, меня совершенно не касается. Просто я полагала, что отношения между вами далеко выходят за рамки позирования для светской хроники.

— Ты все еще продолжаешь делать ложные предположения. — Тэннер подумал, как поразилась бы она, поняв, как далека от истины.

Абигейл насупилась.

— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь.

Он уставился на орнамент ковра, покрывающего пол в гостиничном номере, размышляя, подходящий ли сейчас момент объяснить ей, какую ничтожную роль играли все эти женщины в его жизни.

— Очень трудно бывает иногда сказать все прямо. А в нашем случае мы вообще такого не практиковали…

Теперь настало время ей глядеть на него с ошеломленным и недоверчивым видом.

— Господи, Тэннер, ты хочешь сказать, что серьезно относишься к этой, как ее, Одри или Эндри…

— Ее зовут Энджи и… Нет, Абби, я не отношусь серьезно ни к ней, ни к какой бы то ни было другой своей приятельнице.

— Я никогда бы не пригласила тебя сюда, если бы знала это, — продолжала она, словно не слыша его.

— Тут и знать нечего, — твердо сказал Тэннер.

— Я так была занята своими делами и переживаниями, что даже не подумала о том, что ты можешь быть с кем-то связан. Я имею в виду серьезные отношения. Просто потому, что ты ведь их все время меняешь… я имею в виду женщин…

Он снова прервал ее.

— Абби, прекрати. Я столько же хочу говорить сейчас о женщинах в моей жизни, сколько слышать о мужчинах в твоей.

Она уставилась на него долгим взглядом, помолчала, потом спросила:

— Тогда о чем ты хочешь говорить?

Он подумал о том, что едва не сказал ей, но решил оставить свое признание до лучших времен. В эту минуту у Абби был такой вид, что на сегодня с нее хватит. Тэннер встал и, за руку подняв ее с кресла, притянул к себе, так что они оказались лицом к лицу.

— Давай отложим этот разговор, Абби. Исповедями обменяемся в другой раз.

— Приятно сознавать, что впереди меня ожидает хоть что-то легкое, — не удержалась она от иронии.

— Это еще почему? — не понял Тэннер.

— Мнеисповедываться не в чем.

4

Нерешительность Абигейл вовсе не уменьшила желание Тэннера обладать ею, так что ему пришлось перед тем, как переодеться к обеду, принять ледяной душ. Он еще не согрелся, когда надевал смокинг и галстук, полагая, что обед среди блеска серебра и хрусталя, мельком увиденных им в столовой, требует соответствующей одежды. К тому времени как он нагнулся к туалетному зеркалу поправить узел галстука, он уже мог считать, что сумеет пережить вечер, не поддавшись желанию затащить Абби в любую комнату, где можно запереть дверь и быстро овладеть ею.