Пойнтер в гору не пойдет

Да и вообще младшая ау Риер производила впечатление милой беспомощности. Насколько вообще может казаться беспомощным создание шести футов восьми дюймов роста и весьма нехилого телосложения. Вся она была какая-то плюшевая, словно огромная мягкая игрушка, впрочем, не в ущерб женственности.

Окончательно признав, что это не злодейка, вернувшаяся чуть ли не из-за Последней Завесы, а всего лишь ее копия, вполне безобидная на вид, я перевел дух. Нет, это не Лесная. Так, Опушечная…

Но оказалось, что успокаиваться рано. Проскользнувший стороной вопрос о нынешнем опекуне великовозрастной янгледи встал во весь свой рост. Точнее, был безжалостно поставлен Арбитрами, чьи цвета окончательно смешались в какое-то серое пятно. Или это уже на меня сумеречное состояние нашло от всех перипетий?!

Так или иначе, именно один из высших чиновников Концерна Тринадцати объявил официальный повод к знакомству с очередной представительницей и так уже досадившего мне светло-эльфийского рода:

– По истечении года странствий высокородная Леах ау Риер, – тут он впал в перечисление титулов отсутствующей стервы, – признается не исполняющей обязанности опекуна и нуждается в замене в сем качестве.

Что ж, вполне справедливо, хоть и «странствует» горе-опекунша на редкость малоподвижно. Но знать это положено не всем. Особенно судейским и кровным родственничкам!

– Совет Концерна должен назначить нового опекуна, – который это из Арбитров, и не поймешь. – В соответствии с выбором опекаемой.

Не завидую тому, кому достанется такой подарочек на Приснодень. Хоть на первый взгляд сестры и не сопоставимы по вредоносности, еще неизвестно, какие демоны водятся в этой тихой заводи.

Задумавшись о судьбе счастливчика, обреченного отныне возиться со здоровущей безответственной девицей, я чуть не пропустил следующую и главную фразу этого монолога:

– Высокородная Алир ау Риер предпочла избрать своим опекуном вас!

Даже в шуме толпы это прозвучало погребальным гонгом.

Оригинальность выбора светлоэльфийской дивы шибанула меня не хуже, чем снаряд из катапульты промеж ушей. Досочувствовался – как выяснилось, самому себе! Теперь, что же, придется вплотную распробовать всю прелесть этой… Опушечной? И главное, в толк не возьму, с чего такая честь!

Или это изощренная месть за сестрицу, которую не без моего участия пристроили отдыхать в виде дерева на пять дюжин лет? Не так уж безобидна плюшевая эльфь, если до такого додумалась…

– Почему… – и не подозревал, что вопрос этот вслух выдаю, пока сам не расслышал. Тот еще хрип удавленный получился, любой висельник позавидует. А жены за спиной и на то способны не оказались – молчали, как пескорыбы на сковородке. Во всяком случае, с их стороны ничего не доносилось, а оглянуться в такой ситуации у меня не хватило решимости. Боялся, что если обернусь – побегу.

У самой потенциальной подопечной, напротив, никакой помехи разговору не наблюдалось. Поскольку ответ на невольно вырвавшийся вопрос выдала именно она, причем на редкость быстро и беззаботно:

– Ты справился, где сестра не смогла. Значит, ты лучше, – и хлопнула ресницами, так доверчиво-доверчиво.

– Что ж ты, никого больше не знаешь? – из последних сил попробовал я вяло воспротивиться.

– Наоборот, – кокетливо улыбнулась Опушечная. – Я всех знаю. Кроме тебя. Потому и выбрала.

Переваривая этот изрядный комплимент то ли себе, то ли – в обратном смысле – всем Ино-рожденным, я окончательно замолк, поэтому вступление в разговор старшей жены воспринял как долгожданную помощь.

– Может ли дом Стийорр ответить отказом? Ох, спасибо. Самому бы с этого начать…

– Разумеется! – с готовностью отозвался Темно-Светлый Арбитр. – Это ваше право!

– О да! Это послужит поводом к самому перспективному судебному процессу со времен отторжения заанарских вотчин! – с явственно деланным энтузиазмом раскрыл причину восторга коллеги Светло-Темный. – С ресурсом расследования минимум лет в семьсот!

Солидарность по Цвету оказалась в нем сильнее профессионального рвения. Или наоборот, жажда пристроить к нам в дом беспризорную девицу важнее, чем повод вовсю проявить свои сутяжьи способности.

Так или иначе, перспективы отказа мое семейство теперь осознавало яснее ясного. В отличие от перспектив согласия…

– В таком случае не вижу причин препятствовать, – заботливо информировала Хирра всех, а в первую очередь– мужа и Властителя.

Еще раз спасибо. Знать, как реагирует на это она, мне сейчас позарез необходимо. А Келла что думает по этому поводу?

– Я тоже не против, – лениво протянула моя древнейшая. – Раз такое дело…

Чего в словах предводительницы банды «Ге-копардовых Орхидей» было больше – истинного безразличия или скрытой угрозы, – лично я определить не брался. Но ее бойцовые оторвы с улиц славного города Анарисса, несомненно, сделали бы верный вывод. У них к такому тону привычки всяко больше, чем у законного мужа…

Разумеется, инфантильная до предела светло-эльфийская дива подобным опытом обладать не могла. Поэтому, приняв слова младшей жены за чистую монету, Алир кинулась ей на шею с объятиями и поцелуями. Затем попыталась проделать то же самое и со старшей, но смущенно затормозила на полдороге. Закоренелая вражда между Днем и Ночью ее остановила, что ли?

Не удержавшись, я все-таки обернулся – бежать так и так уже некуда. Все, как всегда, за меня решили.

Вопреки ожиданиям, выражение ошарашенного недовольства оказалось как раз на лице у Кел-лы, поправляющей смазанный грим. Хирра, напротив, имела вид скорее растроганный, с оттенком сочувствия. Причем не ко мне, что уже примечательно…

Ограничившись застенчивым реверансом перед извечной противницей Дня, светлая эльфь обернулась ко мне.

– А ты что скажешь? – поинтересовалась она, умильно склонив голову и отставив ножку. Конечно, я же остался единственным, кто не огласил своего решения. Хотя именно мое слово – главное.

Слово это мне уже заботливо нашептывали в оба уха Арбитры. Уяснив формулировку, я кивнул им, поочередно полуобернувшись, и отступил назад, чтобы видеть всю братию. И лишь после этого выдал с полным осознанием того, на что себя обрекаю:

– Клянусь принять и содержать Алир ау Риер ау Сниотта, уарени Инерс, как деву рода и крови Стийорров, до тех пор, пока кто-либо не заявит и не подтвердит права на нее Высокой или Низкой Клятвой! Клянусь в этом до конца ее или моей жизни… С завтрашнего полудня!

Не знаю, чем я руководствовался, выторговывая эту отсрочку, и допустимо ли вообще было изменять текст соклятия подобным образом. Однако Арбитры синхронно кивнули, подтверждая услышанное. Отныне мои слова стали законом, определяющим жизнь нашей семьи невесть на сколько сотен лет вперед.